Генерал Павлов и трагедия июня 1941 - объективно.
Предыдущий пост вызвал резко негативную реакцию читателей, для меня неожиданную, о чем я сказала в комментах.
Правду нужно знать всю, а не только приятную - мы победители и не нам бояться всей правды о нас.
Если не разбираться во всех проблемах и сложностях самим, за нас это сделают наши враги и преподнесут нам потом геббельсовскую ложь, которой поверят многие, слышавшие только парадную отлакированную версию войны.
Именно так произошло в советское время, когда о причинах трагедии начала войны предпочитали умалчивать, в результате чего и появились версии резунов, которым многие поверили тогда, несмотря на откровенную лживость предателей.
Вот вам пример того, как современный белорусский историк честно и непредвзято разбирает один из самых известных эпизодов той трагедии -
Генерал армии Д. Г. Павлов и трагедия июня 1941 г
Исторические оценки генерала Дмитрия Григорьевича Павлова колеблются от признания его мучеником, несправедливо пострадавшим от сталинских репрессий, до осуждения, будто бы он сознательно подыгрывал немцам...
Кем же в действительности был Павлов?
[Spoiler (click to open)]
В автобиографии, написанной Павловым 31 января 1938 г., он отмечает, что родился в 1897 г. в Костромской губернии в бедной крестьянской семье, окончил сельскую школу, затем 2-классное училище. В 1914 г. добровольцем поступил в царскую армию, служил рядовым, старшим унтер-офицером. В 1916 г. ранен, попал в немецкий плен, где содержался в лагерях, работал на фабрике и в шахтах Мариана-Грубе. Вернулся из плена домой 1 января 1919 года. В ВКП(б) вступил в ноябре 1919 года...
В Красную армию Павлов был мобилизован 24 августа 1919 года. Служил в 56-м продовольственном батальоне в Костроме. В марте 1920 г. направлен на Южный фронт, где сражался с бандами Махно, служил в инспекции фронта, командиром кавалерийского полка (г. Семипалатинск). В горном Алтае боролся с бандами Сальникова и Кайгородова. В 1923 г. был переброшен на Туркестанский фронт начальником истребительного отряда, воевал против банды Турдыбая. В августе того же года уже в Восточной Бухаре руководил операциями против банд Ибрагим-бека, Ала-Назара, Ходмана, Хаджи-Али. Командовал 75-м кавалерийским полком. В 1929 г. участвовал в боях в Маньчжурии, в которых его "полк выполнил четко, быстро и энергично все поставленные задачи". В 1931 г. назначается командиром 6-го механизированного полка, который дислоцировался в Гомеле. "С февраля 1934 по октябрь 1936 г. командовал 4-й отдельной механизированной бригадой (г. Бобруйск). О войне в Испании Павлов упоминает так: "С октября 1936 по июнь 1937 г. был в особой командировке, где командовал бригадой и объединял командование групп от 11 до 9 бригад со всеми техническими средствами". После Испании для генерала наступил головокружительный взлет: в июле 1937 г. он назначен заместителем, а в декабре - начальником автобронетанкового управления (АБТУ) РККА с присвоением воинского звания комкор. Не обошли Дмитрия Григорьевича и награды: два ордена Красного Знамени, грамота ВЦИК, золотые часы, орден Ленина, звание Героя Советского Союза. В 1939 г. Павлов участвует в боевых действиях в районе реки Халкин-Гол, в Советско-финляндской войне 1939 - 1940 годов. О своем военном образовании в автобиографии Дмитрий Григорьевич записал: "В Красной армии кончил: курсы комсостава, ВВШ (высшую военную школу. - И. Б.) Сибири - кавалерийское отделение, Военную академию им. Фрунзе, АКТУС ВТА (Академические курсы технического усовершенствования при Военно-транспортной академии. - И. Б.)"2.
Вместе с тем, как видно из послужного списка Павлова, ему не пришлось командовать корпусом, армией, группировками войск в военных операциях, он не прошел штабной школы. Жуков в докладе И. В. Сталину так охарактеризовал участие Павлова в боях в районе реки Халкин-Гол: "Павлов помог нашим танкистам, поделившись с ними опытом, полученным в Испании"3. Невысокого мнения о Павлове как военачальнике был и Хрущев. В 1940 г. последний присутствовал на испытаниях нового, тогда строго секретного танка Т-34, который на испытаниях водил лично Павлов, начальник АБТУ РККА. Хрущев в мемуарах отмечает мастерское вождение танка Павловым, он "на танке буквально летал по болотам и пескам...". Однако настроение Никиты Сергеевича резко изменилось после беседы с Павловым. "На меня он произвел удручающее впечатление, показался мне малоразвитым человеком. Я просто удивился, как человек с таким кругозором и с такой слабой подготовкой может отвечать за состояние автобронетанковых войск РККА...". Своими сомнениями Хрущев поделился со Сталиным, который отметил, что Павлов - "это знающий человек. Он знает, что такое танк, он сам воевал на танке" и хорошо показал себя в Испании4. Слово Сталина было решающим, вскоре Павлов пошел на очередное повышение - был назначен командующим войсками Западного особого военного округа (ЗапОВО).
Должность командующего войсками Западного особого военного округа, прикрывающего стратегическое направление на Москву, была нелегкой. После освобождения Западной Беларуси на ее территорию нужно было в срочном порядке передислоцировать и обустроить три общевойсковые армии. Титанические усилия требовались для оборудования территории Западной Беларуси как возможного театра военных действий, при этом нельзя было допустить, чтобы массовые отвлечения личного состава на хозяйственные работы подорвали дисциплину и боеготовность войск.
В Национальном архиве Республики Беларусь хранятся документы, которые Павлов направлял партийному и республиканскому руководству Белоруссии по вопросам оборонительного строительства. Так, 29 апреля 1941 г. он обратился в ЦК КП(б)Б и СНК БССР с предложением оказать помощь в завершении до 15 июня 1941 г. строительства 7 аэродромов, срочно организовать производство в Беларуси емкостей для хранения горючего, включить в план строительство параллельных шоссейным грунтовых дорог для гусеничной техники. Военный совет округа просил правительство Белорусской ССР до 15 июля 1941 г. завершить оборудование в городах зданий под госпитали, до 1 июня 1941 г. довести до плановых показателей запасы муки, крупы, консервов, а так же топлива на Белостоцкой, Брестской, Белорусской и Западной железных дорогах5.
Используя полномочия командующего особым военным округом, Павлов по вопросам оборонительного строительства обращался и в центральные правительственные и партийные органы СССР. Например, 18 февраля 1941 г. он направил донесение N 867 на имя Сталина, В. М. Молотова и С. К. Тимошенко, в котором просил выделить значительные средства на шоссейно-грунтовое строительство в Беларуси. "Считаю, что западный театр военных действий должен быть обязательно подготовлен в течение 1941 г., а поэтому растягивать строительство на несколько лет считаю совершенно невозможным"6.
Вместе с тем в деятельности Павлова ощущался недостаток опыта оперативного руководства войсками, обусловленный кадровым прыжком с должности командира бригады на командующего округом. Это наглядно показала оперативно-стратегическая игра на картах, которая состоялась в январе 1941 года. "Синими" (западной стороной) командовал Жуков, командующий войсками Киевского особого военного округа, "красными" (восточной стороной) - Павлов. В основу обстановки были положены события, которые могли сложиться на западной границе в случае нападения Германии на СССР. "Синяя" сторона была условно нападающей, "красная" - оборонялась. Данное мероприятие оперативной подготовки имело целью проверить реальность и целесообразность основных положений плана прикрытия западной границы и действий советских войск в начальный период войны. Генеральный штаб подготовил учебные материалы, в которых был отражен опыт военных действий немецких войск в Европе. Игра охватывала полосу действий от Восточной Пруссии до Полесья, соотношение сторон было следующим: "синие" имели более 60 дивизий, "красные" - более 50 дивизий. И те и другие имели мощную поддержку авиации. В ходе учения "войска" Жукова успешно прорвали оборону "войск" Павлова, овладели оперативной инициативой, быстро начали продвигаться вглубь Беларуси. Над "красными" нависла опасность расчленения их войск, окружения и разгрома. "Игра изобиловала драматическими моментами для восточной стороны, - отмечал Жуков. - Они оказались во многом схожими с теми, которые возникли после 22 июня 1941 г., когда на Советский Союз напала фашистская Германия..."7.
Разбор игры на картах состоялся в Кремле в присутствии Сталина и членов Политбюро. Во время доклада Павлова Сталин задал ему вопрос: "В чем кроются причины неудачных действий войск "красной" стороны?" Для Павлова выпал редкий шанс поднять в присутствии Сталина и членов Политбюро острые вопросы оборонительного характера, хотя бы проблему белостоцкого выступа, которая заключала в себе опасность будущего "котла", окружения и расчленения советских войск в начале войны. Однако Павлов не поднял ни одной острой проблемы, а поражение "красных" пытался свести к шутке, будто чего не бывает на военных играх. Сталину не понравилось его поведение. "Командующий войсками округа, - отметил Сталин, - должен владеть военным искусством, уметь в любых условиях находить правильные решения, чего у вас в проведенной игре не получилось"8.
Причем Павлов не только сам не поставил перед Сталиным наиболее острых проблем, но всячески препятствовал, когда затронуть их пытались другие военачальники. Жуков отметил, что укрепленные районы (УРы) на Беларуси возводятся близко от границы, они имеют невыгодную оперативную конфигурацию, особенно в районе белостоцкого выступа. Эти обстоятельства, по его оценке, давали противнику возможность ударить с районов Бреста и Сувалок в тыл нашей белостоцкой группировке. Кроме того, из-за небольшой глубины обороны укрепрайоны не смогут долго продержаться, ибо насквозь будут простреливаться артиллерийским огнем. Замечания Жукова были справедливыми. Казалось, для Павлова вновь появилась возможность, опираясь на авторитет Жукова, поставить вопрос об отводе войск с белостоцкого выступа и тем предупредить опасность возможного "котла". Но Павлов поступил по-иному, ограничившись едкой репликой в адрес Жукова: "А на Украине УРы строятся правильно?"9. Началась ненужная перепалка, а проблема белостоцкого выступа до начала войны осталась не разрешенной.
Некоторые исследователи считают, что основная причина неудач войск Западного фронта в начале Великой Отечественной войны кроется в том, что заблаговременно не были развернуты адекватные немецким советские группировки войск. Сработало правило: войск много, а воевать некому, то есть войска не были сосредоточены в нужное время и в нужном составе на направлениях главных ударов противника. Подсчитано, что 22 июня 1941 г. в полосе наступления 7, 12, и 20-й немецких танковых дивизий (более 600 танков) находились 128-я советская стрелковая дивизия и один полк 188-й стрелковой дивизии без артиллерии, которая находилась в летних лагерях на боевой учебе. Подобная ситуация сложилась и на левом фланге, в районе Бреста. И часто в этом обвиняют именно Павлова и подчиненных ему генералов. Но насколько справедлив такой приговор историков и специалистов?
Известно, что Сталин не давал согласия на создание крупных приграничных группировок, адекватных немецким. Но в литературе дают крайне слабые обоснования, почему Сталин поступал так, а не иначе...
Накануне войны Сталин потребовал от военной разведки ответа на вопрос: готова ли немецкая армия к военным действиям в условиях русской зимы? Оказалось, немецкая армия не располагает зимней формой одеждой в ее советском понимании. Зимой немецкие солдаты дополнительно получали лишь теплое белье и утепленную поддевку к шинели. Неизменными оставались ботинки, брюки, головной убор. Немецкие горючее и смазка при низких температурах густели, становились малопригодными для эксплуатации. По оценке советских военных специалистов, в таком состоянии немецкая армия не была готова воевать в зимних условиях России. Выход для Германии, по мнению советского руководства, возможен был только один: срочный пошив для восточной армии зимней одежды: полушубков, ватных брюк, валенок, шапок-ушанок и т.д. Для этого Германии пришлось бы на внешних рынках закупить около 20 млн. овчин, большие объемы шерсти, хлопка, что несомненно отразилось бы на мировых ценах и было бы замечено советской разведкой. Далее, по расчетам советских специалистов, Германии требовалось не менее 1,5 - 2 лет, чтобы из закупленных материалов изготовить теплую одежду для 5 млн. восточной армии. "Чтобы застраховать себя, уменьшим этот срок вдвое - до года, - заметил Сталин. - Значит Гитлер сможет быть готовым к войне против нас не раньше 1942 года", дав указание разведке собирать информацию о закупках Германией овчин, хлопка и иных материалов для пошива теплой одежды. По его мнению, как только такие факты будут установлены, с того момента в СССР будет включен "стратегический счетчик" отсчета времени до начала войны (не менее года).
Концепция "стратегического счетчика" рассматривалась Сталиным как фундаментальная основа его оценок и действий по отношению военных намерений Германии. В этом отношении примечателен такой факт: 14 мая 1941 г. бюро ЦК КП(б) Белоруссии обсудило доклад Павлова "Об обстановке на границе и состоянии войск округа". О результатах П. К. Пономоренко по телефону доложил Сталину. По свидетельству секретаря ЦК КП(б)Б Н. Е. Авхимовича, присутствовавшего при этом разговоре, беседа длилась около 40 минут. Сталин, на сообщения Пономоренко о сосредоточении немецких группировок у границы заметил, что это попытки спровоцировать нас на войну, поэтому нужно не поддаваться на провокации, нервы держать в кулаке. Германия нападать на нас не собирается10.
Документы по прикрытию белорусского участка западной границы СССР поражают тем, что ни в директиве наркома обороны СССР N 503859 от 14 мая 1941 г., ни в документах штаба ЗапОВО даже не упоминались сувалковская и брестская немецкие приграничные группировки. В них даже не было намека на необходимость создания адекватных советских группировок. Почему же, когда у наших ворот стоял грозный противник, мы даже не реагировали на его присутствие. Сегодня ясно: по сталинскому "стратегическому счетчику" Германии на подготовку к войне против СССР требовалось еще не менее года, следовательно, на тот момент адекватные немецким советские группировки попросту не требовались и не создавались. Поэтому упрекать и ставить в вину только Павлову отсутствие таких группировок несправедливо.
История распорядилась так, что Гитлер нашел другой выход из неподготовленности его армии к войне в условиях русской зимы - он пошел на СССР без стратегической паузы. Рассчитывая на "молниеносную войну", он бросил против СССР войска без запасов зимней одежды, и также как и Сталин, оглядывавшийся на "счетчик", совершил стратегический просчет.
Вместе с тем Павлов и в тех условиях мог многое сделать, чтобы более эффективно противодействовать ударам немецких приграничных группировок. В его подчинении имелись три мощные противотанковые артиллерийские бригады, но они дислоцировались далеко от направлений главных ударов противника: две - в белостоцком выступе, одна - в районе Лиды. Их Павлов не использовал. Упустил он и ряд других важнейших вопросов обеспечения боеспособности и боеготовности подчиненных ему войск, которые мог решить без согласования с Москвой властью командующего округом.
При этом наряду с оперативно-стратегическими просчетами Павлов много внимания уделял оперативно-тактической подготовке подчиненных штабов, генералов и офицеров. С августа 1940 г. и до начала войны им лично были проведены фронтовая военная игра, 5 армейских полевых поездок, армейская командно-штабная игра на местности, 5 корпусных военных игр, радиоучение с двумя механизированными корпусами, корпусное и два дивизионных учения с войсками в зимних условиях. Однако эти учения, как показала практика, проводились "сами по себе", а войска жили "сами по себе". Недостатки, обнаруженные в ходе учений и военных игр, не устранялись. Учение заканчивалось, а его итоги забывались, потому что усилия штабов переключались на подготовку новых элементов оперативной подготовки войск округа.
Обратим внимание лишь на некоторые из тех крупных мероприятий, которые должен был осуществить командующий. Во-первых, он не укрыл от первого удара противника авиацию округа, в результате чего 738 самолетов были утеряны в первый день войны. Если бы они сохранились, результаты начального периода войны были бы иными. Во-вторых, штаб Западного фронта, имея в подчинении четыре армии, буквально с первых минут военных действий утратил с ними связь. Какова же цена предвоенных учений, ведь проверка устойчивости и надежности управления и связи - важнейшее звено всех учений и военных игр. В-третьих, дивизии приграничных армий не были собраны в один "кулак": танкисты, артиллеристы, части других родов войск встретили войну на окружных, корпусных и дивизионных сборах, боевой учебе в летних лагерях, за десятки и сотни километров от своих дивизий. Стрелковые части вынуждены были вступать в бой с танковыми армадами противника без поддержки артиллерии. В-четвертых, для строительства приграничных укрепленных районов нарком обороны разрешил приграничным армиям выделять на земляные работы от каждого полка по батальону. Но вовремя их с работ не отозвали, в результате более 80 тыс. безоружных солдат и офицеров Западного фронта в первый день войны попали под гусеницы немецких танков, многие погибли, были ранены или рассеяны по лесам. Даже спустя несколько десятков лет после начала войны трудно найти оправдания этим действиям и бездействию генерала армии Д. Г. Павлова, которые повлекли за собой тяжелые последствия.
В Центральном архиве Министерства обороны Российской Федерации сохранились рабочие карты оперативного отдела и журналы боевых действий Западного фронта за каждый день начального периода войны (ф. 208, оп. 2511, д. 207, 291, 424, 583, 757). Карты и журналы дают документальное представление как оценивал обстановку и как управлял фронтом Павлов. Например, за 25 июня 1941 г. в журнале боевых действий фронта сделана запись: "В течение дня данных о положении на фронте в штаб фронта не поступало" ". На следующий день отмечено: "3-я армия - данных о положении войск в штабе фронта нет. 10-я армия - положение частей неизвестно. 4-я армия - продолжает отходить на Бобруйск"12. На рабочих картах оперативного отдела штаба фронта фрагментарно обозначены лишь силы и средства своих войск и войск противника. Как свидетельствуют эти документы, Павлов не получал от подчиненных штабов полной и ясной информации о положении на фронте. Не имея достоверных данных, он, как отмечал Жуков, "часто принимал решения, которые не отвечали обстановке"13.
А обстановка складывалась следующая. Первые 2 - 3 суток войска Западного фронта имели колоссальный (в 2,7 раза) перевес в танках14. До тех пор пока 3-я немецкая танковая группа 24 июня не овладела Вильнюсом и не направила свои 39-й и 57-й моторизованные корпуса на территорию Беларуси, войска Западного фронта могли бить немцев по частям: сначала нанести удары по 2-й танковой группе, затем по 3-й. Однако и этот шанс, не владея обстановкой, Павлов упустил. По итогам первого дня войны он оценил действия противника как стремление овладеть районом Лиды, чтобы выйти в тыл основных сил Западного фронта и перерезать его внешние коммуникации15. Исходя из такой оценки намерений противника, Павлов уже с 22 июня начал спешную переброску в район Лиды крупных фронтовых резервов. Между тем реальные события разворачивались в ином ключе. К исходу 22 июня передовые части противника продвинулись по территории Литвы на глубину до 50 - 60 км. Войска 11-й армии начали отходить на северо-восток, войска 3-й армии - в юго-западном направлении. В результате между Северо-Западным и Западным фронтами образовались "ножницы" - 130-километровый разрыв, который противник незамедлительно использовал для броска на Минск16. Павлов не сразу заметил эту новую опасность, продолжая считать, будто основные события будут разворачиваться в районе Лиды. Поэтому вместо организации обороны Минского УРа, он начал стягивать фронтовые резервы к Лиде, на "дно" будущего Новогрудского "котла".
На исходе первого дня войны Главный Военный Совет направил в войска директиву N 3, в которой Западному фронту ставилась задача общевойсковыми армиями и механизированными корпусами, при поддержке авиации, ударами из Гродно в направлении Сувалок, окружить и вместе с Северо-Западным фронтом уничтожить сувалковскую группировку противника. Для контрудара Павлов выделил 11-й мехкорпус 3-й армии, 6-й механизированный и 6-й кавалерийский корпусы 10-й армии. Общее руководство группой было возложено на заместителя командующего Западным фронтом генерал-лейтенанта И. В. Болдина. В своих мемуарах последний отмечал: "Время уходит, а мне так и не удается выполнить приказ Павлова о создании конно-механизированной группы. Самое неприятное в том, что я не знаю, где находится 11-й мехкорпус Д. К. Мостовенки. У нас нет связи ни с ним, ни с 3-й армией, в которую он входит. В течение ночи я посылал на розыски корпуса несколько офицеров, но ни один из них не вернулся"17.
Дивизии 6-го кавалерийского корпуса во время выдвижения из районов Ломжи и Волковыска попали под массированный удар немецкой авиации и понесли огромные потери. В распоряжение Болдина вошел только 6-й мехкорпус генерала М. Г. Хацкелевича, который имел в своем составе 1021 танк (из них 352 боевые машины новых типов: КВ-1 и Т-34)18. Выполнение задач осложнялось тем, что танки мехкорпуса имели только четверть заправки горючим, а склады были взорваны отступающими частями или сожжены авиацией противника. Уже на второй день войны Хацкелевич доложил Болдину о нехватке горючего и боеприпасов, но решение было следующее: танки без горючего подрывать, чтобы они не достались противнику19.
Не получил реальной помощи Болдин и от Павлова. В журнале боевых действий Западного фронта за 23 июня 1941 г. записано боевое распоряжение командующего командарму-10 К. Д. Голубеву: "Почему мехкорпус не наступал? Кто виноват? Немедленно активизируйте действия и не паникуйте. Нужно бить врага организованно, а не бежать без управления..."20. Мех-корпусу были остро необходимы горючее и боеприпасы, а помощь командующего фронтом свелась лишь понуканием к активным действиям.
"Уже после войны мне стало известно, - отмечал в мемуарах Болдин, - что Павлов давал моей несуществующей группе одно боевое распоряжение за другим, совершенно не интересуясь, доходят ли они до меня, не подумав о том, реальны ли они в той обстановке, какая сложилась на Западном фронте. Зачем понадобилось Павлову издавать эти распоряжения? Кому он направлял их? Возможно они служили только для того, что бы создать перед Москвой видимость, будто на Западном фронте предпринимаются какие-то меры для противодействия наступающему врагу. Ни одного из этих распоряжений я не получил, они остались в военных архивах, как тяжкое напоминание о трагедии первых дней войны"21.
Таким образом, начало военных действий для войск Западного фронта было неудачным. Могли ли по-другому сложиться первые дни войны? Такой вопрос в конце 1941 г. генерал К. Н. Галицкий задал командующему 3-й армией генералу В. И. Кузнецову. "На мой взгляд, - ответил последний, - не нужно было "гнать" дивизии к границе. Уже 23 июня стали очевидными намерения противника охватить танковыми клиньями войска 3-й и 10-й армий с целью их окружения. Мы же, ведя затяжные бои под Гродно, сами лезли в пасть фашистам, в окружение, на самое дно "котла", который они нам готовили. Более правильным было бы решение об отводе войск из-под Гродно, чтобы занять выгодные позиции для обороны". Кузнецов выразил уверенность, что имелась полная возможность вести борьбу с танковыми клиньями противника, для чего необходимо было сформировать специальные моторизованные отряды противотанковых заграждений, на дорогах делать завалы, минировать мосты и прочее....
В статистическом исследовании "Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах" отмечается: в Белорусской стратегической оборонительной операции 22 июня - 9 июля 1941 г. участвовали войска Западного фронта и Пинская военная флотилия, всего 627 300 человек. За время операции они потеряли 417790 солдат и офицеров24, или 66,6% общей численности войск. Сравним: Великобритания за время второй мировой войны потеряла 370 тыс. человек, Соединенные Штаты Америки - убитыми около 300 тысяч25.
30 июня 1941 г. Сталин распорядился вызвать Павлова в Москву. Приняли его Молотов и начальник генштаба Жуков. "Я его едва узнал, - вспоминал позднее Жуков, - так он изменился за восемь дней войны". В тот же день было принято решение освободить Д. Г. Павлова от должности командующего фронтом26.
В протоколе допроса Павлов засвидетельствовал, что он был арестован по распоряжению ЦК ВКП(б), как предатель, 4 июля 1941 г. в Довске. "Но я не предатель, - утверждал на допросе генерал. - Поражение войск, которыми я командовал, произошло по независимым от меня причинам". На вопрос следователя: "Кто виновник прорыва на Западном фронте?" Павлов ответил: "Как я уже показывал, основной причиной быстрого продвижения немецких войск на нашу территорию являлось явное превосходство авиации и танков противника. Кроме этого, на левый фланг Кузнецовым (Прибалтийский особый военный округ. - И. Б.) поставлены литовские части, которые воевать не хотели. После первого нажима на левое крыло прибалтов литовские части перестреляли своих командиров и разбежались. Это дало возможность немецким танковым частям нанести мне удар с Вильнюса...".
"Следователь: А в чем ваша персональная вина в прорыве фронта?
Павлов: Я предпринял все меры для того, чтобы предотвратить прорыв немецких войск. Виновным себя в создавшемся на фронте положении не считаю...
Следователь: Части округа были подготовлены к военным действиям?
Павлов: Части округа к военным действиям были подготовлены, за исключением вновь сформированных..."27.
Очевидно, Дмитрий Григорьевич не разобрался в обстановке, он считал виновными в поражении войск фронта всех и вся, но только не себя.
Следствие велось менее месяца. В ночь на 22 июля 1941 г. Военная коллегия Верховного суда СССР рассмотрела дело по обвинению генералов Западного фронта Павлова, Климовских, Григорьева и Коробкова. Где судили Павлова и сегодня точно не известно. М. Токарев считает, что суд мог состояться в Москве, в здании Верховного суда или на Лубянке, в кабинете Л. П. Берии или В. С. Абакумова. Сын Берии Сергей свидетельствует, что по рассказам отца Павлова в Москву не возили, а судили в штабе маршала С. К. Тимошенко.
Суд был коротким и жестоким. Заседание заняло около трех часов, значит, на допрос каждого подсудимого было затрачено не более 20 - 30 минут. Около трех часов утра 22 июля председательствующий на суде В. В. Ульрих зачитал приговор Военной коллегии, который 28 июля 1941 г. приказом наркома обороны СССР N 250 был объявлен всему начальствующему составу РККА от командира полка и выше. В приговоре говорилось: "Установлено, что подсудимые Павлов и Климовских в период начала военных действий германских войск против Советского Союза проявили трусость, бездействие власти, нераспорядительность, допустили развал управления войсками, сдачу оружия противнику без боя и самовольное оставление боевых позиций частями Красной армии на западном направлении, тем самым дезорганизовали оборону и создали возможность противнику прорвать фронт... Обвиняемые Павлов, Климовских, Григорьев, Коробков вследствие своего бездействия и паникерства нанесли серьезный ущерб РККА, создали возможность прорыва фронта противником на одном из главных направлений и тем самым совершили преступление, предусмотренное статьями 193 - 17 пункт "б" и 193 - 20 пункт "б" УК РСФСР.
Военная коллегия приговорила лишить воинских званий генералов Павлова, Климовских, Григорьева, Коробкова и подвергнуть всех четверых высшей мере наказания - расстрелу с конфискацией имущества. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит..."28.
В тот же день, 22 июля, приговор был приведен в исполнение.
Пострадала и семья генерала Павлова. 1 октября 1941 г. военный трибунал войск НКВД по Горьковской области осудил по статье 58 - 1 части 2-й УК РСФСР к высылке в Красноярский край с лишением избирательных прав на пять лет каждого: отца - Павлова Георгия Васильевича, мать - Павлову Екатерину Степановну, жену - Павлову Александру Федоровну, тещу - Кузнецову Клавдию Михайловну, сына - Павлова Бориса Дмитриевича. Все они были репрессированы как "родные предателя Родины" бывшего генерала Павлова, хотя, как свидетельствует текст судебного приговора, генерал Д. Г. Павлов был осужден не за предательство Родины. Уцелела от репрессий только 12-летняя дочь Павлова Адя. Родные Павлова умерли в Сибири, так и не вернувшись в родные места.
Во время хрущевской оттепели дело Павлова было пересмотрено специальной комиссией Генерального штаба. В ее заключении от 5 ноября 1956 г. о Павлове сказано: "Генерал армии Павлов в силу отсутствия необходимого опыта в руководстве крупными оперативными объединениями (в должности с июня 1940 г.) и недостаточно широкого оперативного кругозора не смог справиться с решением ответственных задач, вставших перед ним в весьма сложной обстановке и особенно в первые дни войны... Однако серьезные упущения и недочеты, допущенные генералом Павловым Д. Г. в руководстве войсками округа, нельзя рассматривать как его бездействие, нераспорядительность, проявление трусости. Тем более нельзя обвинять генерала армии Павлова в преднамеренном развале управления войсками фронта и сдаче противнику без боя..."29.
31 июля 1957 г. Военная коллегия Верховного суда СССР рассмотрела заключение комиссии Генштаба и вынесла решение: "Приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 22 июля 1941 г. в отношении Павлова, Климовских, Григорьева, Коробкова отменить по вновь открывшимся обстоятельствам и дело на них производством прекратить за отсутствием состава преступления"30. Это, в частности, означало, что генерал армии Д. Г. Павлов полностью реабилитирован, восстановлен в воинском звании, ему возвращаются все государственные награды.
Сталин еще до реабилитации Павлова возвращался к его вопросу. В тяжелые дни октября 1941 г. он спросил у Жукова, как восприняли офицеры расстрел Павлова? Жуков с присущей ему прямотой ответил, что расстрел Павлова не изменил положения на фронтах, но эта акция оставила тяжелый осадок у командного состава. "Павлов имел потолок командира дивизии, - отметил Жуков, - а судили его как командующего фронтом"31. И это, очевидно, правда: Павлов с бригады был назначен командующим войсками округа (должность начальника АБТУ РККА - не полководческая). Такие головокружительные кадровые решения не были на пользу ни для Павлова, ни для обороны страны. Другое дело, была ли у Павлова возможность отказаться от должности, входившей в номенклатуру Сталина? Ответ есть - потому как имелся и прецедент, хотя уже после расстрела Павлова. В октябре 1941 г., после отзыва Сталиным командующего Ленинградским фронтом Жукова в Москву, командующим фронтом был назначен его заместитель генерал-майор И. И. Федюнинский. Иван Иванович за два года прошел путь от командира полка до командующего фронтом, он отлично понимал, что не подготовлен к такой ответственной должности. Федюнинский позвонил Сталину, объяснил ситуацию и попросил представить ему иную должность.
- С передовой хотите удрать, - язвительно отметил Сталин, - в тылу хотите отсидеться?
- Прошу назначить меня на самый тяжелый участок фронта, - ответил Сталину Федюнинский. - Но должность прошу по моим знаниям, опыту и возможностям.
Верховный Главнокомандующий признал просьбу Федюнинского обоснованной. Впоследствии он успешно командовал 54-й, 5-й, 11-й, 2-й армиями, занимал иные ответственные должности, считался в числе лучших командармов РККА. В 1955 г. ему было присвоено звание генерала армии. Так что расстрел Павлова оставил не только "тяжелый осадок у командного состава", но и заставил последних более объективно оценивать свои способности при выдвижении на высшие должности.
22 июля 1941 г. в своем последнем слове на суде Павлов заявил: "Я прошу доложить нашему правительству, что на Западном фронте измены и предательства со стороны его руководства не было. Все мы работали с большим напряжением. И в данное время сидим на скамье подсудимых не потому, что совершили преступление в период боевых действий, а потому, что недостаточно готовились к войне в мирное время..."32.
Генерал армии Д. Г. Павлов погиб в расцвете лет, изведав и службу рядового, и немецкий плен, и головокружительный взлет в карьере офицера. В его судьбе тесно переплелись и героическое и трагическое. Маршал Жуков, когда был отстранен от руководящих постов в Министерстве обороны СССР, одиноко жил на даче и любил про себя напевать С. Есенина "...все пройдет как с белых яблонь дым...". Павлову выпала иная судьба. Не будем сегодня строго судить Дмитрия Григорьевича - ведь он заплатил в грозовом 1941 г. за свои и чужие ошибки самую высокую цену - свою жизнь.
Примечания
1. "Военно-исторический журнал", 2001, N 6, с. 17.
2. Дмитрий Григорьевич Павлов. Автобиография. - Военно-исторический журнал, 1990, N 2, с. 53 - 55.
3. ЖУКОВ Г. К. Воспоминания и размышления. Т. 1. М. 1974, с. 191.
4. Мемуары Н. С. Хрущева. - Вопросы истории, 1990, N 8, с. 67 - 68.
5. Национальный архив Республики Беларусь, ф. 4, оп. 37, д. 18, л. 8, 15, 22, 26, 33.
6. ЖУКОВ Г. К. Ук. соч., с. 223.
7. Там же, с. 207.
8. Там же, с. 208.
9. Там же, с. 208, 209.
10. Накануне (по материалам обмена мнениями историков об обстановке в Белоруссии накануне Великой Отечественной войны). - Советская Белоруссия, 20 мая 1989 г.
11. Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации (ЦАМО), ф. 208, оп. 2511, д. 207, л. 43.
12. Там же, л. 46.
13. ЖУКОВ Г. К. Ук. соч., с. 286.
14. СЕМИДЕТКО В. А. Истоки поражения в Белоруссии (Западный особый военный округ к 22 июня 1941 г.) - Военно-исторический журнал, 1989, N 4, с. 30.
15. АНФИЛОВ В. А. Бессмертный подвиг. Исследование кануна и первого этапа Великой Отечественной войны. М. 1971, с. 266, 267.
16. Операции Советских Вооруженных Сил в период отражения нападения фашистской Германии на СССР. 22 июня 1941 г. - 18 ноября 1942 г. Т. 1. М. 1958, с. 125.
17. БОЛДИН И. В. Страницы жизни. М. 1961, с. 96.
18. СЕМИДЕТКО В. А. Ук. соч., с. 96.
19. БОЛДИН И. В. Ук. соч., с. 97, 99.
20. ЦАМО, ф. 208, оп. 2511, д. 207, л. 31.
21. БОЛДИН И. В. Ук. соч., с. 94.
22. ГАЛИЦКИЙ К. Н. Годы суровых испытаний. Записки командарма. 1941 - 1945. М. 1973, с. 70, 71.
23. ЦАМО, ф. 208, оп. 2511, д. 207, л. 60.
24. Гриф секретности снят. Потери Вооруженных Сил СССР войнах, боевых действиях и военных конфликтах. Статистическое исследование. М. 1993, с. 163, 164.
25. История второй мировой войны. 1939 - 1945. М. 1973 - 1982. Т. 12. 1982, с. 151.
26. ЖУКОВ Г. К. Ук. соч., с. 292, 293.
27. Трагедия генерала Павлова. Протокол допроса арестованного Павлова Дмитрия Григорьевича. - Гродненская правда, 18 сентября 1994 г.
28. КУЛЬКОВ Е. Н., МЯГКОВ М. Ю., РЖЕШЕВСКИЙ О. А. Война 1941 - 1945. Факты и документы. М. 2001, с. 356 - 358.
29. "Во славу Родины", 28 июня 1995 г.
30. Там же.
31. Маршал Жуков: полководец и человек. Т. 2. М. 1988, с. 127.
32. "Во славу Родины", 23 июня 1996 г.
Басюк Иван Александрович - доктор исторических наук, профессор Гродненского государственного университета им. Я. Купалы. Республика Беларусь.
---
На мой взгляд, примерно таким и должен быть объективный анализ...
Тимошенко и Павлов, 1940 г.
---
Предыдущий пост о трагедии 22 июня 1941-го года, вызвавший дискуссию -
Генералы Павлов, Мерецков и Кирпонос.