Советский гражданин-романтик и русский поэт - недолгая счастливая жизнь в послевоенной реальности...
Гражданин-романтик, несостоявшийся военный, ставший поэтом, сценаристом и режиссером, всю жизнь тосковавший по армии, так и недописавший роман о сиротстве художника в любую эпоху, ушедший в 37 лет и оставшийся в памяти навсегда - узнаете, кто это?
"А верю я безотчетно в нелепую эту страну..."
В сентябре Геннадию Шпаликову исполнилось бы 80 лет
Геннадий Шпаликов. Фото: Родина
Прекрасный русский поэт. При жизни его стихи не публиковались.
Выдающийся сценарист, равный великим авторам итальянского неореализма. Большинство его сценариев не нашли своего воплощения на экране.
Замечательный режиссер, снявший всего один фильм. Талантливый прозаик, узнаваемый по первой же фразе. Его рассказы были опубликованы лишь посмертно.
После "Я шагаю по Москве", сценарий которого он написал, после первой славы и оглушительного успеха - резкий уход в штопор. Сплошные неудачи и разочарования. Почти все им задуманное отвергалось. Крушение надежд. Болезнь. Гибель в тридцать семь лет. Архива не сохранилось. Лишь случайно уцелевшие обрывки.
Для другой судьбы все это стало бы приговором к забвению.
Но не для Шпаликова.
[Spoiler (click to open)]
Во время съемок филь-ма "Застава Ильича" по его сценарию: (слева направо) Михаил Светлов, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина и Евгений Евтушенко. / Родина
Когда-то киносценарист Ирочка Бутыльская, заставшая во ВГИКе еще эпоху Шпаликова, рассказывала мне, как появился сценарий "Ты и я" - легендарного фильма Ларисы Шепитько с Юрием Визбором, Леонидом Дьячковым и Аллой Демидовой. А появился он из... картофельного мешка.
Летом 1968 года Лариса вместе с мужем Элемом Климовым уехала за город, на дачу к знакомым. Адрес никому не оставляли. И вот, сидя на веранде, Лариса и Элем вдруг заметили, что из ближайшего леса вышел человек с мешком - обычно в такие мешки собирали по осени картошку. Но видно было, что ноша путника легка, а мешок болтается за спиной так, как если в нем было сено.
Когда лесной человек приблизился, Лариса узнала в нем Шпаликова.
Гена развязал мешок и высыпал перед Ларисой гору исписанных листочков. Несметное число обрывков и клочков. Ветер тут же стал разносить рукописи по веранде и саду. Все бросились ловить их. А потом за несколько дней из "картофельных" листочков был собран сценарий одного из самых трагичных и таинственных, по сей день неразгаданных, фильмов конца 1960-х.
Самое главное, что оставил Гена в своих фильмах, стихах и песнях, - воздух, лепет детей и бред влюбленных.
А я - осенняя трава, летящие по ветру листья..."
Мне верится, что листочки Шпаликова, обрывки его рукописей до сих пор летают где-то над Ордынкой и Сретенкой. Они словно ждут тех ребят, которые могли бы уловить гениальные шпаликовские слова, ноты, вздохи...
Но ухоженная новая Москва, вбухивающая миллионы в собственный макияж, пока не являет миру гениальных шалопаев, чутких к незнакомым прохожим и промелькам солнца в окнах троллейбуса.
Со стихами советского поэта Геннадия Шпаликова люди влюблялись и провожали поезда
"...Лошади идут мимо кинотеатра "Ударник", выходят на Каменный мост. Они идут спокойно и неторопливо, их никто не подгоняет, копыта звонко постукивают об асфальт. За мостом лошадей ведут вверх по улице, а Катя сворачивает к Александровскому саду.
Она идет вдоль невысокой ограды, а в саду на скамейках целуются, и у деревьев тоже целуются, и навстречу ей идет парень, обнимая девушку..."
Каждый его сценарий или рассказ можно пройти насквозь, ничего особенного не заметив. Ни оригинальной философии, ни каких-то выдающихся образов, ни закрученного сюжета. Но при этом - ощущение радостной тайны бытия в каждой строчке. И эта непонятно откуда, из чего выросшая радость, остается с каждым, кто смотрел фильмы Шпаликова или читал его книги.
Я мог бы бесконечно цитировать стихи Шпаликова, но мне отчего-то трудно выстукивать их по клавиатуре компьютера. Его стихи - для голоса и гитары.
Есть и еще одно мешающее мне обстоятельство: я слишком долго был наедине с его строчками. С ними я учился, шёл на свидания, служил в армии, писал письма, провожал поезда, сам уезжал и тосковал по дому, ждал своего рейса и ночевал в районных гостиницах. И сейчас я слышу в них слишком много своего, личного, чтобы я мог легко цитировать Шпаликова.
_default_d_850.jpg)
...Площадь Маяковского в дождливую погоду пахнет сентябрём и понедельником".
Когда в 1990-е годы я приезжал куда-нибудь, меня спрашивали (сейчас не спрашивают): "Как там Москва?" Я рассказывал, но меня не очень слушали. Уходили взглядом в себя, будто вспоминали что-то. Возможно, они вспоминали тот город, что они видели в шпаликовских "Я шагаю по Москве" и "Заставе Ильича".
Город, созданный для ночных беззаботных прогулок, для счастливого сумасбродства, для дружбы и поэзии, для того, чтобы парень из Мурманска мог встретить здесь свою судьбу, случайно встретить! - в виде девушки из Ашхабада или со станции Зима...
Москва Шпаликова, большой дом, где всем хватало места и никто не был гастарбайтером.
Шпаликова помнят немногие. Но его помнит воздух, баржи на реке, набережные, лужи после дождя и старый тополь в арбатском дворе.
Остался незавершенный роман Шпаликова. Ворох любви, черного юмора и отчаяния. Роман о сиротстве художника в любом времени, в любую эпоху.
"Конечно, я родился писателем - по призванию, по влечению, но, как это часто бывает, много не успел... Итак, успел я мало. Думал иной раз хорошо (как и многие), но думать - не исполнять... Но каждый успевает отпущенное..."
"ДАВАЙ СЕЙЧАС ЕГО ВЕРНЕМ, ПОКА ОН ПЛОЩАДЬ ПЕРЕХОДИТ..."
[Spoiler (click to open)]
Утро
Не верю ни в бога, ни в черта,
Ни в благо, ни в сатану,
А верю я безотчетно
В нелепую эту страну.
Она чем нелепей, то ближе,
Она - то ли совесть и бред,
Но вижу, я вижу, я вижу
Как будто бы автопортрет.
* * *
Остается во фляге
Невеликий запас,
И осенние флаги
Зажжены не про нас.
Вольным - вольная воля,
Ни о чем не грущу,
Ветром в чистое поле
Я себя отпущу.
Но откуда на сердце
Вдруг такая тоска?
Жизнь уходит сквозь пальцы
Желтой горстью песка.
Переделкино
Меняют люди адреса,
Переезжают, расстаются,
Но лишь осенние леса
На белом свете остаются.
Останется не разговор
И не обиды по привычке,
А поля сжатого простор,
Дорога лесом к электричке.
Меж дач пустых она вела,
Достатка, славы, привилегий.
Телега нас обогнала,
И ехал парень на телеге.
* * *
По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.
Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищем,
Ни тебе, ни мне.
Путешествие в обратно
Я бы запретил,
Я прошу тебя, как брата,
Душу не мути.
А не то рвану по следу -
Кто меня вернет?
И на валенках уеду
В сорок пятый год.
В сорок пятом угадаю,
Там, где - боже мой! -
Будет мама молодая
И отец живой.
* * *
Городок провинциальный,
Летняя жара,
На площадке танцевальной
Музыка с утра.
Рио-рита, рио-рита,
Вертится фокстрот,
На площадке танцевальной
Сорок первый год.
Ничего, что немцы в Польше,
Но сильна страна,
Через месяц - и не больше -
Кончится война.
Рио-рита, рио-рита,
Вертится фокстрот,
На площадке танцевальной
Сорок первый год.
* * *
Людей теряют только раз
И, след теряя, не находят,
А человек гостит у вас,
Прощается и в ночь уходит.
А если он уходит днем,
Он все равно от вас уходит.
Давай сейчас его вернем,
Пока он площадь переходит.
Немедленно его вернем,
Поговорим и стол накроем,
Весь дом вверх дном перевернем
И праздник для него устроим.
![]()
Семья Шпаликовых. В первом ряду: младшая сестра Лена; дядя Геннадия генерал-майор Семен Никифорович Перевёрткин; бабушка Дарья; Гена. Во втором ряду: мама Людмила Никифоровна и еще один дядя Владимир Переверткин. Москва, 1947 год. / из семейного архива
АВТОБИОГРАФИЯ
Я, Шпаликов Геннадий Федорович, родился в сентябре 1937 года в г. Сегеже Карело-Финской ССР, где мой отец строил Сегежский бумажно-целлюлозный комбинат. Он был военный инженер.
В 1939 году после окончания строительства мы вернулись в Москву.
В 1941 г., как только началась война, нас эвакуировали в г. Фрунзе. Жили мы, вернее, в деревне Аларга - это недалеко от города.
Зимой 1943 года вернулись в Москву. 28 января 1944 г. в Польше погиб мой отец, инженер-майор Шпаликов.
В 1945 году я поступил в школу, а в 1947 году военкоматом был направлен в Киевское суворовское военное училище как сын погибшего офицера...
![]()
Единственной режиссерской работой Геннадия Шпаликова остался фильм, снятый им по собственному сценарию в 1966 году. Фильм называется "Долгая счастливая жизнь".
https://rg.ru/2017/09/05/rodina-shpalikov.html
Посмотрите фильм, если не видели, или видели давно, это противоядие от того, что мы все вынуждены были принимать порциями, волей-неволей наблюдая за скандалами с нашими сегодняшними "творцами", райкиными, серебренниковыми и прочими богомоловыми...
Штрихи к портрету Геннадия Шпаликова, способные многое объяснить в его судьбе -
![]()
... Учился в военном училище. Очень трудно понять, каким образом из военного училища вот вышла такая хрупкая, эфемерная вещь как сознание Шпаликова, который всегда невероятно чутко к каким-то мелочам, к волшебным перепадам, как человек, который настолько лишён кожи, мог работать в военном училище и учиться в нём. Из-за повреждённого мениска он был отчислен и поступил во ВГИК, потому что к тому времени сочинял стихи, повести, пьесы. Это бог миловал нас от того, что Шпаликов стал бы офицером. Можно себе представить каким он был хорошим и каким несчастным офицером.
Но невозможно не признать помимо этого, что военная дисциплина творчества Шпаликова, она тоже присутствует.
Он один из самых милитаризованных авторов в советской прозе, как и Гайдар. Они вообще с Гайдаром очень похожи. Он такая своеобразная его инкарнация. Хороший, несчастный, сильный человек, который тем не менее имеет вот эту военную жилку. Это тот военный, который подобно Гайдару пережил своё дело, пережил свою армию, пережил свой романтический период. Вот для Гайдара [19]30-е годы были ужасом послереволюционным и антиреволюционным.
А для Шпаликова - вся реальность послевоенная. Он и в армию-то пошёл и хотел в ней быть, потому что, как видно в его сценарии «Я родом из детства», для него до сих пор война - это символ правды, а человек, прошедший войну, это освободитель, спаситель, почти святой.
[Spoiler (click to open)]
И для него вырождение Советского Союза - это мучительная личная тема. Шпаликов очень советский и счастье его очень советское. И самоощущение его - это именно самоощущение фронтовика, который комиссован из армии, как Гайдар. Вот это сложное гайдаровское сочетание сугубого пацифизма и, как называл это Стругацкий, советского инфантильного милитаризма, оно порождает совершенно особую интонацию, интонацию постоянной неловкости, потому что этому военному человеку всё время неловко в штатских обстоятельствах.
Мучительная тоска по армии у Шпаликова была всегда. Ему не очень хорошо было в военном училище, но после военного училища он чувствовал себя гораздо более растерянным. И поэтому главный герой «Заставы Ильича» всё время говорит: «Вот прошло три месяца после армии. А что я сделал, что я понял? В армии всё было понятно - смирно, вольно. А здесь надо решать самому».
И вот это самоощущение человека, которому неловко на гражданке, у Шпаликова было в первый период его работы довольно долго. И ранние его вещи совершенно гайдаровские - такие милитаризированные в значительной степени советские сказки. Надо сказать, что вое… Ну, как, например, его детская пьеса «Гражданин фиолетовой республики». Но что ему очень помогало?
Вот это тоже важная вещь, которую надо помнить применительно к Шпаликову. Насаждается такой, понимаете, довольно странный его образ - образ сильно пьющего романтика, недисциплинированного, вечно пропадающего со съёмок, совершенно неуловимого, сильно пьющего, какого-то очень противопоставленного кинематографической дисциплине. Это бред, это совершенно не так.
Шпаликов всю жизнь говорил, что он сделал мало. Но он сделал колоссально много. Три итоговых его сборника почти не дублируются. Шпаликов написал 12, а под другим подсчётам 14 (если брать незаконченные этюды) полнометражных сценариев. Это очень много для человека, который прожил 37 лет, а проработал 15. Шпаликов сам поставил одну из лучших картин [19]60-х годов, которая в Бергамо на фестивале авторского кино стала чемпионом - первый приз взяла (а в России мало кем была замечена).
Шпаликов создал целое кинематографическое направление. И железная дисциплина его заключается в том, что все его кинематографические работы действительно не сшиты на живую нитку, а свинчены железной рукой...
https://vk.com/wall-2048479_79499
---
О чем в связи с такими юбилеями невольно и печально думается?
О том, что, когда-то, словосочетание "творческая интеллигенция" звучало отнюдь не оскорбительно, напротив, и подразумевало именно творцов, а не гешефтмахеров, пильщиков бюджета и русофобов на зарплате, часто противоестественной ориентации и с пониженной социальной ответственностью.
Теперь в это верится с трудом, не правда ли?
P.S.
Фильмография Г.Шпаликова
[Spoiler (click to open)]
Сценарист (11)
Ковчег (2002)
... повесть
Пой песню, поэт... (1971)
Ты и я (1971)
Стеклянная гармоника (1968)
... короткометражка
Жил-был Козявин (1966)
... короткометражка
Долгая счастливая жизнь (1966)
Я родом из детства (1966)
Мне двадцать лет (1964)
Я шагаю по Москве (1963)
10
Маленькие мечтатели (1962)
Трамвай в другие города (1962)
... короткометражка
Режиссер (1) 1960
Долгая счастливая жизнь (1966)
Актер (1) 1960
Трамвай в другие города (1962)
... короткометражка
"А верю я безотчетно в нелепую эту страну..."
В сентябре Геннадию Шпаликову исполнилось бы 80 лет
Геннадий Шпаликов. Фото: Родина
Прекрасный русский поэт. При жизни его стихи не публиковались.
Выдающийся сценарист, равный великим авторам итальянского неореализма. Большинство его сценариев не нашли своего воплощения на экране.
Замечательный режиссер, снявший всего один фильм. Талантливый прозаик, узнаваемый по первой же фразе. Его рассказы были опубликованы лишь посмертно.
После "Я шагаю по Москве", сценарий которого он написал, после первой славы и оглушительного успеха - резкий уход в штопор. Сплошные неудачи и разочарования. Почти все им задуманное отвергалось. Крушение надежд. Болезнь. Гибель в тридцать семь лет. Архива не сохранилось. Лишь случайно уцелевшие обрывки.
Для другой судьбы все это стало бы приговором к забвению.
Но не для Шпаликова.
[Spoiler (click to open)]
Во время съемок филь-ма "Застава Ильича" по его сценарию: (слева направо) Михаил Светлов, Андрей Вознесенский, Белла Ахмадулина и Евгений Евтушенко. / Родина
Когда-то киносценарист Ирочка Бутыльская, заставшая во ВГИКе еще эпоху Шпаликова, рассказывала мне, как появился сценарий "Ты и я" - легендарного фильма Ларисы Шепитько с Юрием Визбором, Леонидом Дьячковым и Аллой Демидовой. А появился он из... картофельного мешка.
Летом 1968 года Лариса вместе с мужем Элемом Климовым уехала за город, на дачу к знакомым. Адрес никому не оставляли. И вот, сидя на веранде, Лариса и Элем вдруг заметили, что из ближайшего леса вышел человек с мешком - обычно в такие мешки собирали по осени картошку. Но видно было, что ноша путника легка, а мешок болтается за спиной так, как если в нем было сено.
Когда лесной человек приблизился, Лариса узнала в нем Шпаликова.
Гена развязал мешок и высыпал перед Ларисой гору исписанных листочков. Несметное число обрывков и клочков. Ветер тут же стал разносить рукописи по веранде и саду. Все бросились ловить их. А потом за несколько дней из "картофельных" листочков был собран сценарий одного из самых трагичных и таинственных, по сей день неразгаданных, фильмов конца 1960-х.
Самое главное, что оставил Гена в своих фильмах, стихах и песнях, - воздух, лепет детей и бред влюбленных.
А я - осенняя трава, летящие по ветру листья..."
Мне верится, что листочки Шпаликова, обрывки его рукописей до сих пор летают где-то над Ордынкой и Сретенкой. Они словно ждут тех ребят, которые могли бы уловить гениальные шпаликовские слова, ноты, вздохи...
Но ухоженная новая Москва, вбухивающая миллионы в собственный макияж, пока не являет миру гениальных шалопаев, чутких к незнакомым прохожим и промелькам солнца в окнах троллейбуса.
Со стихами советского поэта Геннадия Шпаликова люди влюблялись и провожали поезда
"...Лошади идут мимо кинотеатра "Ударник", выходят на Каменный мост. Они идут спокойно и неторопливо, их никто не подгоняет, копыта звонко постукивают об асфальт. За мостом лошадей ведут вверх по улице, а Катя сворачивает к Александровскому саду.
Она идет вдоль невысокой ограды, а в саду на скамейках целуются, и у деревьев тоже целуются, и навстречу ей идет парень, обнимая девушку..."
Каждый его сценарий или рассказ можно пройти насквозь, ничего особенного не заметив. Ни оригинальной философии, ни каких-то выдающихся образов, ни закрученного сюжета. Но при этом - ощущение радостной тайны бытия в каждой строчке. И эта непонятно откуда, из чего выросшая радость, остается с каждым, кто смотрел фильмы Шпаликова или читал его книги.
Я мог бы бесконечно цитировать стихи Шпаликова, но мне отчего-то трудно выстукивать их по клавиатуре компьютера. Его стихи - для голоса и гитары.
Есть и еще одно мешающее мне обстоятельство: я слишком долго был наедине с его строчками. С ними я учился, шёл на свидания, служил в армии, писал письма, провожал поезда, сам уезжал и тосковал по дому, ждал своего рейса и ночевал в районных гостиницах. И сейчас я слышу в них слишком много своего, личного, чтобы я мог легко цитировать Шпаликова.
...Площадь Маяковского в дождливую погоду пахнет сентябрём и понедельником".
Когда в 1990-е годы я приезжал куда-нибудь, меня спрашивали (сейчас не спрашивают): "Как там Москва?" Я рассказывал, но меня не очень слушали. Уходили взглядом в себя, будто вспоминали что-то. Возможно, они вспоминали тот город, что они видели в шпаликовских "Я шагаю по Москве" и "Заставе Ильича".
Город, созданный для ночных беззаботных прогулок, для счастливого сумасбродства, для дружбы и поэзии, для того, чтобы парень из Мурманска мог встретить здесь свою судьбу, случайно встретить! - в виде девушки из Ашхабада или со станции Зима...
Москва Шпаликова, большой дом, где всем хватало места и никто не был гастарбайтером.
Шпаликова помнят немногие. Но его помнит воздух, баржи на реке, набережные, лужи после дождя и старый тополь в арбатском дворе.
Остался незавершенный роман Шпаликова. Ворох любви, черного юмора и отчаяния. Роман о сиротстве художника в любом времени, в любую эпоху.
"Конечно, я родился писателем - по призванию, по влечению, но, как это часто бывает, много не успел... Итак, успел я мало. Думал иной раз хорошо (как и многие), но думать - не исполнять... Но каждый успевает отпущенное..."
"ДАВАЙ СЕЙЧАС ЕГО ВЕРНЕМ, ПОКА ОН ПЛОЩАДЬ ПЕРЕХОДИТ..."
[Spoiler (click to open)]
Утро
Не верю ни в бога, ни в черта,
Ни в благо, ни в сатану,
А верю я безотчетно
В нелепую эту страну.
Она чем нелепей, то ближе,
Она - то ли совесть и бред,
Но вижу, я вижу, я вижу
Как будто бы автопортрет.
* * *
Остается во фляге
Невеликий запас,
И осенние флаги
Зажжены не про нас.
Вольным - вольная воля,
Ни о чем не грущу,
Ветром в чистое поле
Я себя отпущу.
Но откуда на сердце
Вдруг такая тоска?
Жизнь уходит сквозь пальцы
Желтой горстью песка.
Переделкино
Меняют люди адреса,
Переезжают, расстаются,
Но лишь осенние леса
На белом свете остаются.
Останется не разговор
И не обиды по привычке,
А поля сжатого простор,
Дорога лесом к электричке.
Меж дач пустых она вела,
Достатка, славы, привилегий.
Телега нас обогнала,
И ехал парень на телеге.
* * *
По несчастью или к счастью,
Истина проста:
Никогда не возвращайся
В прежние места.
Даже если пепелище
Выглядит вполне,
Не найти того, что ищем,
Ни тебе, ни мне.
Путешествие в обратно
Я бы запретил,
Я прошу тебя, как брата,
Душу не мути.
А не то рвану по следу -
Кто меня вернет?
И на валенках уеду
В сорок пятый год.
В сорок пятом угадаю,
Там, где - боже мой! -
Будет мама молодая
И отец живой.
* * *
Городок провинциальный,
Летняя жара,
На площадке танцевальной
Музыка с утра.
Рио-рита, рио-рита,
Вертится фокстрот,
На площадке танцевальной
Сорок первый год.
Ничего, что немцы в Польше,
Но сильна страна,
Через месяц - и не больше -
Кончится война.
Рио-рита, рио-рита,
Вертится фокстрот,
На площадке танцевальной
Сорок первый год.
* * *
Людей теряют только раз
И, след теряя, не находят,
А человек гостит у вас,
Прощается и в ночь уходит.
А если он уходит днем,
Он все равно от вас уходит.
Давай сейчас его вернем,
Пока он площадь переходит.
Немедленно его вернем,
Поговорим и стол накроем,
Весь дом вверх дном перевернем
И праздник для него устроим.
Семья Шпаликовых. В первом ряду: младшая сестра Лена; дядя Геннадия генерал-майор Семен Никифорович Перевёрткин; бабушка Дарья; Гена. Во втором ряду: мама Людмила Никифоровна и еще один дядя Владимир Переверткин. Москва, 1947 год. / из семейного архива
АВТОБИОГРАФИЯ
Я, Шпаликов Геннадий Федорович, родился в сентябре 1937 года в г. Сегеже Карело-Финской ССР, где мой отец строил Сегежский бумажно-целлюлозный комбинат. Он был военный инженер.
В 1939 году после окончания строительства мы вернулись в Москву.
В 1941 г., как только началась война, нас эвакуировали в г. Фрунзе. Жили мы, вернее, в деревне Аларга - это недалеко от города.
Зимой 1943 года вернулись в Москву. 28 января 1944 г. в Польше погиб мой отец, инженер-майор Шпаликов.
В 1945 году я поступил в школу, а в 1947 году военкоматом был направлен в Киевское суворовское военное училище как сын погибшего офицера...
Единственной режиссерской работой Геннадия Шпаликова остался фильм, снятый им по собственному сценарию в 1966 году. Фильм называется "Долгая счастливая жизнь".
https://rg.ru/2017/09/05/rodina-shpalikov.html
Click to viewПосмотрите фильм, если не видели, или видели давно, это противоядие от того, что мы все вынуждены были принимать порциями, волей-неволей наблюдая за скандалами с нашими сегодняшними "творцами", райкиными, серебренниковыми и прочими богомоловыми...
Штрихи к портрету Геннадия Шпаликова, способные многое объяснить в его судьбе -
... Учился в военном училище. Очень трудно понять, каким образом из военного училища вот вышла такая хрупкая, эфемерная вещь как сознание Шпаликова, который всегда невероятно чутко к каким-то мелочам, к волшебным перепадам, как человек, который настолько лишён кожи, мог работать в военном училище и учиться в нём. Из-за повреждённого мениска он был отчислен и поступил во ВГИК, потому что к тому времени сочинял стихи, повести, пьесы. Это бог миловал нас от того, что Шпаликов стал бы офицером. Можно себе представить каким он был хорошим и каким несчастным офицером.
Но невозможно не признать помимо этого, что военная дисциплина творчества Шпаликова, она тоже присутствует.
Он один из самых милитаризованных авторов в советской прозе, как и Гайдар. Они вообще с Гайдаром очень похожи. Он такая своеобразная его инкарнация. Хороший, несчастный, сильный человек, который тем не менее имеет вот эту военную жилку. Это тот военный, который подобно Гайдару пережил своё дело, пережил свою армию, пережил свой романтический период. Вот для Гайдара [19]30-е годы были ужасом послереволюционным и антиреволюционным.
А для Шпаликова - вся реальность послевоенная. Он и в армию-то пошёл и хотел в ней быть, потому что, как видно в его сценарии «Я родом из детства», для него до сих пор война - это символ правды, а человек, прошедший войну, это освободитель, спаситель, почти святой.
[Spoiler (click to open)]
И для него вырождение Советского Союза - это мучительная личная тема. Шпаликов очень советский и счастье его очень советское. И самоощущение его - это именно самоощущение фронтовика, который комиссован из армии, как Гайдар. Вот это сложное гайдаровское сочетание сугубого пацифизма и, как называл это Стругацкий, советского инфантильного милитаризма, оно порождает совершенно особую интонацию, интонацию постоянной неловкости, потому что этому военному человеку всё время неловко в штатских обстоятельствах.
Мучительная тоска по армии у Шпаликова была всегда. Ему не очень хорошо было в военном училище, но после военного училища он чувствовал себя гораздо более растерянным. И поэтому главный герой «Заставы Ильича» всё время говорит: «Вот прошло три месяца после армии. А что я сделал, что я понял? В армии всё было понятно - смирно, вольно. А здесь надо решать самому».
И вот это самоощущение человека, которому неловко на гражданке, у Шпаликова было в первый период его работы довольно долго. И ранние его вещи совершенно гайдаровские - такие милитаризированные в значительной степени советские сказки. Надо сказать, что вое… Ну, как, например, его детская пьеса «Гражданин фиолетовой республики». Но что ему очень помогало?
Вот это тоже важная вещь, которую надо помнить применительно к Шпаликову. Насаждается такой, понимаете, довольно странный его образ - образ сильно пьющего романтика, недисциплинированного, вечно пропадающего со съёмок, совершенно неуловимого, сильно пьющего, какого-то очень противопоставленного кинематографической дисциплине. Это бред, это совершенно не так.
Шпаликов всю жизнь говорил, что он сделал мало. Но он сделал колоссально много. Три итоговых его сборника почти не дублируются. Шпаликов написал 12, а под другим подсчётам 14 (если брать незаконченные этюды) полнометражных сценариев. Это очень много для человека, который прожил 37 лет, а проработал 15. Шпаликов сам поставил одну из лучших картин [19]60-х годов, которая в Бергамо на фестивале авторского кино стала чемпионом - первый приз взяла (а в России мало кем была замечена).
Шпаликов создал целое кинематографическое направление. И железная дисциплина его заключается в том, что все его кинематографические работы действительно не сшиты на живую нитку, а свинчены железной рукой...
https://vk.com/wall-2048479_79499
---
О чем в связи с такими юбилеями невольно и печально думается?
О том, что, когда-то, словосочетание "творческая интеллигенция" звучало отнюдь не оскорбительно, напротив, и подразумевало именно творцов, а не гешефтмахеров, пильщиков бюджета и русофобов на зарплате, часто противоестественной ориентации и с пониженной социальной ответственностью.
Теперь в это верится с трудом, не правда ли?
P.S.
Фильмография Г.Шпаликова
[Spoiler (click to open)]
Сценарист (11)
Ковчег (2002)
... повесть
Пой песню, поэт... (1971)
Ты и я (1971)
Стеклянная гармоника (1968)
... короткометражка
Жил-был Козявин (1966)
... короткометражка
Долгая счастливая жизнь (1966)
Я родом из детства (1966)
Мне двадцать лет (1964)
Я шагаю по Москве (1963)
10
Маленькие мечтатели (1962)
Трамвай в другие города (1962)
... короткометражка
Режиссер (1) 1960
Долгая счастливая жизнь (1966)
Актер (1) 1960
Трамвай в другие города (1962)
... короткометражка