Неповторимый. Николай Селещук ( 1947 - 1996 ) - самый известный белорусский художник ХХ века.
Николай Михайлович Селещук родился в деревне Великорита Брестской области 4 августа 1947 г. Прошёл «традиционные» ступени художественного образования в Белоруссии: Минское художественное училище им. Глебова (1970), Белорусский театрально-художественный институт (1976). Академик живописи. Заслуженный деятель искусств Белоруссии, лауреат государственной премии (1992). Награждён 18 дипломами, премиями республиканских и белорусских конкурсов «Искусство книги», золотой медалью и дипломом биенале книжной графики в г. Братиславе (1989), дипломом мери г. Афины (1992), дипломом «За творческие достижения в 20 веке» (1992 Кембридж), дипломом «Человек года в искусстве» (1993).
Трагически погиб 25 сентября 1996 года в водах Тиррентского моря в Италии
Портрет жены “Конец сезона туманов”
Гении всегда делают то, что должны. Таланты - то, что могут. Все остальные им подражают.
«Весна» 1991г.
«Не ходи за мной, я сама заблудилась»
"Люблю тебя встречать". 1994
Автор ниже размещённой статьи - Ирина Кулаковская (статья использована в сокращении)
Прошло уже 45 лет, как оборвалась жизнь одного из самых примечательных художников и книжных графиков Беларуси - Николая Селещука. Его внезапная смерть кажется тем трагичней, что случилась она на взлете его карьеры, во время поездки по Италии, одной из самых солнечных и жизнеутверждающих стран.
Оставалось меньше года до пятидесятилетия, планировалась его первая персональная выставка в минском Национальном художественном музее.
В компании белорусских художников и режиссеров, путешествующих по Неаполитанской Ривьере, велись нескончаемые разговоры об искусстве, о вечности, о роли художника в стремительном потоке времени - и невозможно было допустить мысли, что спустя несколько часов приливная волна Тирренского моря станет для одного из них роковой и остановит этот поток времени навсегда.
Много позже его мать, немного отойдя от боли, призналась, что она предвидела такой конец своего сына: он уже два раза тонул - в детстве и подростковом возрасте.
Возможно, истоки этого мистицизма, этой двойственности бытия и творчества, словно приоткрывающей окно в какую-то потустороннюю реальность, находятся где-то в его далеком детстве, в оторванном от бурлящей цивилизации хуторе, на котором Селещук провел первые несколько лет своей жизни.
Обособленность, уединение, отсутствие обычных шумных детских игр и забав, неторопливый и размеренный ритм жизни в лесу, на природе - все это давало прекрасную возможность погрузиться в мир своих фантазий и грез.
Художник Николай Селещук за работой
Внутренняя сосредоточенность на себе, своем мироощущении утвердилась в Селещуке на всю жизнь и не могла не проявиться позже в его творчестве.
Эта двойственность вызывала порой противоречивые чувства у окружающих. Не поддаться обаянию художника, его проникновенности и искренности было почти невозможно. Жизнелюбивый и гостеприимный он заряжал своей творческой энергией всех вокруг. Природное добродушие вкупе с немного ироничной элегантностью создавали образ богемного, светского художника и эстета.
Алесь Якимович «Красная звезда»
Вспоминает доктор Александр Терещенко:
«Николай Селещук был невероятно мягким, обаятельным человеком. Лично я ни разу не слышала от него критики в чей бы то ни было адрес. Он не умел злословить, тем более интриговать, хотя по нему ой какие стрелы выпускались. Некоторые мэтры его на дух не переносили - может быть, чувствовали исподволь, что он сможет потеснить их когда-нибудь на Олимпе? Но Селещук держался, как я уже говорила, отстраненно, эдаким «красным князем». Ни разу не дал интервью журналистам, только буквально за день до гибели - радио Ватикана в Риме (будто исповедался... Мистика?). Был, кстати, невероятным эстетом и даже франтом»
Любая выставка его работ собирала толпы зрителей - и на заре его деятельности, в эпоху пыльного соцреализма, и на вершине карьеры в постперестроечные будоражащие времена, и сегодня, спустя много лет после смерти художника.
Его картины остаются вне времени и пространства, несмотря на свою вполне определенную принадлежность и тому и другому. Селещук стремился передать в своих работах дух непростого времени, в котором жил, замечая в своем дневнике:
«У каждой эпохи есть свой уклад, понятие красоты и жестокости, радости и горя, суровости и мягкости.
<…> Это документ эпохи, особенность того поколения, к которому я принадлежу. Нужно вскрыть негативные стороны нашего бытия, сохранить верность духу времени, сделать болезнь эпохи объектом изображения».
Но кажется, будто на отраженную им действительность художник смотрит отрешенно. Фиксируя эту эпоху в замкнутом пространстве полотна, используя замысловатый аллегоричный художественный язык, подчеркнуто эмоционально сдержанную манеру письма он придает ей черты гротеска, превращая сюжет картины в некую гиперболу.
Василь Витка «Белочкино горе», «Сказки белорусских писателей», Юнацтва, 1988
Способность Селещука превратить сюжет в сказочное представление, трансформировать будничность и повседневность в феерию, наполнить движением и смыслом статичное изображение проявилась и в книжной графике, занимавшей в жизни художника довольно важное место.
Большинству белорусов Селещук знаком именно как иллюстратор зачитанных с детства любимых книг: сказочных народных преданий, поэмы Якуба Коласа «Симон-музыка», детской поэзии Григория Бородулина «Индыкало-Кудыкало».
Рыгор Бородулин «Добрые соседи»
«Тром - сын безыменны»
За свои рисунки к книгам он неоднократно награждался республиканскими и международными премиями и дипломами, был лауреатом Государственной премии Беларуси; а в 1989 году получил золотую медаль и диплом биеннале книжной иллюстрации в Братиславе за оформление «Сказок белорусских писателей»
«Тром - сын безыменны»
Петро Рунец «Как заяц медведю помогал»
«Прагны багацей»
Значительная часть произведений, проиллюстрированных им более чем за двадцать лет работы с книжной графикой, так или иначе была связана с историей и культурой своего края. «Выбор моих тем прост, - писал Селещук - Человек и его обитель Земля», - но развивая в своем творчестве универсальные сюжеты, он в большинстве случаев обращался именно к мотивам белорусского фольклора, к своим собственным истокам.
Иллюстрация к «Мушке-зеленушке и комарику - носатому сударику» Максима
Наум Кислик «Кукареки»
Анатоль Велюгин «Диво»
Его самоидентичность, осознание себя были неотделимы от истории своей страны и своего народа. Белорусское наследие, национальная самобытность являлись для художника неизменным источником вдохновения, основой его творчества. Интерпретируя их, придавая им современное и часто символическое прочтение он стремился определить место и роль белорусского народа в пространстве и времени, в мире и в собственной истории.
Евдокия Лось «Сказка про ласку»
Микола Малявко «Как зайцы с тушканчиками в футбол играли»
«Клад»
В стихотворной поэме Василя Витки «Белочкино горе», истории с незамысловатым, но динамичным сюжетом о больной и голодной белке, где все в лесу мчатся, бегут, торопятся - лишь бы облегчить ее страдания, - художник рисует двух воздушных, парящих в небе белок-барышень, дочек героини.
В контрасте с общей спешкой, непрерывным движением сюжета они кажутся застывшими, почти эфемерными, будто оторванными от всеобщего переполоха и суеты.
Иллюстрация к «Сказке про Ивана-гончара и урода-царя» Анатоля Гречаникова,«Сказки белорусских писателей», Юнацтва, 1988
И авторский текст может стать своеобразной трибуной для выражения своих собственных идей и помыслов, тем самым «мостиком между природой и душой человека, который требует в человеке духовного начала, участия сознания, поиска магических мотивов», о котором писал Селещук в своем дневнике.
Своей замысловатой игрой в смыслы, жонглированием метафор, смещением фокуса он приглашает к переосмыслению текста и читателя, делает его соучастником своих замысловатых манипуляций, предлагая интерпретировать историю самостоятельно, приглашая к сотрудничеству - и в конечном итоге, делая читателя соавтором произведения.
иллюстрация к книге «Бацькаў дар»
Якуб Колас «Рак-усач»
О вовлеченности зрителя в творческий процесс, его сопричастности действию, разворачивающемуся на полотне, Селещук в своих записях упоминает неоднократно. «Художник и зритель обладают общим кодом, гарантирующим его понятность.
Таким кодом, на мой взгляд, должно быть изображение действительности, в которой живет человек…», - пишет он и затем разворачивает свою мысль: «Темы должны иметь глобальный масштаб. А человека надо воспринимать как неразгаданную тайну. Веря в благородство и силу духа человека, надо поднимать проблему его ответственности за все то, что он оставляет на земле».
Артур Вольский «Лесной переполох»
Иллюстрации художника, с многообразием и богатством деталей, разнообразными отсылками к параллельным, не бросающимся в глаза линиям повествования выполнены вместе с тем с большим вниманием к правдоподобности образов, аутентичности утвари и предметов обихода.
Тщательно и кропотливо переданы все тонкости национальных белорусских костюмов, в которые часто облачены персонажи, фактурность и «мраморность» каменных дворцов и башен, скособоченных, будто сдуваемых ветром домишек.
Это сочетание выверенности и небрежности, натурализма и декоративности, добавление в привычный ландшафт неожиданных и часто парадоксальных мелочей создает в конечном итоге совсем новое прочтение авторского текста.
Иллюстрация к поэме Анатоля Велюгина «Диво»,«Сказки белорусских писателей», Юнацтва, 1988
Так, в иллюстрации к героической поэме Анатоля Велюгина «Диво», драматическое действие которой разворачивается в далекие времена на берегах знаменитого белорусского озера Нарочь, за спиной у жестокого эгоистичного князя обнаруживаются трубы вполне современного предприятия, сливающие нечистоты в кристально чистую воду (о которых в стихотворении нет ни слова), а сам князь, встретивший на пути своем смерть в обличие ужа и пребывающий по тексту в священном ужасе («белый от страха, дрожащей рукою крестится князь») у Селещука же выглядит отстраненным и меланхоличным.
Иллюстрация к книге Змитрока Бядули "Клад" (или "Сокровище")
Озябший заяц из стихотворения Геннадия Буравкина «Зай и яблонька», скачущий в зимнем лесу в поисках пропитания у Селещука превращается почти в комического персонажа: с присущей ему иронией художник ставит его на снегоступы, наряжает в нарядный камзол, подпоясанный богато украшенным лентами поясом и рисует тому совершенно восторженное выражение на морде.
Падающие с неба дары ушедшего лета - ягоды и фрукты, - толпятся в воздухе будто праздничные шары; шарф на шее таинственным образом сливается с зимними облаками и растворяется в снежном пейзаже, и все произведение наполняется сказочностью, игрой и ощущением чуда.
Геннадий Буравкин «Зай и яблонька», «Сказки белорусских писателей», Юнацтва, 1988
Похожие трансформации происходят и с историей Ольги Ипатовой «Витик-любопытик» о любопытном пареньке, проглоченном волком, но не умерявшем свое любопытство и в волчьем брюхе - и здесь Селещук вновь, отталкиваясь от текста, но ему не следуя, рисует свою историю, расставляет собственные акценты.
Геннадий Буравкин «Зай и яблонька»
Одинокая фигура мальчика в зимнем лесу, причудливое облако, парящие в вышине птицы создают лирическую, немного таинственную картину, и только улепетывающий со всех ног волк, освободившийся наконец от нескончаемого града вопросов, раздающихся из живота, возвращает немного к шутливому настроению стихотворения.
Вновь и вновь художник с ловкостью профессионального иллюзиониста одним рисунком меняет интонацию всего произведения. С каждой иллюстрацией погружаясь все глубже в параллельный и парадоксальный мир Николая Селещука, почти не замечаешь, как вдруг меняется восприятие изначального текста.
Владимир Короткевич «Чёртов клад»
Николай Селещук «Прагны багацей» 1986 г.
Вот как он художник о своих поисках в искусстве: «Искусство является тем мостиком между природой и душой человека, который требует в человеке духовного начала, участия сознания, поиска магических мотивов… Я искал мудрость, о существовании которой я подозревал, гармонию благородной и высоконравственной духовности, роскошную сказочную страну большой притягательной силы… я видел в этом скрытую незаурядную силу. Это прекрасное откровение, мудрость жизни, в которой мы нуждаемся…».
Приземлился в Залесье (1991г.)
А вот так Селещук объясняет технику и язык своих произведений: «Это живописный монтаж, свободная конструкция панельного типа, которая заключается в том, что рядом кладутся различные общие планы и детали, подлинное и воображаемое… Эта конструкция немыслима без коллажа и по-своему типична для современного, вечно спешащего, хаотичного мира, мира впечатлений и информации». Вот так
http://www.fairyroom.ru/?page_id=40222