364. ФОМЕНКО-ЗАЛИЗНЯК. ЗАБРЕЖНЕВЕЛО.
Третья ступень. Учение новой хронологии было активировано ещё до революции, первый том морозовианы вышел в 1907 году и стал бестселлером. Но я не об этом.
Зализняк в качестве, как ему кажется, тонкой иронии, упомянул в своём «разгромном» выступлении масонов, иронизируя над разоблачённым Фоменко «всемирным заговором фальсификаторов»:
«Мы говорим: фальсификаторы. А ведь можно было бы сказать и иначе: святые. Интеллект безмерный, талантов целые плеяды, труд невообразимый - и при всем этом полное смирение с тем, что о твоей гениальности никто никогда не узнает! Ведь ничего не просочилось! Куда там каким-нибудь масонам - об этих понемногу всё стало известно, вплоть до деталей тайных ритуалов. О нынешних секретных службах и говорить нечего - чуть что перебежит во вражеское государство и подробнейше все тайны выложит. Наши герои не так - они и умирали с одной лишь мыслью о нерушимости тайны, не шепнув даже сыну и внуку о своем подвиге».
Так вот Морозов как раз был масоном. Настоящим. Настоящим это значит не «люди говорят», а по документам. Так-то всякое можно сказать. Вот Зализняк, например. Подача сего учёного мужа в отечественных СМИ совершенно масонская. Соответствующая риторика («рыцарь», «кристально чистый человек») при полном отсутствии реальной информации. «Рыцарь» и всё тут. «Человек Доброй Воли». Но это всё «филология». А во-вторых, да мало ли кто был масоном. Масонская церковь размерами не меньше православия. Что же, человек, который зашёл в церковь свечку поставить, крестил сына или схоронил отца по христианскому обряду - это фанатик, адепт, член иерархии? Католиков так-то миллиард с лишком насчитать можно.
Однако Морозов принадлежал к узкому слою масонского руководства, входил в состав старичков второстепенного, но влиятельного направления (французской ветки Великого Востока). По данным масонской энциклопедии Серкова (а Серков архивист, работает только с документами) Морозов был досточтимым мастером столичной ложи «Заря Петербурга» и членом основателем 1 степени при инсталляции ложи Ковалевского «Полярная Звезда». В эту центровую ложу входили крупнейшие деятели февральского военного путча: Некрасов, Масловский, Маклаков, Шингарёв и т.д.
После выхода из Шлиссельбурга в 1905 году, Морозов занимался активнейшей политической деятельностью, и был человеком КРАЙНЕ информированным. В этом смысле огромной иронией пронизана фраза из статьи Гиммера-Суханова, процитированная в начале V тома «Христоса»:
«В 1928 году наш московский Музей революции собрал непосредственных участников первого заседания Петербургского Совета Рабочих Депутатов 27 февраля 1917 года. Целью собрания было, собственно, выяснение физиономии и работы Временного Исполнительного Комитета, созвавшего первый совет и вообще служившего центром в первые часы восстания. Роль сыгранная этим учреждением, была исключительно велика. Картина же воспоминаний, раскрывшаяся в музее революции, была совершенно изумительна. Члены ВИК рассказывали о своих собственных недавних, единственных и неповторимых делах так, как в самых общих, расплывчатых словах передают слухи люди, слышавшие звон. Самостоятельно, до пристрастного допроса, они оказались неспособны восстановить какие бы то ни было конкретные детали. И в частности они только недоумевали: откуда взялась, кем была написана, как напечатана и распространена предъявленная им в музее их собственная прокламация, созывающая совет в Таврическом дворце в 7 часов вечера... Между прочим, относительно этой даты между участниками совещания также возникли любопытные разногласия. Одни утверждали, что первое заседание совета открылось уже в 5-6 часов (при полном дневном свете!); другие относили его к 9 часам вечера (к ночной обстановке!) И это о дне восстания, когда история считала периоды часами и минутами! Это рассказывают люди, руками которых делались недавние события!»
Уж Морозов-то подноготную переворота знал. В ДЕТАЛЯХ. (Например, знал, что Гиммер вместе с Масловским и Потресовым входил в петроградскую Литературную ложу.) При этом Николай Александрович был человеком крайне умным и крайне живучим. ГЕНИЕМ выживаемости. Посильнее Солженицына. Можно ли такого трезвого и расчётливого человека, ПОЛИТИКА, считать заумным анахоретом, придумавшим перевёрнутую хронологию... А КТО ТАКОЙ ВООБЩЕ САМ МОРОЗОВ? Что мы знаем о нём?
Четвёртая ступень. Считается, что Морозов «народоволец». Встречный вопрос: А ЧТО МЫ ЗНАЕМ О НАРОДОВОЛЬЦАХ? Следите за руками: 90% документальной информации о народовольцах это их архив, который СОБИРАЛ НИКОЛАЙ МОРОЗОВ. После ареста Морозова архив, хранившийся у литератора Зотова, был передан... СУВОРИНУ. Суворин хранил его всю жизнь, не расколовшись даже в 1905 году. В марте 1917 года родственники Суворина передали архив общественности (через 36 лет). В 20-30-х архив был частично опубликован... ПОД РЕДАКЦИЕЙ НИКОЛАЯ МОРОЗОВА. При этом Морозов заявил, что, к сожалению, ряд важнейших документов странным образом пропал из архива.
То есть Морозов это человек, который создал контекст эпохи, в которой мы его воспринимаем. При этом воспоминания самого Морозова находятся в радикальном, даже сюрреальном несоответствии с организованной им же архивной интерпретацией событий. Приведу всего два примера. Вот описание приёма Морозова в центральную секцию Коминтерна. Если кто не знает, Коминтерн это международная террористическая организация с полумифической историей и совершенно непонятными целями - полный аналог современной Алькаеды. В Алькаеду Морозова принимали так:
«Хочешь, - сказал мне Гольденберг на другой день пребывания в Женеве, - тебя выберут членом Интернационала в его центральную секцию?
У меня дух захватило от счастья. Интернационал! Международная ассоциация революционных рабочих! Он гремел в то время на вс. Европу, в нём всё европейское общество видело силу, долженствующую разрушить все монархии в мире и водворить царство всеобщего труда. Одни его боялись, другие призывали. Я с гимназической скамьи благоговел перед ним. И вот теперь меня предлагают туда!
- Конечно, хочу! - отвечал я Гольденбергу, - но только примут ли?
- Можешь быть спокоен: тебя предлагает сам председатель, Лефрансэ, в секцию Парижской коммуны. Это центральная секция федералистического Интернационала.
- Знаю. Но только как же? Ведь я не участвовал в восстании Парижской коммуны?
- Это всё равно. Там кроме коммунаров, есть и посторонние, там и я состою секретарём.
Итак я получу звание парижского коммунара, как эти удивительные герои баррикад!..
Лефрансэ был одним из главных предводителей Парижской коммуны, и в то же время очень простым, симпатичным человеком. Рассказывали, что версальские усмирители расстреляли трёх человек, походивших на него...
Секретарь Гольденберг, открывая собрание, прочёл своим ломанным французским языком вместо «valeur» (ценность) «voleur» (вор), чем вызвал всеобщий весёлый смех...
На следующий день я получил свой диплом. Это была карманная книжка вроде наших современных паспортов. На первой её странице было написано по-французски: «Член Интернационала Николай Морозов, кузнец»...
Внизу была оттиснута огромная печать с круговой надписью «Международная ассоциация рабочих», а внутри был равносторонний треугольник, по сторонам которого стояли слова девиза: Liberte, egalite, solidarite... Я побежал на свйо любимый островок Руссо и там у подножия его памятника с восторгом перечитывал своё имя, написанное в этой печатной книжке крупным красивым почерком. Я без конца рассматривал круглую печать с треугольником посередине и готов был положить жизнь за это общество, так приветливо принявшее меня в своё лоно».
Взяли Ваню в дело. Но суть не в этом, а что он о ворах пишет открыто, с откровенной издёвкой, да ещё в советской России.
А вот описание подготовки «трудящихся» к покушению на Александра II. Действие происходит в богатом доме в центре Санкт-Петербурга:
«Лакей в ливрее встретил нас и направил в гостиную, которая была меблирована богато, со вкусом и с очень хорошими картинами по стенам... Мягкий ковёр совершенно заглушал шаги вошедшего. Быстро повернувшись, я увидел перед собою замечательно красивого и изысканно одетого, стройного человека лет двадцати семи, с белокурыми волосами и интеллигентным выражением лица...
- А вы, - обратился он к Михайлову, - верно за обещанным вам оружием?
- Именно за ним!
- Сейчас я пошлю лакея в оружейную лавку и велю прислать с ним сюда самые новейшие заграничные образцы.
Лакей принёс нам целую корзину револьверов... Один из револьверов, - американский, - особенно обратил моё внимание огромными стволами своего барабана. В них легко входил мой большой палец... Мы отложили в сторону этот револьвер, которому не раз пришлось участвовать в дальнейших революционных выступлениях того времени и даже в покушении Соловьёва на жизнь императора. Затем мы отобрали ещё два поменьше и, уплатив по присланному нам из магазина счёту ушли».
Их благородия трудящиеся изволят выбирать оружие для королевской охоты. По-моему, так обслуживать могут разве что протеже наследного принца. А вот общение с «революционным подпольем» накануне цареубийства:
«Я и Михайлов пошли с визитом к Вивиен де-Шатобрен. Нас провели сначала в большую залу, увешанную бронзовыми люстрами и картинами в золочёных рамах, потом в одну из гостиных, затем в другую и, наконец, в голубой будуар, где на кушетке с вытянутыми на ней ножками, в изящном костюме, полулежала молодая девушка с тонкой талией и с французским романом в руке. Не поднимаясь, она протянула свою ручку Михайлову, который затем представил ей меня. Мы оба осторожно пожали ей ручку, не прикладываясь к ней, хотя выдержанный здесь стиль французского двора конца XVIII века и требовал того, а затем, подвинув к её кушетке два низеньких пуфа, обитые голубой материей, сели перед ней, положив локти рук на свои колени, как два доктора перед постелью больной, и начали разговор прямо с сути дела:
- Значит, вы нам сочувствуете? - спросил Михайлов.
- Да, очень! - ответила она».
Трудящиеся озабочены дальнейшей судьбой их императорского высочества цесаревича Александра Александровича, благоспоспешествуют благоустроению, либерте-эгалите-золидарите, шарман, жизнь дали.
Кстати, кто у нас «кузнец» Морозов по происхождению? (Про «кузнеца» это, как вы поняли, прикол, как и вся залепуха с якобы пролетариями, входящими в «Красный Треугольник».) Спустимся ещё на ступеньку РЕАЛЬНОЙ истории:
Пятая ступень. Морозов это никакой не Морозов. Нет такого человека. По его словам получается так:
а) Морозов это фамилия по матери.
б) Однако, это не девичья фамилия матери. Девичья фамилия матери Плаксина. Она из простых крепостных крестьянок. Правда эта «крестьянка» почему-то «поражала своим интеллигентным видом, умела читать и писать, и прочла к 16 годам множество повестей и романов, имевшихся у её отца-кузнеца». Такие вот «барышни-крестьянки» водились на Руси в 30-40-е годы XIX века. (Впрочем, её сын заметил, что она была «блондинкой с голубыми глазами совершенно не в русском стиле».) Неудивительно, что в девушку влюбился молодой дворянин, выкупил из крепостного состояния и записал в мещанское сословие под фамилией Морозова.
в) Правда, дворянин, проделав эту операцию, поселив барышню-крестьянку в своём имении и имея от неё семерых детей, которых горячо любил, так и не оформил брачные узы официально. В условиях Российской империи это обрекало детей на положение незаконнорожденных, что создавало проблемы на всю жизнь. Почему отец Морозова так поступил, непонятно. Денег на воспитание детей он не жалел, они жили как богатые барчуки. Неравный сословный брак был явлением обычным, жена сразу получала дворянство. Князья женились на цыганках и ничего.
г). Ещё одно коленце: нерусская блондинка была не местная, а привезена в Ярославскую губернию «откуда-то из дальних имений, находящихся далеко на юге».
д). Теперь отец. Фамилия отца Щепочкин. Это старинный род предпринимателей, тесно связанный с Великобританией. Пётр Алексеевич входил в узкий слой англизированной элиты, состоявший из петербургских англичан и высшей аристократии, включая императорскую фамилию. Это был богатый человек с огромными связями, коннозаводчик и член Бегового общества. Сына он воспитывал в английском духе и был убеждённым сторонником конституционной монархии.
е). С установлением происхождения отца Морозова тоже существуют некоторые проблемы. Его мать вроде имела родство со знаменитыми Нарышкинами (то есть была королевских кровей). Но в конце концов с ней и дедушкой случился карнавализьм - их убили лакей и дворецкий путём взрыва печки. Таким образом, отец Морозова воспитывался не у родителей, а у дяди-опекуна. То есть вполне мог быть и не Щепочкиным.
Каждое такое коленце в отдельности вполне может быть. Но коленце шестичленное, да ещё в свете фантасмагорической биографии Морозова-Плаксина-Щепочкина заставляет чесать затылок и вспоминать биографию Юсупова-Сумарокова-Эльстона. Первый псевдоним «Морозова» - «Н.Никто».
Шестая ступень.Мы спустились на две ступеньки сразу. Теперь поднимемся на одну повыше.
Считается, что Морозов додумался до новой хронологии так: В тюрьме не разрешали читать ничего, кроме Библии. Морозов стал изучать Библию, чтобы не сойти с ума. Слово за слово возникла концепция смысловой дешифровки, затем изменение завязанной на Библию временной шкалы. Но это, господа, легенда, выдуманная масс-медиа с умелой подачи самого Морозова. Он мог читать в тюрьме самые разные книги, там была роскошная библиотека. Но главное другое - интерес к истории и штудирование исторической литературы начались у Морозова ДО заключения в Шлиссельбургскую крепость.
Имеются веские основания считать, что ноу-хау молодому подданному восточноевропейской империи показали Люди. Как и в случае с Фоменко. Конечно не в деталях. Так, поговорили пару раз. Во время вербовки. Когда состоялась беседа даже можно вычислить, внимательно прочитав морозовские мемуары. Поскольку Морозов, в отличие от советских людей, мозги имел русские, больше ничего не потребовалось. Думаю, процессор ему разогнали на степени первого тома, который компактнее и выше уровнем. Дальше он сел на велосипед и многое не прорисовал, как в первом томе, а домыслил. Иногда поразительно удачно. А иногда поразительно неудачно. Помните сцену с литьём колокола в «Андрее Рублёве»? На свой страх и риск молодой мастер действовал. Последний градус не дали. При советской власти морозовщина использовалась для промыва мозгов оппозиционной интеллигенции. Мол, ширин-вырин-молодец, многого мы ещё не знаем. После 1991 года пошло в коммерцию. Русский тугендбунд обернулся пшиком.
Напоследок сообщу, что Забрежнев тоже никакой не Забрежнев. Это, по крайней мере, Фёдоров, крупный анархист международного уровня и, по совместительству... криминалист. Неплохое сочетание, не правда ли? В большевики записался только в 1919 году, во время первой мировой войны был секретарём лож Великого Востока Франции Парижского региона. В 20-е годы был зам. директора Эрмитажа. Ну как, ничего не забрежневело?
Вот это всё и есть история. А не пилпула с берестяными грамотами. История это факты. А правильное дозирование информации это основа основ управления человеческим обществом и имманентное свойство любой культуры.
Седьмая ступень. Это я пока воздержусь. Ничего не поделаешь, ребята. «Дозирование информации» :)
Зализняк в качестве, как ему кажется, тонкой иронии, упомянул в своём «разгромном» выступлении масонов, иронизируя над разоблачённым Фоменко «всемирным заговором фальсификаторов»:
«Мы говорим: фальсификаторы. А ведь можно было бы сказать и иначе: святые. Интеллект безмерный, талантов целые плеяды, труд невообразимый - и при всем этом полное смирение с тем, что о твоей гениальности никто никогда не узнает! Ведь ничего не просочилось! Куда там каким-нибудь масонам - об этих понемногу всё стало известно, вплоть до деталей тайных ритуалов. О нынешних секретных службах и говорить нечего - чуть что перебежит во вражеское государство и подробнейше все тайны выложит. Наши герои не так - они и умирали с одной лишь мыслью о нерушимости тайны, не шепнув даже сыну и внуку о своем подвиге».
Так вот Морозов как раз был масоном. Настоящим. Настоящим это значит не «люди говорят», а по документам. Так-то всякое можно сказать. Вот Зализняк, например. Подача сего учёного мужа в отечественных СМИ совершенно масонская. Соответствующая риторика («рыцарь», «кристально чистый человек») при полном отсутствии реальной информации. «Рыцарь» и всё тут. «Человек Доброй Воли». Но это всё «филология». А во-вторых, да мало ли кто был масоном. Масонская церковь размерами не меньше православия. Что же, человек, который зашёл в церковь свечку поставить, крестил сына или схоронил отца по христианскому обряду - это фанатик, адепт, член иерархии? Католиков так-то миллиард с лишком насчитать можно.
Однако Морозов принадлежал к узкому слою масонского руководства, входил в состав старичков второстепенного, но влиятельного направления (французской ветки Великого Востока). По данным масонской энциклопедии Серкова (а Серков архивист, работает только с документами) Морозов был досточтимым мастером столичной ложи «Заря Петербурга» и членом основателем 1 степени при инсталляции ложи Ковалевского «Полярная Звезда». В эту центровую ложу входили крупнейшие деятели февральского военного путча: Некрасов, Масловский, Маклаков, Шингарёв и т.д.
После выхода из Шлиссельбурга в 1905 году, Морозов занимался активнейшей политической деятельностью, и был человеком КРАЙНЕ информированным. В этом смысле огромной иронией пронизана фраза из статьи Гиммера-Суханова, процитированная в начале V тома «Христоса»:
«В 1928 году наш московский Музей революции собрал непосредственных участников первого заседания Петербургского Совета Рабочих Депутатов 27 февраля 1917 года. Целью собрания было, собственно, выяснение физиономии и работы Временного Исполнительного Комитета, созвавшего первый совет и вообще служившего центром в первые часы восстания. Роль сыгранная этим учреждением, была исключительно велика. Картина же воспоминаний, раскрывшаяся в музее революции, была совершенно изумительна. Члены ВИК рассказывали о своих собственных недавних, единственных и неповторимых делах так, как в самых общих, расплывчатых словах передают слухи люди, слышавшие звон. Самостоятельно, до пристрастного допроса, они оказались неспособны восстановить какие бы то ни было конкретные детали. И в частности они только недоумевали: откуда взялась, кем была написана, как напечатана и распространена предъявленная им в музее их собственная прокламация, созывающая совет в Таврическом дворце в 7 часов вечера... Между прочим, относительно этой даты между участниками совещания также возникли любопытные разногласия. Одни утверждали, что первое заседание совета открылось уже в 5-6 часов (при полном дневном свете!); другие относили его к 9 часам вечера (к ночной обстановке!) И это о дне восстания, когда история считала периоды часами и минутами! Это рассказывают люди, руками которых делались недавние события!»
Уж Морозов-то подноготную переворота знал. В ДЕТАЛЯХ. (Например, знал, что Гиммер вместе с Масловским и Потресовым входил в петроградскую Литературную ложу.) При этом Николай Александрович был человеком крайне умным и крайне живучим. ГЕНИЕМ выживаемости. Посильнее Солженицына. Можно ли такого трезвого и расчётливого человека, ПОЛИТИКА, считать заумным анахоретом, придумавшим перевёрнутую хронологию... А КТО ТАКОЙ ВООБЩЕ САМ МОРОЗОВ? Что мы знаем о нём?
Четвёртая ступень. Считается, что Морозов «народоволец». Встречный вопрос: А ЧТО МЫ ЗНАЕМ О НАРОДОВОЛЬЦАХ? Следите за руками: 90% документальной информации о народовольцах это их архив, который СОБИРАЛ НИКОЛАЙ МОРОЗОВ. После ареста Морозова архив, хранившийся у литератора Зотова, был передан... СУВОРИНУ. Суворин хранил его всю жизнь, не расколовшись даже в 1905 году. В марте 1917 года родственники Суворина передали архив общественности (через 36 лет). В 20-30-х архив был частично опубликован... ПОД РЕДАКЦИЕЙ НИКОЛАЯ МОРОЗОВА. При этом Морозов заявил, что, к сожалению, ряд важнейших документов странным образом пропал из архива.
То есть Морозов это человек, который создал контекст эпохи, в которой мы его воспринимаем. При этом воспоминания самого Морозова находятся в радикальном, даже сюрреальном несоответствии с организованной им же архивной интерпретацией событий. Приведу всего два примера. Вот описание приёма Морозова в центральную секцию Коминтерна. Если кто не знает, Коминтерн это международная террористическая организация с полумифической историей и совершенно непонятными целями - полный аналог современной Алькаеды. В Алькаеду Морозова принимали так:
«Хочешь, - сказал мне Гольденберг на другой день пребывания в Женеве, - тебя выберут членом Интернационала в его центральную секцию?
У меня дух захватило от счастья. Интернационал! Международная ассоциация революционных рабочих! Он гремел в то время на вс. Европу, в нём всё европейское общество видело силу, долженствующую разрушить все монархии в мире и водворить царство всеобщего труда. Одни его боялись, другие призывали. Я с гимназической скамьи благоговел перед ним. И вот теперь меня предлагают туда!
- Конечно, хочу! - отвечал я Гольденбергу, - но только примут ли?
- Можешь быть спокоен: тебя предлагает сам председатель, Лефрансэ, в секцию Парижской коммуны. Это центральная секция федералистического Интернационала.
- Знаю. Но только как же? Ведь я не участвовал в восстании Парижской коммуны?
- Это всё равно. Там кроме коммунаров, есть и посторонние, там и я состою секретарём.
Итак я получу звание парижского коммунара, как эти удивительные герои баррикад!..
Лефрансэ был одним из главных предводителей Парижской коммуны, и в то же время очень простым, симпатичным человеком. Рассказывали, что версальские усмирители расстреляли трёх человек, походивших на него...
Секретарь Гольденберг, открывая собрание, прочёл своим ломанным французским языком вместо «valeur» (ценность) «voleur» (вор), чем вызвал всеобщий весёлый смех...
На следующий день я получил свой диплом. Это была карманная книжка вроде наших современных паспортов. На первой её странице было написано по-французски: «Член Интернационала Николай Морозов, кузнец»...
Внизу была оттиснута огромная печать с круговой надписью «Международная ассоциация рабочих», а внутри был равносторонний треугольник, по сторонам которого стояли слова девиза: Liberte, egalite, solidarite... Я побежал на свйо любимый островок Руссо и там у подножия его памятника с восторгом перечитывал своё имя, написанное в этой печатной книжке крупным красивым почерком. Я без конца рассматривал круглую печать с треугольником посередине и готов был положить жизнь за это общество, так приветливо принявшее меня в своё лоно».
Взяли Ваню в дело. Но суть не в этом, а что он о ворах пишет открыто, с откровенной издёвкой, да ещё в советской России.
А вот описание подготовки «трудящихся» к покушению на Александра II. Действие происходит в богатом доме в центре Санкт-Петербурга:
«Лакей в ливрее встретил нас и направил в гостиную, которая была меблирована богато, со вкусом и с очень хорошими картинами по стенам... Мягкий ковёр совершенно заглушал шаги вошедшего. Быстро повернувшись, я увидел перед собою замечательно красивого и изысканно одетого, стройного человека лет двадцати семи, с белокурыми волосами и интеллигентным выражением лица...
- А вы, - обратился он к Михайлову, - верно за обещанным вам оружием?
- Именно за ним!
- Сейчас я пошлю лакея в оружейную лавку и велю прислать с ним сюда самые новейшие заграничные образцы.
Лакей принёс нам целую корзину револьверов... Один из револьверов, - американский, - особенно обратил моё внимание огромными стволами своего барабана. В них легко входил мой большой палец... Мы отложили в сторону этот револьвер, которому не раз пришлось участвовать в дальнейших революционных выступлениях того времени и даже в покушении Соловьёва на жизнь императора. Затем мы отобрали ещё два поменьше и, уплатив по присланному нам из магазина счёту ушли».
Их благородия трудящиеся изволят выбирать оружие для королевской охоты. По-моему, так обслуживать могут разве что протеже наследного принца. А вот общение с «революционным подпольем» накануне цареубийства:
«Я и Михайлов пошли с визитом к Вивиен де-Шатобрен. Нас провели сначала в большую залу, увешанную бронзовыми люстрами и картинами в золочёных рамах, потом в одну из гостиных, затем в другую и, наконец, в голубой будуар, где на кушетке с вытянутыми на ней ножками, в изящном костюме, полулежала молодая девушка с тонкой талией и с французским романом в руке. Не поднимаясь, она протянула свою ручку Михайлову, который затем представил ей меня. Мы оба осторожно пожали ей ручку, не прикладываясь к ней, хотя выдержанный здесь стиль французского двора конца XVIII века и требовал того, а затем, подвинув к её кушетке два низеньких пуфа, обитые голубой материей, сели перед ней, положив локти рук на свои колени, как два доктора перед постелью больной, и начали разговор прямо с сути дела:
- Значит, вы нам сочувствуете? - спросил Михайлов.
- Да, очень! - ответила она».
Трудящиеся озабочены дальнейшей судьбой их императорского высочества цесаревича Александра Александровича, благоспоспешествуют благоустроению, либерте-эгалите-золидарите, шарман, жизнь дали.
Кстати, кто у нас «кузнец» Морозов по происхождению? (Про «кузнеца» это, как вы поняли, прикол, как и вся залепуха с якобы пролетариями, входящими в «Красный Треугольник».) Спустимся ещё на ступеньку РЕАЛЬНОЙ истории:
Пятая ступень. Морозов это никакой не Морозов. Нет такого человека. По его словам получается так:
а) Морозов это фамилия по матери.
б) Однако, это не девичья фамилия матери. Девичья фамилия матери Плаксина. Она из простых крепостных крестьянок. Правда эта «крестьянка» почему-то «поражала своим интеллигентным видом, умела читать и писать, и прочла к 16 годам множество повестей и романов, имевшихся у её отца-кузнеца». Такие вот «барышни-крестьянки» водились на Руси в 30-40-е годы XIX века. (Впрочем, её сын заметил, что она была «блондинкой с голубыми глазами совершенно не в русском стиле».) Неудивительно, что в девушку влюбился молодой дворянин, выкупил из крепостного состояния и записал в мещанское сословие под фамилией Морозова.
в) Правда, дворянин, проделав эту операцию, поселив барышню-крестьянку в своём имении и имея от неё семерых детей, которых горячо любил, так и не оформил брачные узы официально. В условиях Российской империи это обрекало детей на положение незаконнорожденных, что создавало проблемы на всю жизнь. Почему отец Морозова так поступил, непонятно. Денег на воспитание детей он не жалел, они жили как богатые барчуки. Неравный сословный брак был явлением обычным, жена сразу получала дворянство. Князья женились на цыганках и ничего.
г). Ещё одно коленце: нерусская блондинка была не местная, а привезена в Ярославскую губернию «откуда-то из дальних имений, находящихся далеко на юге».
д). Теперь отец. Фамилия отца Щепочкин. Это старинный род предпринимателей, тесно связанный с Великобританией. Пётр Алексеевич входил в узкий слой англизированной элиты, состоявший из петербургских англичан и высшей аристократии, включая императорскую фамилию. Это был богатый человек с огромными связями, коннозаводчик и член Бегового общества. Сына он воспитывал в английском духе и был убеждённым сторонником конституционной монархии.
е). С установлением происхождения отца Морозова тоже существуют некоторые проблемы. Его мать вроде имела родство со знаменитыми Нарышкинами (то есть была королевских кровей). Но в конце концов с ней и дедушкой случился карнавализьм - их убили лакей и дворецкий путём взрыва печки. Таким образом, отец Морозова воспитывался не у родителей, а у дяди-опекуна. То есть вполне мог быть и не Щепочкиным.
Каждое такое коленце в отдельности вполне может быть. Но коленце шестичленное, да ещё в свете фантасмагорической биографии Морозова-Плаксина-Щепочкина заставляет чесать затылок и вспоминать биографию Юсупова-Сумарокова-Эльстона. Первый псевдоним «Морозова» - «Н.Никто».
Шестая ступень.Мы спустились на две ступеньки сразу. Теперь поднимемся на одну повыше.
Считается, что Морозов додумался до новой хронологии так: В тюрьме не разрешали читать ничего, кроме Библии. Морозов стал изучать Библию, чтобы не сойти с ума. Слово за слово возникла концепция смысловой дешифровки, затем изменение завязанной на Библию временной шкалы. Но это, господа, легенда, выдуманная масс-медиа с умелой подачи самого Морозова. Он мог читать в тюрьме самые разные книги, там была роскошная библиотека. Но главное другое - интерес к истории и штудирование исторической литературы начались у Морозова ДО заключения в Шлиссельбургскую крепость.
Имеются веские основания считать, что ноу-хау молодому подданному восточноевропейской империи показали Люди. Как и в случае с Фоменко. Конечно не в деталях. Так, поговорили пару раз. Во время вербовки. Когда состоялась беседа даже можно вычислить, внимательно прочитав морозовские мемуары. Поскольку Морозов, в отличие от советских людей, мозги имел русские, больше ничего не потребовалось. Думаю, процессор ему разогнали на степени первого тома, который компактнее и выше уровнем. Дальше он сел на велосипед и многое не прорисовал, как в первом томе, а домыслил. Иногда поразительно удачно. А иногда поразительно неудачно. Помните сцену с литьём колокола в «Андрее Рублёве»? На свой страх и риск молодой мастер действовал. Последний градус не дали. При советской власти морозовщина использовалась для промыва мозгов оппозиционной интеллигенции. Мол, ширин-вырин-молодец, многого мы ещё не знаем. После 1991 года пошло в коммерцию. Русский тугендбунд обернулся пшиком.
Напоследок сообщу, что Забрежнев тоже никакой не Забрежнев. Это, по крайней мере, Фёдоров, крупный анархист международного уровня и, по совместительству... криминалист. Неплохое сочетание, не правда ли? В большевики записался только в 1919 году, во время первой мировой войны был секретарём лож Великого Востока Франции Парижского региона. В 20-е годы был зам. директора Эрмитажа. Ну как, ничего не забрежневело?
Вот это всё и есть история. А не пилпула с берестяными грамотами. История это факты. А правильное дозирование информации это основа основ управления человеческим обществом и имманентное свойство любой культуры.
Седьмая ступень. Это я пока воздержусь. Ничего не поделаешь, ребята. «Дозирование информации» :)