Какао, кактус, Ваня Жданов
Это старый тест всплыл у одной из существ, именующей себя поэткой, интересно как Анна Андреевна отнеслась бы к этому феминитиву)) итак, простой тест от Ахматовой на определение московской и питерской склонности человека
Чай, собака, Пастернак.
Кофе, кошка, Мандельштам.
Я поразмышляв, решила сочинить новые вариации. Получилось - КАКАО, КАКТУС, ВАНЯ ЖДАНОВ
Поскольку я люблю - какао или горячий шоколад. Довольно долго ежели они бывали в карте кафе, их выбирала.
Получилось, что получилось.
Никаких попугаев, кенарей, черепах, гуппи , улиток, крысок...и т.п. не держала, никаких питомцев кроме кошек и собак, разве что кактусы выживали. И эти всякие суккуленты сейчас на подъездном подоконнике поливаю.
А из современных поэтов люблю стихи Ивана Жданова, его сайт https://www.ivanzhdanov.com/index.html
А тут вернусь к цитатам из статьи про метареализм :
пространство поэзии Жданова - словно разобранное на части, а затем заново собранное взглядом поэта, замечающего связи там, где их не видит привыкший к пейзажу глаз. Сам поэт описывает это так: «Для того чтобы воплотить нечто в образ, нужно это нечто развоплотить с последующим воскресением, то есть провести через смерть». В такой попытке связать все вещи мира может быть и что-то комическое - детали пазла могут не подходить друг к другу, а в собранном заново мироздании могут проступать швы и углы. Это повод у Жданова для меланхолического смирения.
Спиралевидное движение, осуществляемое за счет постоянных сдвигов и смещений, заставляет время течь особым образом: оно как будто стремится вернуться в исходную точку, но под тяжестью собственного движения все время отклоняется от нее, все более раскручивая временну́ю и пространственную спираль, каждый новый виток которой еще сильнее связывает разные сюжеты этого стихотворения друг с другом. Таким образом, весь мир предстает опутанным поэтической речью, преображая пространство и время в единое нерасчлененное пространство-время.
Течение этого пространства-времени уносит поэта из настоящего в прошлое: поэтическое время всегда течет в сторону, противоположную той, куда течет время в повседневной жизни.
Нашла вот в Знамени https://znamlit.ru/publication.php?id=499 эссе Ивана Жданова, оно шестым идет, много читать известных имен до него, но слово поэта дороже всего.
Иван Жданов
Игра на понижение
Как только новообразовавшееся государство приступило к воплощению технологии социально совершенного человека, а именно: отменило за ненадобностью религию и отделило Церковь от государства с тем, чтобы затем упразднить Ее, и тем самым заменило Ее собой, тогда и появился андеграунд. Процесс этот был постепенным, поэтому не сразу неугодные, неподходящие явления тогдашней культуры попадали в андеграунд. Кое-что даже выныривало из него (например, случай с Достоевским), правда, уже в преображенном виде, в прирученном, полезном. Говорили: наш Достоевский, и Пушкин - наш, и т.д., даже Лесков - наш (годился для борьбы с низкопоклонничеством перед Западом). Задачей присвоения руководили матерые душеприказчики с увесистыми орудиями присвоения. Поэтому никто у нас андеграунда не создавал, он возник из данности обстоятельств, присущих тому времени. Или можно еще и так сказать: государство его и создало. Есенин и Мандельштам (есть множество других примеров, но...) по первости готовы были служить новому государству, но не успели в своей готовности - оказались в андеграунде. И даже посмертно долго в нем пребывали. Очень мучительно государство их оттуда вызволяло, а преображение их так и не состоялось, и, может быть, само государство на этом и сломалось. Ну, не только на этом: если каждый человек - кто по уши, кто по пояс, кто по щиколотку - был в андеграунде, то о каком глобальном преображении могла идти речь.
Не андеграунд спас русскую культуру, она сама себя спасала, как могла. Да и сейчас в общем-то в большей степени занята самоспасением, чем свободным своим развитием.
Но появился ныне какой-то другой андеграунд. Самоназывающийся так. Блатной андеграунд, проживающий по блату. Ассоциативно (но не диффузно) связанный с аналогичным явлением на Западе. Но ни у них, ни у нас здесь он не отвечает за всю культуру в целом, а точнее, вообще ни за что не отвечает. Да и вообще это типичный масскульт, когда его адепты, вроде модельеров, делающих нечто, абстрагированное от своего прямого назначения, - прикладное искусство, забывшее, к чему ему прикладываться.
Модернизм забрел наконец в тупик и стал называться постмодернизмом. Связано это, по-моему, с потерей чувства мистического и с невиденным в истории нашествием его суррогатов (от оккультизма до пивных партий). В этом-то, кажется, и смыкаются создатели советского андеграунда (то есть государство) и постсоветского (ну, сейчас и государства-то вообще никакого нет). На Западе не было опыта нашего андеграунда (да и понятие это - всего лишь метафора по отношению к своему понятию-источнику), разве что в Германии фашистского времени. Андеграунд как таковой, исключив систему ценностных координат под благовидным предлогом плюрализма, скользит и скользит по нулевой точке (а она ведь не имеет измерений), нарываясь - провоцируя оппозицию к тому, чего уже почти нет, что находится только в прошлом (отблески и отсветы великих культур). Юзом и рикошетом, бесконечной игрой на понижение, заручаясь масскультурной нормой и шумовым фоном спортивной вечности, вездесущей, но по существу несуществующей гласности-провозглашенности. Поэтому и не было у меня никогда никаких отношений с андеграундом, с таким андеграундом. А наш отечественный андеграунд не избыт и по сю пору.
В 28 лет окончил Барнаульский пединститут и переехал в Москву. В двух театрах поработал монтировщиком декораций, а также еще и на “Мосфильме”, потом работал электромехаником в “Мослифте”. Два года ушли на службу в Обществе книголюбов. В 30 лет был впервые напечатан. В 34 года - первая книжка. В 38 лет был принят в Союз писателей. Таким образом, в андеграунде я пребывал недолго. Повезло (прим. авт.).
Да слово поэта легко и внятно, все эти хидро-мудрые выверты про андеграунд припечатывает. Давеча 30 мая была в гостях( служила средством от депрессии и помогала отдирать старые обои) и Зухра Буракаева( которая любит носить толстовку с надписью УФИМСКИЙ АНДЕГРАУНД) на мои сожаления о несостоявшейся аспирантуре по социологии культуры, сказала - "и хорошо что не пошла в науку, - все кто пошли утратили лёгкий язык, а цитируют предпочтительно писателей, потому что их речь льётся и внятна, понятна простым людям".
Чай, собака, Пастернак.
Кофе, кошка, Мандельштам.
Я поразмышляв, решила сочинить новые вариации. Получилось - КАКАО, КАКТУС, ВАНЯ ЖДАНОВ
Поскольку я люблю - какао или горячий шоколад. Довольно долго ежели они бывали в карте кафе, их выбирала.
Получилось, что получилось.
Никаких попугаев, кенарей, черепах, гуппи , улиток, крысок...и т.п. не держала, никаких питомцев кроме кошек и собак, разве что кактусы выживали. И эти всякие суккуленты сейчас на подъездном подоконнике поливаю.
А из современных поэтов люблю стихи Ивана Жданова, его сайт https://www.ivanzhdanov.com/index.html
А тут вернусь к цитатам из статьи про метареализм :
пространство поэзии Жданова - словно разобранное на части, а затем заново собранное взглядом поэта, замечающего связи там, где их не видит привыкший к пейзажу глаз. Сам поэт описывает это так: «Для того чтобы воплотить нечто в образ, нужно это нечто развоплотить с последующим воскресением, то есть провести через смерть». В такой попытке связать все вещи мира может быть и что-то комическое - детали пазла могут не подходить друг к другу, а в собранном заново мироздании могут проступать швы и углы. Это повод у Жданова для меланхолического смирения.
Спиралевидное движение, осуществляемое за счет постоянных сдвигов и смещений, заставляет время течь особым образом: оно как будто стремится вернуться в исходную точку, но под тяжестью собственного движения все время отклоняется от нее, все более раскручивая временну́ю и пространственную спираль, каждый новый виток которой еще сильнее связывает разные сюжеты этого стихотворения друг с другом. Таким образом, весь мир предстает опутанным поэтической речью, преображая пространство и время в единое нерасчлененное пространство-время.
Течение этого пространства-времени уносит поэта из настоящего в прошлое: поэтическое время всегда течет в сторону, противоположную той, куда течет время в повседневной жизни.
Нашла вот в Знамени https://znamlit.ru/publication.php?id=499 эссе Ивана Жданова, оно шестым идет, много читать известных имен до него, но слово поэта дороже всего.
Иван Жданов
Игра на понижение
Как только новообразовавшееся государство приступило к воплощению технологии социально совершенного человека, а именно: отменило за ненадобностью религию и отделило Церковь от государства с тем, чтобы затем упразднить Ее, и тем самым заменило Ее собой, тогда и появился андеграунд. Процесс этот был постепенным, поэтому не сразу неугодные, неподходящие явления тогдашней культуры попадали в андеграунд. Кое-что даже выныривало из него (например, случай с Достоевским), правда, уже в преображенном виде, в прирученном, полезном. Говорили: наш Достоевский, и Пушкин - наш, и т.д., даже Лесков - наш (годился для борьбы с низкопоклонничеством перед Западом). Задачей присвоения руководили матерые душеприказчики с увесистыми орудиями присвоения. Поэтому никто у нас андеграунда не создавал, он возник из данности обстоятельств, присущих тому времени. Или можно еще и так сказать: государство его и создало. Есенин и Мандельштам (есть множество других примеров, но...) по первости готовы были служить новому государству, но не успели в своей готовности - оказались в андеграунде. И даже посмертно долго в нем пребывали. Очень мучительно государство их оттуда вызволяло, а преображение их так и не состоялось, и, может быть, само государство на этом и сломалось. Ну, не только на этом: если каждый человек - кто по уши, кто по пояс, кто по щиколотку - был в андеграунде, то о каком глобальном преображении могла идти речь.
Не андеграунд спас русскую культуру, она сама себя спасала, как могла. Да и сейчас в общем-то в большей степени занята самоспасением, чем свободным своим развитием.
Но появился ныне какой-то другой андеграунд. Самоназывающийся так. Блатной андеграунд, проживающий по блату. Ассоциативно (но не диффузно) связанный с аналогичным явлением на Западе. Но ни у них, ни у нас здесь он не отвечает за всю культуру в целом, а точнее, вообще ни за что не отвечает. Да и вообще это типичный масскульт, когда его адепты, вроде модельеров, делающих нечто, абстрагированное от своего прямого назначения, - прикладное искусство, забывшее, к чему ему прикладываться.
Модернизм забрел наконец в тупик и стал называться постмодернизмом. Связано это, по-моему, с потерей чувства мистического и с невиденным в истории нашествием его суррогатов (от оккультизма до пивных партий). В этом-то, кажется, и смыкаются создатели советского андеграунда (то есть государство) и постсоветского (ну, сейчас и государства-то вообще никакого нет). На Западе не было опыта нашего андеграунда (да и понятие это - всего лишь метафора по отношению к своему понятию-источнику), разве что в Германии фашистского времени. Андеграунд как таковой, исключив систему ценностных координат под благовидным предлогом плюрализма, скользит и скользит по нулевой точке (а она ведь не имеет измерений), нарываясь - провоцируя оппозицию к тому, чего уже почти нет, что находится только в прошлом (отблески и отсветы великих культур). Юзом и рикошетом, бесконечной игрой на понижение, заручаясь масскультурной нормой и шумовым фоном спортивной вечности, вездесущей, но по существу несуществующей гласности-провозглашенности. Поэтому и не было у меня никогда никаких отношений с андеграундом, с таким андеграундом. А наш отечественный андеграунд не избыт и по сю пору.
В 28 лет окончил Барнаульский пединститут и переехал в Москву. В двух театрах поработал монтировщиком декораций, а также еще и на “Мосфильме”, потом работал электромехаником в “Мослифте”. Два года ушли на службу в Обществе книголюбов. В 30 лет был впервые напечатан. В 34 года - первая книжка. В 38 лет был принят в Союз писателей. Таким образом, в андеграунде я пребывал недолго. Повезло (прим. авт.).
Да слово поэта легко и внятно, все эти хидро-мудрые выверты про андеграунд припечатывает. Давеча 30 мая была в гостях( служила средством от депрессии и помогала отдирать старые обои) и Зухра Буракаева( которая любит носить толстовку с надписью УФИМСКИЙ АНДЕГРАУНД) на мои сожаления о несостоявшейся аспирантуре по социологии культуры, сказала - "и хорошо что не пошла в науку, - все кто пошли утратили лёгкий язык, а цитируют предпочтительно писателей, потому что их речь льётся и внятна, понятна простым людям".