Как Россия не поехала на гей-фрик Евровидение-2017 и что из этого вышло для всех...
Все соображения, по которым наши политтехнологи пытались отправить на одиозный гей-фрик околомузыкальный конкурс (никто ведь не сомневается, что решение принимали или подсказывали отнюдь не музыкальные деятели?) подробно разобраны тут -
Зеркальная мораль. Как Россия строит новую этику
[Spoiler (click to open)]
...Навык эффектно предъявлять собственное следование западным ценностям прочно входит в набор приемов российской публичной дипломатии. Дуэт «Тату», несмотря на последующие искупительные замужества навсегда оставшийся в истории музыки ЛГБТ-коллективом, открывал Олимпиаду в 2014 году уже после того, как был принят закон о запрете гей-пропаганды. Из того же примерно ряда назначение Марии Захаровой спикером МИДа (не хуже Саки с Нуланд) и ее неформальный стиль, «Бурановские бабушки», концерт в Пальмире (классическая музыка в античном театре - храним и спасаем наследие Запада лучше самого Запада) и много чего еще.
Выбор певицы с ограниченными возможностями - попытка не просто разговаривать с Западом на языке его хлопот, но и выступить на этом языке громче, радикальнее, перекрикивая более тихие и последовательные высказывания. «Евровидение» известно как одно из любимых культурных мероприятий европейского ЛГБТ-сообщества, и там уже выставляли представителей нетитульных рас, афроскандинавы поднимались на сцену, как и вообще люди, возрастом, полом и особенностями развития отличающиеся от глянцевого эстрадного идеала.
Раз «Евровидение» - это фестиваль толерантности, можно пойти по этому пути дальше европейцев и мнимым, с точки зрения России, обездоленным противопоставить истинных. Женщина в инвалидной коляске, которая едет соревноваться на конкурс со здоровыми гетеро- и гомосексуальными певцами любого цвета, - это еще и противопоставление нашего настоящего человеческого подвига их попытке превратить сексуальную ориентацию или мигрантское происхождение в предмет гордости, сочувствия и поддержки. Нашли чем гордиться и кому сочувствовать: вот кому надо...
И это - хороший разбор, не могу не согласиться, ход рассуждений верный, ну а выводы, как положено быть у оппо-издания, самые фальшивые и оскорбительные, на Дожде они в кратком пересказе озаглавлены так - Выбор страны-калеки: почему Россия отправила на «Евровидение» инвалида.
С разбором согласимся, с выводами нет и перейдем к сути дела...
---
Итак, мы не поехали, к счастью, на мой взгляд (не было б его, да несчастье помогло).
Многие вздохнули с облегчением, поняв, что не нужно будет натужно болеть на конкурсе за своих, конкурсе, не имеющем отношение ни к музыке, ни к культуре, ни к старым европейским ценностям, ни тем более, к России и ее ценностям и культуре.
Много ли потеряло Евровидение от отсутствия в нем России? И наоборот - что потеряло Евровидение?
На антироссийское радио Свобода пригласили поучаствовать в обсуждении европейского конкурса русофобов из России и Украины, получилось смачно. И неожиданно.
Рекомендую даже тем, кто этот кошмар сроду не смотрел, а при упоминании плевался или крестился, ибо весьма откровенно и тем любопытно...
---
Елена Рыковцева: Мы обсуждаем сегодня Евровидение, запретную тему. Раньше по телевизору каждую минуту какие-то сюжеты, репортажи, а главное - ток-шоу. Как нам жить без этих ток-шоу патриотических? Столько мы потеряли без Малахова, который кричит и пр. Все они очень поддерживали энтузиазм, дух участников Евровидения. Мы будем обсуждать тему - Евровидение без России. Как она теперь без этого, как они без России? С нами Артемий Троицкий из Таллина. У нас сегодня будут коллеги из Киева. Мы начнем с Ильи Легостаева, главный редактор "МК-Бульвар". Ваш коллега Артур Гаспарян сейчас в Киеве, его туда пустили, в отличие от многих, не допущенных до этой высокой чести пройтись по красной дорожке, посмотреть полуфиналы и финал. Ваш комментарий на тему "Евровидение без России"?
[Spoiler (click to open)]
Илья Легостаев: Мне кажется, что на нас свет клином не сошелся. Всякий раз, когда мы говорим, что без нас что-то разрушится, упадет и превратится в руины, мы, мягко говоря, преувеличиваем. Все там прекрасно, все веселятся, артисты выходят на сцену, выступают, зрители собираются голосовать, прошли два полуфинала. Так что все это, мне кажется, в основном наши проблемы.
Елена Рыковцева: То есть они там обошлись уже точно?
Илья Легостаев: Я подозреваю, что, конечно, были неприятные моменты в общении с потенциальными спонсорами, потому что очень сильно сузился сегмент трансляции - это важно. Все-таки Россия большая страна, огромный рекламный рынок. Поэтому, когда у вас исключают из трансляции такое большое поле, естественно, емкость рекламных контрактов должна будет пересматриваться, как я подозреваю. Но с учетом того, что все это есть в эфире, это видят телезрители в Европе, в Америке и в Австралии, во многих других странах, я думаю, ситуация эта как-то разрешилась. Что касается нашего неучастия, лично мне казалось, что в той ситуации, когда Европейский вещательный союз пытался делать эти мягкие заявления по поводу того, что происходит, разговаривать с украинской стороной, разговаривать с российской стороной, если перевести это в более инфернальную плоскость, они, конечно, говорили: какие же вы идиоты все. Ну что поделать, не удалось помириться. Хотя все это, конечно, довольно странно. Все мы очень надеялись, что из музыкальной плоскости получится убрать политику, но ненависти так много, что ничего не получается.
Елена Рыковцева: Может быть, и хорошо, что не поехала, чего-то поуменьшилось из того, что было бы больше.
Илья Легостаев: Некоторые страсти, безусловно, поутихли. Но мне почему-то кажется, что и российская сторона, и украинская, и Европейский вещательный союз могли бы разрешить эту ситуацию, никто бы от этого не пострадал, на мой взгляд. Но, видимо, нашлись непреодолимые силы, все уперлись рогами и просто не захотели.
Елена Рыковцева: И случилось то, что случилось. Вы считаете, что все потеряли. Вроде бы они обходятся без России, но какая-то ущербность в этом есть.
Илья Легостаев: Всякий раз, когда один из участников конкурса, который участвовал многие годы, от которого приезжали артисты, которые занимали высокие места, вдруг выбывает, на мой взгляд, это, конечно, обидно. Потому что чем больше стран, тем лучше. Такова идея этого мероприятия, что все собираются, поют песенки, люди за них голосуют, ради этого все и происходит. Искать на Евровидении какие-то музыкальные новинки, обнаруживать там новые музыкальные тренды - это не то мероприятие.
Елена Рыковцева: Потом, может быть, не только для России, но и для Европы это была такая игра: а все ли ненавидят Россию или еще не все ненавидят Россию?
Илья Легостаев: Несколько прошлых лет, когда Россию достаточно ненавидели по всем понятным причинам, все-таки Лазарев занял третье место, Полина Гагарина заняла второе место. Все-таки политизация этого конкурса сильно преувеличена. Она, естественно, присутствует, но она не позволит черное сделать белым и наоборот.
Елена Рыковцева: Артемию Троицкому я обращаю заголовки "Вестей-24", заголовки репортажей о Евровидении: "В Киеве у гостей "Евровидения" отобрали проституток житомирских сутенеров". "Участнице киевского "Евровидения" грозит тюрьма". "Скандал на "Евровидении": побывавший в Крыму конкурсант вышел в финал". "Двуличие Киева: на "Евровидение" допустили болгарского артиста, выступавшего в Крыму". "Надежда Савченко улетела от тошнотворного "Евровидения" в Индию". "Отпугнуть еще живых. Журналист-скандалист раскритиковал "Евровидение" в Киеве". Еще клумба, кто-то разрушил клумбу на Евровидении, об этом сообщили все телеграфные агентства Советского Союза. Это все, что доносится о Евровидении. Ощущение, конечно, очень мрачное, все-таки им там без нас плохо, тяжко, проституток лишили. Ваши ощущения, Евровидение без России, как оно там поживает?
Артемий Троицкий: Евровидение без России, естественно, поживает так же, как и всегда. Тот случай, когда отряд потери бойца вряд ли заметил, всё там весело. Я вчера посмотрел даже, кажется, это называлось второй полуфинал, пришел, конечно, в полный ужас. Обычно на Евровидении одна-две песни бывают приличные или какие-то артисты интересные. Иногда приезжают из хороших стран, из Испании, из Франции какие-то люди, которые воспринимают Евровидение так, как нужно, то есть как постмодернистское китчевое фрик-шоу, и они там в этом духе что-то веселое ироничное изображают. В этот раз ничего такого не было, как, собственно, и в прошлый. На мой взгляд, конкурс Евровидение уже стал окончательно затхлым. Были там такие артисты, я таких на нашей эстраде уже давно не вижу. Вышли какие-то три девушки из Голландии, такие мясистые, жуткие. Это мрак. В то же время всем ужасно весело, что и требовалось доказать. Больше всего меня во время вчерашней трансляции поразило вот что: периодически ведущие Евровидения, три парня, украинских гарных хлопца, они периодически подсаживались и брали интервью у болельщиков. Я не знаю, это было так задумано или это соответствовало вкусам и пристрастиям этих парней, но все, с кем они общались, были исключительно молодые люди, ни одной девушки среди болельщиков Евровидения я не видел. Более того, я уверен, что из этих парней процентов 90, если не 100, были геями. Это я говорю вовсе не как гомофоб или православный, а просто скромно, тихо констатирую факт. То есть чтобы на попсовом концерте не было женщин и девушек вообще, такого я не видел даже на концертах Бори Моисеева.
Елена Рыковцева: Как это без девушек, фанатки должны визжать, кричать. Вам не хватает тоже девушек на Евровидении?
Илья Легостаев: Евровидение специфическое мероприятие, особенно в последнее время. Насколько я знаю, я не сильно интересовался этой ситуацией, но оно отмечено на всех гей-картах и является пунктом программы для тех, кто интересуется подобного рода досугом. Да, там есть некоторый перекос в сторону молодых людей. Сказать честно, я был несколько раз на этих мероприятиях, там были девушки в большом количестве. Может быть, в Киеве в этом году сложилось именно так.
Елена Рыковцева: Я тоже была, я была в Вене, я ничего подобного не заметила. Это какой-то киевский специфический вариант или вы такое где-то еще замечали?
Артемий Троицкий: Я на, прости господи, Евровидении не был, естественно, ни разу в жизни. Один раз был в жюри, когда был начальником по музыке на канале "Россия", были такие времена в начале 90-х годов. По-моему, я был в жюри на самом первом конкурсе Евровидения, который у нас транслировался, это был год 1993 или 1994. В жюри был, на самом мероприятии я не был никогда. Честно говоря, даже мысль посетить его мне никогда в жизни в голову не приходила. Поэтому, какая там публика, я не знаю. Если бы меня спросили, какой основной массив болельщиков Евровидения, я сказал бы, как обычно это бывает на попсовых концертах - это девушки-школьницы. Вчера, я повторяю, я видел огромное количество парней старшего школьного и младшего студенческого возраста, ни одной девушки среди фанатов, которых ведущие программы представляли.
Елена Рыковцева: Совершенно совпадает впечатление Артемия с впечатлениями одного украинского нашего гостя Сергея Притулы, который вот-вот появится с нами на связи. Азарт не потерян, когда нет России, когда нет вот этого - кто ж нас будет гнобить, а кто любить?
Илья Легостаев: В некотором роде, конечно, потерян. Потому что когда кто-то представляет страну в этом самом увлекательном моменте действа, когда участники вверх-вниз по турнирной таблице, - это, конечно, довольно забавно, сразу появляется повод, о чем поговорить на следующий день на работе. Именно поэтому Евровидение смотрят самые широкие массы населения. У меня как-то был разговор с Ренарсом Кауперсом из группы "Брейнсторм", он как-то представлял Латвию на Евровидении, точнее коллектив, даже вел какой-то конкурс, он сказал, что очень часто это обсуждают люди, музыкальные взгляды которых совершенно не позволяют смотреть подобного рода передачи, тем не менее, они интересуются для того, чтобы быть в курсе, кто как проголосовал, кто за кого и так далее.
Елена Рыковцева: Игорь, скажите, пожалуйста, вы там, в Киеве, вам не хватает этого элемента, который называется Россия, или обходитесь спокойно?
Игорь Кондратюк: Уже два года или три мне абсолютно одинаково, есть Россия или нет на Евровидении или где-нибудь еще на планете Земля. Что касается того, что невозможно болеть, когда нет твоего участника, два года назад у нас никого не было на Евровидении, я смотрел. Я смотрю чисто потребительски, мне очень нравится сцена, нравится, как работает телевизионная команда.
Елена Рыковцева: Посмотрим, как прохожие отвечали в Москве, хватает им Евровидения или не хватает в телевизоре?
Илья Легостаев: Больше сожаления, конечно. Есть, конечно, некоторая озлобленность, но она минимальная.
Елена Рыковцева: Приучили к тому, что это конкурс, за которым должна следить вся страна. Умеют раскрутить Первый и Второй канал, которые этим занимаются.
Илья Легостаев: Большое веселое мероприятие тем, кто любит такие телевизионные концерты еще и с элементом голосования. Это, прежде всего, телевидение, здесь сложно искать какую-то сильно актуальную музыку или какие-то модные тренды. Это просто сцена, лампочки...
Елена Рыковцева: Сергей, я вам задам вопрос серьезный, может быть скучный: этот конфликт, который так тяжело ранил в сердце Российскую Федерацию, как вы на него смотрите? Надо было пустить эту девушку, не надо было пустить, спокойнее теперь без нее?
Сергей Притула: У нас с Российской Федерацией другие конфликты сердце ранили. Если честно, я попросил бы слушателей отбросить в сторону свои эмоции и просто смотреть трезвым взглядом. Есть законы в стране, которая сейчас принимает Евровидение. Закон говорит, что нельзя пребывать на территории оккупированного Крыма, а если ты хочешь туда, то, пожалуйста, по законам Украины. Все, что остальное происходит - это эмоция. Если честно, мне просто по-человечески очень жаль эту девушку, она очень большой молодец, она красиво поет. Очевидно же было, когда ее выбирали, все же знали, уже сотни артистов получили запрет на въезд в Украину. Наверное, глупо говорить, что никто не подозревал, что эту девушку могут не впустить. Все же понимали, что не впустят и использовали для того, чтобы опять накалить ситуацию: вот, посмотрите, не пустили человека с ограниченными возможностями, девушка на инвалидной коляске, эти бандеры, эти фашисты, они не пустили такую девочку. Если отбросить эмоцию, то остается созерцать только цинизм одной стороны, у нас все согласно букве закона. Поэтому я чисто по-человечески сочувствую девушке, которая должна была представлять Российскую Федерацию, с другой стороны я только приветствую исполнение верховенства закона в нашей стране. Во-вторых, я переживаю, что если бы она сюда приехала, могли бы быть какие-нибудь провокации, не исключено. Поэтому, возможно, лучше подальше от греха.....
Елена Рыковцева: Артемий, вы слышали вашего коллегу по анализу. Из того, что вы увидели, все-таки кто из них способен покорить сердца европейцев до такой степени, чтобы они взяли и проголосовали именно за этого исполнителя?
Артемий Троицкий: Вы знаете, я очень плохо разбираюсь и очень плохо чувствую ту музыку, которая звучит на конкурсе Евровидение. Я специализируюсь, если можно так выразиться, на актуальной музыке. Я слушаю музыку новую, альтернативную, инновационную и так далее, ее я знаю очень хорошо, и тут я могу сказать, у кого больше шансов, меньше шансов, кто новее, кто острее так далее. В данном случае между современной актуальной поп-музыкой и конкурсом Евровидение разница примерно такая же, как между проходящими сейчас в Венеции биеннале современно искусства и базаром, где торгуют копиями Шишкина и Перова около Центрального дома художников. Я не знаю, Шишкин или Перов сейчас больше в фаворе, а может быть вовсе Айвазовский. То, что я услышал и увидел вчера, по поводу увидел, кстати, могу сказать, что, конечно, с точки зрения визуальных эффектов, операторской работы и всяческих световых трюков Евровидение, конечно, очень круто. То есть это единственное достоинство этого конкурса, абсолютно единственное. Что касается до музыки и исполнительства, то это фантастическое убожество просто. Там не было ничего, на чем мое ухо задержалось бы с чувством любопытства хоть на секунду. Пожалуй, единственная группа, которая хоть как-то куда-то немножко, хотя и довольно самодеятельным образом и с крайне скучным фронтменом, но с музыкальной точки зрения была не совсем тошнотворна - это норвежцы. Все остальное такое, как если бы этот конкурс проходил не в 2017 году, а в 1957-м примерно, то есть аккурат 60 лет тому назад.
Елена Рыковцева: Я предлагаю послушать еще одно мнение из России, вернее, из Венеции, где сейчас Юрий Сапрыкин, здравствуйте. Ваша оценка этого Евровидения без России, играет это какую-то роль, с Россией, без России?
Юрий Сапрыкин: Мне сложно оценить сам конкурс, потому что я его не смотрел, никаких полуфиналов и вряд ли буду смотреть. Сама предыстория, понятно, что все это была хитроумная комбинация, в которой при любом исходе, пустят певицу Самойлову или не пустят, все равно мы оказались бы в выигрыше, а украинцы, организаторы потенциально в неловком положении, но эта комбинация сработала. В результате вот этой хитроумной и не очень доброй, довольно циничной схемы, мне кажется, получилось много хорошего. Честно говоря, я ужасно рад, что наши дорогие соотечественники не будут в этом году смотреть Евровидение. Если нас оштрафуют и не пустят на следующие три года - вообще прекрасно. Вообще хотелось бы как можно меньше Евровидения в нашей жизни, хотелось бы его уже как-то забыть постепенно. Потому что, честно говоря, к середине 90-х появление там постсоветских стран, стран бывшей Югославии, стран Восточной Европы в большом количестве сильно видоизменило этот конкурс, из скучного, домашнего, почти самодеятельного соревнования старой Европы, где Ирландия борется с Австрией за право написать самую усредненную, самую скучную песню, вдруг это все превратилось в инструмент выяснения каких-то внешнеполитических отношений, инструмент национальных амбиций, подтверждение того, что Россия встает с колен. Если вы помните, в 2000-х годах на первых путинских сроках действительно успехи на Евровидении были одним из главных подтверждений того, что нас снова уважают на международной арене. При этом конкурс для этого не предназначен, он не про это совершенно. Все эти страсти по поводу того, если Армения проголосовала так, а Азербайджан этак, то мы будем с ними дальше в зависимости от этого выстраивать международные отношения, они для него противоестественны, они для него не свойственны, они привносят туда совершенно шизофреническое содержание. Я был бы очень рад, если бы это содержание из него ушло, если бы мы поменьше обращали на него внимания, конкурс бы остался в своих довольно скучных, мещанских, усредненных, но чисто музыкальных рамках....
Елена Рыковцева: Илья, как вы считаете, какой процент занимает в интересе публики российской этот политический момент? Я считаю, что мы сидим, ждем до двух часов ночи не потому, чтобы музыку послушать, а потому что, кто за нас голосует, кто за них голосует.
Илья Легостаев: Я думаю, значительный процент занимает. Потому что именно все эти теории заговоров очень популярны: вот эти сделают так, а вот эти так. У нас любят такого рода развлечения, поэтому многие ждут от Евровидения подобной информации. Но есть масса людей, для которых это просто развлечение, просто красивое телевизионное мероприятие, которое закончится тем, что страны будут соревноваться за то, кто из них победит в зрительской симпатии. Есть такие люди, я думаю, их меньшинство, но тем не менее, не все так запущенно.
Елена Рыковцева: Артемий, нам только что сказал Игорь, и мы ему поверим, что на Украине это не играет такой роли, вообще никакой роли не играет, какая страна за кого голосует. В России - главную роль. Почему соседние страны так по-разному смотрят на один и тот же легкомысленный достаточно конкурс?
Артемий Троицкий: Для меня это тоже загадка. Дело в том, что я могу еще понять, почему конкурс Евровидение может быть дико популярен в Эстонии, в Боснии, Герцеговине, на Мальте, в Люксембурге и так далее, потому что это маленькие страны, которые возникают на карте Европы один раз в год во время конкурса Евровидение, больше шансов заявить о том, что они существуют, что у них есть какая-то музыка, какая-то культура, что-то такое свое национальное, у них просто нет. Россия - страна огромная, естественно, у России, к сожалению, существует масса поводов для того, чтобы засветиться в мировых средствах массовой информации, пишут о ней много, пишут о ней плохо и скандально и так далее. Во всяком случае, впечатление Россия производит, изучает эту самую радиацию вокруг себя. Почему при этом нужен еще и конкурс Евровидение для того, чтобы самоутвердиться в этом европейском дворике, я, честно говоря, не знаю. Думаю, что комплексы русского народа гораздо глубже и гораздо более запущены, чем можно предполагать. Меня всегда ужасно забавляло то, что идут все эти патриотические битвы по поводу Евровидения при том, что на протяжении последних как минимум десяти лет все песни русские артисты исполняют на вражеском английском языке. Это же явный парадокс, то есть в принципе должны были бы петь по-русски. Кстати, очень милый белорусский дуэт, пожалуй, я за них буду болеть, они спели по-белорусски, и молодцы. В этом на самом деле есть что-то национальное, в этом есть какой-то элемент патриотизма, чем можно гордиться. Когда выходят русские люди и под патриотический хор поддержки начинают петь на корявом английском - это просто смешно.
Илья Легостаев: Более того, авторы тоже иностранные для российских артистов, последние несколько лет пишут в основном скандинавы, еще кто-то. Российских авторов у наших артистов очень мало. Номера очень часто ставятся тоже иностранцами. То есть это такой получается условно российский продукт.
Елена Рыковцева: Считается, что без этого здесь нет шансов никаких, вы должны быть адаптированы к этой стилистике, к этой Европе и музыкально, и текстом, естественно, всей этой композицией безумной. Мы с этим не справимся, считается так. Правильно говорит Артемий, непонятно почему великая держава, которая полетела в космос, у которой балет, почему-то не справляется с такой штукой, как поставить номер.
Илья Легостаев: Сказать честно, поп-музыка - это не совсем наш вид спорта, мы в этом очень сильно отстаем. На нас всегда оказывала очень сильное влияние Великобритания и Америка по тому, как нужно это делать, как нужно представлять, как нужно это продавать. Поэтому мы здесь не очень сильны. В шансоне - да, в попсе, где должно все звучать красиво, где должно быть все с тональностями, вообще все должно выглядеть очень круто, мы как-то не очень. Поэтому, наверное, прибегаем к иностранной помощи...
Елена Рыковцева: Вот опять: как получается, что две страны рядом, одна категорически не готова управиться с Евровидением своими русскими силами, а вторая берет, делает номер Русланы - это просто мощь. Я, еще посмотрев полуфинал, увидела перед собой победителя. Никогда не играла ни в какие попытки прогнозов, но там вариантов не было. Почему они способны сами поставить номер и получить две победы, а Россия даже не пытается этого сделать?
Артемий Троицкий: Во-первых, на мой взгляд, опять же я не считаю себя специалистом, но я могу сказать в общем и целом, что украинская поп-музыка, украинская попса более качественная, чем российская. Именно из-за этого очень многие украинские артисты, раньше, по крайней мере, активно у нас гастролировали, имели большой успех. Во-вторых, дело в том, что приглашают всяких этих варягов люди с наших телеканалов. То есть очень может быть, что Россия могла бы сама справиться, может быть, если бы не было варягов, то результаты выступления наших артистов на конкурсе Евровидение были бы и лучше. Тут, конечно, хороший вопрос, почему их приглашают. Я лично считаю, что это чисто коррупционная история, что просто за приглашение каких-то иностранных специалистов выделяются какие-то бешеные бюджетные деньги, часть из которых действительно идет на оплату труда этих самых шведов, а часть кладется в карман ответственным и безответственным сотрудникам российских телеканалов, может быть, каких-то еще министерств и ведомств, которые имеют к этому делу отношение. Соответственно, потом все эти расходы и растраты списываются на патриотическую заботу о том, чтобы мы выиграли этот попсовый Сталинград.....
Елена Рыковцева: Мы еще третье установили отличие за один эфир, что никогда, ни разу я не слышала никаких разговоров, что что-то не так Первый канал потратил на Евровидение, когда оно принималось в Москве, а там были безумные миллиарды.
Илья Легостаев: Это был не самый большой бюджет Евровидения, но очень солидный.
Елена Рыковцева: Но никогда, никаких, это все сразу умирало моментально после конкурса, никогда денежная тема не звучала. Не знаю, разбирались ли вы с этим маленьким нюансом, но серьезным, шли разговоры о том, что страна, которая отказывается транслировать Евровидение, лишается права участия в нем на три года?
Илья Легостаев: Там есть некая процедура, есть какие-то штрафы, возможно даже лишение на три года, но это должно обсуждаться. Это, мне кажется, повод для обсуждения, но я думаю, санкции будут совершенно точно. Потому что Европейский вещательный союз не очень доволен тем, как все в итоге проходит, как все получилось. Поэтому санкции, естественно, какие-то будут. Я очень надеюсь, что диетического характера, может быть, штрафами ограничатся.
Елена Рыковцева: Юрий Сапрыкин считает, что хорошо бы посидеть в этом изоляторе три года России, вообще не участвовать и чтобы этот конкурс сам по себе. Вы считаете, если Россию лишают этого права на три года участия в Евровидении - это большая потеря для страны?
Илья Легостаев: В контексте происходящего в последнее время вокруг России, может быть, не такое большое и серьезное, бывает и покруче. Но я считаю, что нам обязательно нужно в этом участвовать, обязательно выезжать за границу, обязательно общаться. Потому что в ситуации, когда вокруг ненависть, нужно пытаться петь песни о любви, вдруг они помогут.
Елена Рыковцева: Артемий, вы считаете, для России было бы полезно посидеть три года в изоляции или все-таки надо ее вывозить в свет, хорошо бы поближе к Европе, хотя бы формально, что мы вместе, в одном конкурсе?
Артемий Троицкий: С точки зрения культуры музыкальной, с точки зрения хорошего вкуса и так далее она вполне могла бы просидеть в изоляторе не три года, а всю оставшуюся историю. С другой стороны, есть от конкурса Евровидение хоть одна маленькая польза - все-таки это маленький такой довольно уродливый, но все-таки шажок в сторону Европы. Опять же, известный факт, что конкурс Евровидение в принципе - это такой гей-аттракцион. Как у нас относятся к геям, к ЛГБТ-проблематике, всем известно, гомофобия у нас страшная. Может быть, в этом отношении конкурс Евровидение может оказать какую-то маленькую службу в продвижении менталитета нашего народа в сторону большей толерантности. Но если не считать этого, никаких других преимуществ в смотрении этой лабуды я не вижу.
https://www.svoboda.org/a/28482820.html
---
Как видим, даже завзятые либерал-русофобы, но при этом уважающие себя профессионалы, дорожащие репутацией музэкспертов, в один голос признают, что - а) Евровидение абсолютно политизировано, что - б) оно не имеет отношения к культуре и к музыке как таковой, что - в) уровень исполнителей ничтожен и что - г) Россия ничего не потеряла от неучастия в этом сугубо коммерческом аттракционе воинствующих меньшинств разного толка.
Вселяет надежду то, что неучаствующие лишаются права участия на три года, что позволяет думать о трехлетнем отдыхе от этого лютого псевдомузыкального шабаша по-гейропейски.
Что может заставить нас принять участие в следующем конкурсе, вопреки очевидной ненужности, чтобы не сказать, вредоносности его для России?
А об этом тоже было сказано открытым текстом - возможности грандиозного распила околомузыкальными деятелями с ТВ - госбюджета, выделяемого на подобные конкурсы страной.
И ничего больше.
P.S.
А вот что слушают, например, истинные меломаны, НИКОГДА НЕ СМОТРЕВШИЕ гей-фрик евровидение, из современной европейской (1,2) и российской (3) музыки -
1.
2.
3.
Зеркальная мораль. Как Россия строит новую этику
[Spoiler (click to open)]
...Навык эффектно предъявлять собственное следование западным ценностям прочно входит в набор приемов российской публичной дипломатии. Дуэт «Тату», несмотря на последующие искупительные замужества навсегда оставшийся в истории музыки ЛГБТ-коллективом, открывал Олимпиаду в 2014 году уже после того, как был принят закон о запрете гей-пропаганды. Из того же примерно ряда назначение Марии Захаровой спикером МИДа (не хуже Саки с Нуланд) и ее неформальный стиль, «Бурановские бабушки», концерт в Пальмире (классическая музыка в античном театре - храним и спасаем наследие Запада лучше самого Запада) и много чего еще.
Выбор певицы с ограниченными возможностями - попытка не просто разговаривать с Западом на языке его хлопот, но и выступить на этом языке громче, радикальнее, перекрикивая более тихие и последовательные высказывания. «Евровидение» известно как одно из любимых культурных мероприятий европейского ЛГБТ-сообщества, и там уже выставляли представителей нетитульных рас, афроскандинавы поднимались на сцену, как и вообще люди, возрастом, полом и особенностями развития отличающиеся от глянцевого эстрадного идеала.
Раз «Евровидение» - это фестиваль толерантности, можно пойти по этому пути дальше европейцев и мнимым, с точки зрения России, обездоленным противопоставить истинных. Женщина в инвалидной коляске, которая едет соревноваться на конкурс со здоровыми гетеро- и гомосексуальными певцами любого цвета, - это еще и противопоставление нашего настоящего человеческого подвига их попытке превратить сексуальную ориентацию или мигрантское происхождение в предмет гордости, сочувствия и поддержки. Нашли чем гордиться и кому сочувствовать: вот кому надо...
И это - хороший разбор, не могу не согласиться, ход рассуждений верный, ну а выводы, как положено быть у оппо-издания, самые фальшивые и оскорбительные, на Дожде они в кратком пересказе озаглавлены так - Выбор страны-калеки: почему Россия отправила на «Евровидение» инвалида.
С разбором согласимся, с выводами нет и перейдем к сути дела...
---
Итак, мы не поехали, к счастью, на мой взгляд (не было б его, да несчастье помогло).
Многие вздохнули с облегчением, поняв, что не нужно будет натужно болеть на конкурсе за своих, конкурсе, не имеющем отношение ни к музыке, ни к культуре, ни к старым европейским ценностям, ни тем более, к России и ее ценностям и культуре.
Много ли потеряло Евровидение от отсутствия в нем России? И наоборот - что потеряло Евровидение?
На антироссийское радио Свобода пригласили поучаствовать в обсуждении европейского конкурса русофобов из России и Украины, получилось смачно. И неожиданно.
Рекомендую даже тем, кто этот кошмар сроду не смотрел, а при упоминании плевался или крестился, ибо весьма откровенно и тем любопытно...
---
Елена Рыковцева: Мы обсуждаем сегодня Евровидение, запретную тему. Раньше по телевизору каждую минуту какие-то сюжеты, репортажи, а главное - ток-шоу. Как нам жить без этих ток-шоу патриотических? Столько мы потеряли без Малахова, который кричит и пр. Все они очень поддерживали энтузиазм, дух участников Евровидения. Мы будем обсуждать тему - Евровидение без России. Как она теперь без этого, как они без России? С нами Артемий Троицкий из Таллина. У нас сегодня будут коллеги из Киева. Мы начнем с Ильи Легостаева, главный редактор "МК-Бульвар". Ваш коллега Артур Гаспарян сейчас в Киеве, его туда пустили, в отличие от многих, не допущенных до этой высокой чести пройтись по красной дорожке, посмотреть полуфиналы и финал. Ваш комментарий на тему "Евровидение без России"?
[Spoiler (click to open)]
Илья Легостаев: Мне кажется, что на нас свет клином не сошелся. Всякий раз, когда мы говорим, что без нас что-то разрушится, упадет и превратится в руины, мы, мягко говоря, преувеличиваем. Все там прекрасно, все веселятся, артисты выходят на сцену, выступают, зрители собираются голосовать, прошли два полуфинала. Так что все это, мне кажется, в основном наши проблемы.
Елена Рыковцева: То есть они там обошлись уже точно?
Илья Легостаев: Я подозреваю, что, конечно, были неприятные моменты в общении с потенциальными спонсорами, потому что очень сильно сузился сегмент трансляции - это важно. Все-таки Россия большая страна, огромный рекламный рынок. Поэтому, когда у вас исключают из трансляции такое большое поле, естественно, емкость рекламных контрактов должна будет пересматриваться, как я подозреваю. Но с учетом того, что все это есть в эфире, это видят телезрители в Европе, в Америке и в Австралии, во многих других странах, я думаю, ситуация эта как-то разрешилась. Что касается нашего неучастия, лично мне казалось, что в той ситуации, когда Европейский вещательный союз пытался делать эти мягкие заявления по поводу того, что происходит, разговаривать с украинской стороной, разговаривать с российской стороной, если перевести это в более инфернальную плоскость, они, конечно, говорили: какие же вы идиоты все. Ну что поделать, не удалось помириться. Хотя все это, конечно, довольно странно. Все мы очень надеялись, что из музыкальной плоскости получится убрать политику, но ненависти так много, что ничего не получается.
Елена Рыковцева: Может быть, и хорошо, что не поехала, чего-то поуменьшилось из того, что было бы больше.
Илья Легостаев: Некоторые страсти, безусловно, поутихли. Но мне почему-то кажется, что и российская сторона, и украинская, и Европейский вещательный союз могли бы разрешить эту ситуацию, никто бы от этого не пострадал, на мой взгляд. Но, видимо, нашлись непреодолимые силы, все уперлись рогами и просто не захотели.
Елена Рыковцева: И случилось то, что случилось. Вы считаете, что все потеряли. Вроде бы они обходятся без России, но какая-то ущербность в этом есть.
Илья Легостаев: Всякий раз, когда один из участников конкурса, который участвовал многие годы, от которого приезжали артисты, которые занимали высокие места, вдруг выбывает, на мой взгляд, это, конечно, обидно. Потому что чем больше стран, тем лучше. Такова идея этого мероприятия, что все собираются, поют песенки, люди за них голосуют, ради этого все и происходит. Искать на Евровидении какие-то музыкальные новинки, обнаруживать там новые музыкальные тренды - это не то мероприятие.
Елена Рыковцева: Потом, может быть, не только для России, но и для Европы это была такая игра: а все ли ненавидят Россию или еще не все ненавидят Россию?
Илья Легостаев: Несколько прошлых лет, когда Россию достаточно ненавидели по всем понятным причинам, все-таки Лазарев занял третье место, Полина Гагарина заняла второе место. Все-таки политизация этого конкурса сильно преувеличена. Она, естественно, присутствует, но она не позволит черное сделать белым и наоборот.
Елена Рыковцева: Артемию Троицкому я обращаю заголовки "Вестей-24", заголовки репортажей о Евровидении: "В Киеве у гостей "Евровидения" отобрали проституток житомирских сутенеров". "Участнице киевского "Евровидения" грозит тюрьма". "Скандал на "Евровидении": побывавший в Крыму конкурсант вышел в финал". "Двуличие Киева: на "Евровидение" допустили болгарского артиста, выступавшего в Крыму". "Надежда Савченко улетела от тошнотворного "Евровидения" в Индию". "Отпугнуть еще живых. Журналист-скандалист раскритиковал "Евровидение" в Киеве". Еще клумба, кто-то разрушил клумбу на Евровидении, об этом сообщили все телеграфные агентства Советского Союза. Это все, что доносится о Евровидении. Ощущение, конечно, очень мрачное, все-таки им там без нас плохо, тяжко, проституток лишили. Ваши ощущения, Евровидение без России, как оно там поживает?
Артемий Троицкий: Евровидение без России, естественно, поживает так же, как и всегда. Тот случай, когда отряд потери бойца вряд ли заметил, всё там весело. Я вчера посмотрел даже, кажется, это называлось второй полуфинал, пришел, конечно, в полный ужас. Обычно на Евровидении одна-две песни бывают приличные или какие-то артисты интересные. Иногда приезжают из хороших стран, из Испании, из Франции какие-то люди, которые воспринимают Евровидение так, как нужно, то есть как постмодернистское китчевое фрик-шоу, и они там в этом духе что-то веселое ироничное изображают. В этот раз ничего такого не было, как, собственно, и в прошлый. На мой взгляд, конкурс Евровидение уже стал окончательно затхлым. Были там такие артисты, я таких на нашей эстраде уже давно не вижу. Вышли какие-то три девушки из Голландии, такие мясистые, жуткие. Это мрак. В то же время всем ужасно весело, что и требовалось доказать. Больше всего меня во время вчерашней трансляции поразило вот что: периодически ведущие Евровидения, три парня, украинских гарных хлопца, они периодически подсаживались и брали интервью у болельщиков. Я не знаю, это было так задумано или это соответствовало вкусам и пристрастиям этих парней, но все, с кем они общались, были исключительно молодые люди, ни одной девушки среди болельщиков Евровидения я не видел. Более того, я уверен, что из этих парней процентов 90, если не 100, были геями. Это я говорю вовсе не как гомофоб или православный, а просто скромно, тихо констатирую факт. То есть чтобы на попсовом концерте не было женщин и девушек вообще, такого я не видел даже на концертах Бори Моисеева.
Елена Рыковцева: Как это без девушек, фанатки должны визжать, кричать. Вам не хватает тоже девушек на Евровидении?
Илья Легостаев: Евровидение специфическое мероприятие, особенно в последнее время. Насколько я знаю, я не сильно интересовался этой ситуацией, но оно отмечено на всех гей-картах и является пунктом программы для тех, кто интересуется подобного рода досугом. Да, там есть некоторый перекос в сторону молодых людей. Сказать честно, я был несколько раз на этих мероприятиях, там были девушки в большом количестве. Может быть, в Киеве в этом году сложилось именно так.
Елена Рыковцева: Я тоже была, я была в Вене, я ничего подобного не заметила. Это какой-то киевский специфический вариант или вы такое где-то еще замечали?
Артемий Троицкий: Я на, прости господи, Евровидении не был, естественно, ни разу в жизни. Один раз был в жюри, когда был начальником по музыке на канале "Россия", были такие времена в начале 90-х годов. По-моему, я был в жюри на самом первом конкурсе Евровидения, который у нас транслировался, это был год 1993 или 1994. В жюри был, на самом мероприятии я не был никогда. Честно говоря, даже мысль посетить его мне никогда в жизни в голову не приходила. Поэтому, какая там публика, я не знаю. Если бы меня спросили, какой основной массив болельщиков Евровидения, я сказал бы, как обычно это бывает на попсовых концертах - это девушки-школьницы. Вчера, я повторяю, я видел огромное количество парней старшего школьного и младшего студенческого возраста, ни одной девушки среди фанатов, которых ведущие программы представляли.
Елена Рыковцева: Совершенно совпадает впечатление Артемия с впечатлениями одного украинского нашего гостя Сергея Притулы, который вот-вот появится с нами на связи. Азарт не потерян, когда нет России, когда нет вот этого - кто ж нас будет гнобить, а кто любить?
Илья Легостаев: В некотором роде, конечно, потерян. Потому что когда кто-то представляет страну в этом самом увлекательном моменте действа, когда участники вверх-вниз по турнирной таблице, - это, конечно, довольно забавно, сразу появляется повод, о чем поговорить на следующий день на работе. Именно поэтому Евровидение смотрят самые широкие массы населения. У меня как-то был разговор с Ренарсом Кауперсом из группы "Брейнсторм", он как-то представлял Латвию на Евровидении, точнее коллектив, даже вел какой-то конкурс, он сказал, что очень часто это обсуждают люди, музыкальные взгляды которых совершенно не позволяют смотреть подобного рода передачи, тем не менее, они интересуются для того, чтобы быть в курсе, кто как проголосовал, кто за кого и так далее.
Елена Рыковцева: Игорь, скажите, пожалуйста, вы там, в Киеве, вам не хватает этого элемента, который называется Россия, или обходитесь спокойно?
Игорь Кондратюк: Уже два года или три мне абсолютно одинаково, есть Россия или нет на Евровидении или где-нибудь еще на планете Земля. Что касается того, что невозможно болеть, когда нет твоего участника, два года назад у нас никого не было на Евровидении, я смотрел. Я смотрю чисто потребительски, мне очень нравится сцена, нравится, как работает телевизионная команда.
Елена Рыковцева: Посмотрим, как прохожие отвечали в Москве, хватает им Евровидения или не хватает в телевизоре?
Илья Легостаев: Больше сожаления, конечно. Есть, конечно, некоторая озлобленность, но она минимальная.
Елена Рыковцева: Приучили к тому, что это конкурс, за которым должна следить вся страна. Умеют раскрутить Первый и Второй канал, которые этим занимаются.
Илья Легостаев: Большое веселое мероприятие тем, кто любит такие телевизионные концерты еще и с элементом голосования. Это, прежде всего, телевидение, здесь сложно искать какую-то сильно актуальную музыку или какие-то модные тренды. Это просто сцена, лампочки...
Елена Рыковцева: Сергей, я вам задам вопрос серьезный, может быть скучный: этот конфликт, который так тяжело ранил в сердце Российскую Федерацию, как вы на него смотрите? Надо было пустить эту девушку, не надо было пустить, спокойнее теперь без нее?
Сергей Притула: У нас с Российской Федерацией другие конфликты сердце ранили. Если честно, я попросил бы слушателей отбросить в сторону свои эмоции и просто смотреть трезвым взглядом. Есть законы в стране, которая сейчас принимает Евровидение. Закон говорит, что нельзя пребывать на территории оккупированного Крыма, а если ты хочешь туда, то, пожалуйста, по законам Украины. Все, что остальное происходит - это эмоция. Если честно, мне просто по-человечески очень жаль эту девушку, она очень большой молодец, она красиво поет. Очевидно же было, когда ее выбирали, все же знали, уже сотни артистов получили запрет на въезд в Украину. Наверное, глупо говорить, что никто не подозревал, что эту девушку могут не впустить. Все же понимали, что не впустят и использовали для того, чтобы опять накалить ситуацию: вот, посмотрите, не пустили человека с ограниченными возможностями, девушка на инвалидной коляске, эти бандеры, эти фашисты, они не пустили такую девочку. Если отбросить эмоцию, то остается созерцать только цинизм одной стороны, у нас все согласно букве закона. Поэтому я чисто по-человечески сочувствую девушке, которая должна была представлять Российскую Федерацию, с другой стороны я только приветствую исполнение верховенства закона в нашей стране. Во-вторых, я переживаю, что если бы она сюда приехала, могли бы быть какие-нибудь провокации, не исключено. Поэтому, возможно, лучше подальше от греха.....
Елена Рыковцева: Артемий, вы слышали вашего коллегу по анализу. Из того, что вы увидели, все-таки кто из них способен покорить сердца европейцев до такой степени, чтобы они взяли и проголосовали именно за этого исполнителя?
Артемий Троицкий: Вы знаете, я очень плохо разбираюсь и очень плохо чувствую ту музыку, которая звучит на конкурсе Евровидение. Я специализируюсь, если можно так выразиться, на актуальной музыке. Я слушаю музыку новую, альтернативную, инновационную и так далее, ее я знаю очень хорошо, и тут я могу сказать, у кого больше шансов, меньше шансов, кто новее, кто острее так далее. В данном случае между современной актуальной поп-музыкой и конкурсом Евровидение разница примерно такая же, как между проходящими сейчас в Венеции биеннале современно искусства и базаром, где торгуют копиями Шишкина и Перова около Центрального дома художников. Я не знаю, Шишкин или Перов сейчас больше в фаворе, а может быть вовсе Айвазовский. То, что я услышал и увидел вчера, по поводу увидел, кстати, могу сказать, что, конечно, с точки зрения визуальных эффектов, операторской работы и всяческих световых трюков Евровидение, конечно, очень круто. То есть это единственное достоинство этого конкурса, абсолютно единственное. Что касается до музыки и исполнительства, то это фантастическое убожество просто. Там не было ничего, на чем мое ухо задержалось бы с чувством любопытства хоть на секунду. Пожалуй, единственная группа, которая хоть как-то куда-то немножко, хотя и довольно самодеятельным образом и с крайне скучным фронтменом, но с музыкальной точки зрения была не совсем тошнотворна - это норвежцы. Все остальное такое, как если бы этот конкурс проходил не в 2017 году, а в 1957-м примерно, то есть аккурат 60 лет тому назад.
Елена Рыковцева: Я предлагаю послушать еще одно мнение из России, вернее, из Венеции, где сейчас Юрий Сапрыкин, здравствуйте. Ваша оценка этого Евровидения без России, играет это какую-то роль, с Россией, без России?
Юрий Сапрыкин: Мне сложно оценить сам конкурс, потому что я его не смотрел, никаких полуфиналов и вряд ли буду смотреть. Сама предыстория, понятно, что все это была хитроумная комбинация, в которой при любом исходе, пустят певицу Самойлову или не пустят, все равно мы оказались бы в выигрыше, а украинцы, организаторы потенциально в неловком положении, но эта комбинация сработала. В результате вот этой хитроумной и не очень доброй, довольно циничной схемы, мне кажется, получилось много хорошего. Честно говоря, я ужасно рад, что наши дорогие соотечественники не будут в этом году смотреть Евровидение. Если нас оштрафуют и не пустят на следующие три года - вообще прекрасно. Вообще хотелось бы как можно меньше Евровидения в нашей жизни, хотелось бы его уже как-то забыть постепенно. Потому что, честно говоря, к середине 90-х появление там постсоветских стран, стран бывшей Югославии, стран Восточной Европы в большом количестве сильно видоизменило этот конкурс, из скучного, домашнего, почти самодеятельного соревнования старой Европы, где Ирландия борется с Австрией за право написать самую усредненную, самую скучную песню, вдруг это все превратилось в инструмент выяснения каких-то внешнеполитических отношений, инструмент национальных амбиций, подтверждение того, что Россия встает с колен. Если вы помните, в 2000-х годах на первых путинских сроках действительно успехи на Евровидении были одним из главных подтверждений того, что нас снова уважают на международной арене. При этом конкурс для этого не предназначен, он не про это совершенно. Все эти страсти по поводу того, если Армения проголосовала так, а Азербайджан этак, то мы будем с ними дальше в зависимости от этого выстраивать международные отношения, они для него противоестественны, они для него не свойственны, они привносят туда совершенно шизофреническое содержание. Я был бы очень рад, если бы это содержание из него ушло, если бы мы поменьше обращали на него внимания, конкурс бы остался в своих довольно скучных, мещанских, усредненных, но чисто музыкальных рамках....
Елена Рыковцева: Илья, как вы считаете, какой процент занимает в интересе публики российской этот политический момент? Я считаю, что мы сидим, ждем до двух часов ночи не потому, чтобы музыку послушать, а потому что, кто за нас голосует, кто за них голосует.
Илья Легостаев: Я думаю, значительный процент занимает. Потому что именно все эти теории заговоров очень популярны: вот эти сделают так, а вот эти так. У нас любят такого рода развлечения, поэтому многие ждут от Евровидения подобной информации. Но есть масса людей, для которых это просто развлечение, просто красивое телевизионное мероприятие, которое закончится тем, что страны будут соревноваться за то, кто из них победит в зрительской симпатии. Есть такие люди, я думаю, их меньшинство, но тем не менее, не все так запущенно.
Елена Рыковцева: Артемий, нам только что сказал Игорь, и мы ему поверим, что на Украине это не играет такой роли, вообще никакой роли не играет, какая страна за кого голосует. В России - главную роль. Почему соседние страны так по-разному смотрят на один и тот же легкомысленный достаточно конкурс?
Артемий Троицкий: Для меня это тоже загадка. Дело в том, что я могу еще понять, почему конкурс Евровидение может быть дико популярен в Эстонии, в Боснии, Герцеговине, на Мальте, в Люксембурге и так далее, потому что это маленькие страны, которые возникают на карте Европы один раз в год во время конкурса Евровидение, больше шансов заявить о том, что они существуют, что у них есть какая-то музыка, какая-то культура, что-то такое свое национальное, у них просто нет. Россия - страна огромная, естественно, у России, к сожалению, существует масса поводов для того, чтобы засветиться в мировых средствах массовой информации, пишут о ней много, пишут о ней плохо и скандально и так далее. Во всяком случае, впечатление Россия производит, изучает эту самую радиацию вокруг себя. Почему при этом нужен еще и конкурс Евровидение для того, чтобы самоутвердиться в этом европейском дворике, я, честно говоря, не знаю. Думаю, что комплексы русского народа гораздо глубже и гораздо более запущены, чем можно предполагать. Меня всегда ужасно забавляло то, что идут все эти патриотические битвы по поводу Евровидения при том, что на протяжении последних как минимум десяти лет все песни русские артисты исполняют на вражеском английском языке. Это же явный парадокс, то есть в принципе должны были бы петь по-русски. Кстати, очень милый белорусский дуэт, пожалуй, я за них буду болеть, они спели по-белорусски, и молодцы. В этом на самом деле есть что-то национальное, в этом есть какой-то элемент патриотизма, чем можно гордиться. Когда выходят русские люди и под патриотический хор поддержки начинают петь на корявом английском - это просто смешно.
Илья Легостаев: Более того, авторы тоже иностранные для российских артистов, последние несколько лет пишут в основном скандинавы, еще кто-то. Российских авторов у наших артистов очень мало. Номера очень часто ставятся тоже иностранцами. То есть это такой получается условно российский продукт.
Елена Рыковцева: Считается, что без этого здесь нет шансов никаких, вы должны быть адаптированы к этой стилистике, к этой Европе и музыкально, и текстом, естественно, всей этой композицией безумной. Мы с этим не справимся, считается так. Правильно говорит Артемий, непонятно почему великая держава, которая полетела в космос, у которой балет, почему-то не справляется с такой штукой, как поставить номер.
Илья Легостаев: Сказать честно, поп-музыка - это не совсем наш вид спорта, мы в этом очень сильно отстаем. На нас всегда оказывала очень сильное влияние Великобритания и Америка по тому, как нужно это делать, как нужно представлять, как нужно это продавать. Поэтому мы здесь не очень сильны. В шансоне - да, в попсе, где должно все звучать красиво, где должно быть все с тональностями, вообще все должно выглядеть очень круто, мы как-то не очень. Поэтому, наверное, прибегаем к иностранной помощи...
Елена Рыковцева: Вот опять: как получается, что две страны рядом, одна категорически не готова управиться с Евровидением своими русскими силами, а вторая берет, делает номер Русланы - это просто мощь. Я, еще посмотрев полуфинал, увидела перед собой победителя. Никогда не играла ни в какие попытки прогнозов, но там вариантов не было. Почему они способны сами поставить номер и получить две победы, а Россия даже не пытается этого сделать?
Артемий Троицкий: Во-первых, на мой взгляд, опять же я не считаю себя специалистом, но я могу сказать в общем и целом, что украинская поп-музыка, украинская попса более качественная, чем российская. Именно из-за этого очень многие украинские артисты, раньше, по крайней мере, активно у нас гастролировали, имели большой успех. Во-вторых, дело в том, что приглашают всяких этих варягов люди с наших телеканалов. То есть очень может быть, что Россия могла бы сама справиться, может быть, если бы не было варягов, то результаты выступления наших артистов на конкурсе Евровидение были бы и лучше. Тут, конечно, хороший вопрос, почему их приглашают. Я лично считаю, что это чисто коррупционная история, что просто за приглашение каких-то иностранных специалистов выделяются какие-то бешеные бюджетные деньги, часть из которых действительно идет на оплату труда этих самых шведов, а часть кладется в карман ответственным и безответственным сотрудникам российских телеканалов, может быть, каких-то еще министерств и ведомств, которые имеют к этому делу отношение. Соответственно, потом все эти расходы и растраты списываются на патриотическую заботу о том, чтобы мы выиграли этот попсовый Сталинград.....
Елена Рыковцева: Мы еще третье установили отличие за один эфир, что никогда, ни разу я не слышала никаких разговоров, что что-то не так Первый канал потратил на Евровидение, когда оно принималось в Москве, а там были безумные миллиарды.
Илья Легостаев: Это был не самый большой бюджет Евровидения, но очень солидный.
Елена Рыковцева: Но никогда, никаких, это все сразу умирало моментально после конкурса, никогда денежная тема не звучала. Не знаю, разбирались ли вы с этим маленьким нюансом, но серьезным, шли разговоры о том, что страна, которая отказывается транслировать Евровидение, лишается права участия в нем на три года?
Илья Легостаев: Там есть некая процедура, есть какие-то штрафы, возможно даже лишение на три года, но это должно обсуждаться. Это, мне кажется, повод для обсуждения, но я думаю, санкции будут совершенно точно. Потому что Европейский вещательный союз не очень доволен тем, как все в итоге проходит, как все получилось. Поэтому санкции, естественно, какие-то будут. Я очень надеюсь, что диетического характера, может быть, штрафами ограничатся.
Елена Рыковцева: Юрий Сапрыкин считает, что хорошо бы посидеть в этом изоляторе три года России, вообще не участвовать и чтобы этот конкурс сам по себе. Вы считаете, если Россию лишают этого права на три года участия в Евровидении - это большая потеря для страны?
Илья Легостаев: В контексте происходящего в последнее время вокруг России, может быть, не такое большое и серьезное, бывает и покруче. Но я считаю, что нам обязательно нужно в этом участвовать, обязательно выезжать за границу, обязательно общаться. Потому что в ситуации, когда вокруг ненависть, нужно пытаться петь песни о любви, вдруг они помогут.
Елена Рыковцева: Артемий, вы считаете, для России было бы полезно посидеть три года в изоляции или все-таки надо ее вывозить в свет, хорошо бы поближе к Европе, хотя бы формально, что мы вместе, в одном конкурсе?
Артемий Троицкий: С точки зрения культуры музыкальной, с точки зрения хорошего вкуса и так далее она вполне могла бы просидеть в изоляторе не три года, а всю оставшуюся историю. С другой стороны, есть от конкурса Евровидение хоть одна маленькая польза - все-таки это маленький такой довольно уродливый, но все-таки шажок в сторону Европы. Опять же, известный факт, что конкурс Евровидение в принципе - это такой гей-аттракцион. Как у нас относятся к геям, к ЛГБТ-проблематике, всем известно, гомофобия у нас страшная. Может быть, в этом отношении конкурс Евровидение может оказать какую-то маленькую службу в продвижении менталитета нашего народа в сторону большей толерантности. Но если не считать этого, никаких других преимуществ в смотрении этой лабуды я не вижу.
https://www.svoboda.org/a/28482820.html
---
Как видим, даже завзятые либерал-русофобы, но при этом уважающие себя профессионалы, дорожащие репутацией музэкспертов, в один голос признают, что - а) Евровидение абсолютно политизировано, что - б) оно не имеет отношения к культуре и к музыке как таковой, что - в) уровень исполнителей ничтожен и что - г) Россия ничего не потеряла от неучастия в этом сугубо коммерческом аттракционе воинствующих меньшинств разного толка.
Вселяет надежду то, что неучаствующие лишаются права участия на три года, что позволяет думать о трехлетнем отдыхе от этого лютого псевдомузыкального шабаша по-гейропейски.
Что может заставить нас принять участие в следующем конкурсе, вопреки очевидной ненужности, чтобы не сказать, вредоносности его для России?
А об этом тоже было сказано открытым текстом - возможности грандиозного распила околомузыкальными деятелями с ТВ - госбюджета, выделяемого на подобные конкурсы страной.
И ничего больше.
P.S.
А вот что слушают, например, истинные меломаны, НИКОГДА НЕ СМОТРЕВШИЕ гей-фрик евровидение, из современной европейской (1,2) и российской (3) музыки -
1.
Click to view2.
3.