Несколько слов о юморе в контексте
Одну из самых популярных в наше время шуток про взаимопонимание разных поколений написал Марк Твен. Чаще всего она цитируется так:
"Когда мне было восемнадцать лет, мой отец был дурак дураком. После тридцати я заметил, что старик здорово поумнел".
Чисто чтобы выпендриться, позволю себе привести ту же цитату без искажений:
"Когда мне было четырнадцать лет, мой отец был таким идиотом, что я с трудом переносил его. Когда мне исполнился двадцать один, я был изумлён, как поумнел старик за эти семь лет".
Ну да, не 18 и 30, а 14 и 21 соответственно. Увы, юному Сэму Клеменсу пришлось повзрослеть гораздо раньше и быстрее, чем привыкли его современные читатели.
Так вот, мне лично эта цитата впервые встретилась, когда я ещё и не думал повзрослеть. И, конечно, я сразу понял, о чём она: разумеется, о том, что не только дети, но и их родители со временем становятся умнее.
Мою дурость извиняет полное на тот момент незнание контекста этой шутки. Контекста, который делает её гораздо ироничнее, печальнее и вообще мудрее.
Контекст в том, что на протяжении всех упомянутых семи лет Джон Клеменс никак не мог со своей стороны поумнеть, поскольку пневмония убила его ещё раньше. Он был мёртв.
Поумнеть мог только его сын Сэм. И не просто мог - у него, в общем-то, выбора не было.
"Когда мне было восемнадцать лет, мой отец был дурак дураком. После тридцати я заметил, что старик здорово поумнел".
Чисто чтобы выпендриться, позволю себе привести ту же цитату без искажений:
"Когда мне было четырнадцать лет, мой отец был таким идиотом, что я с трудом переносил его. Когда мне исполнился двадцать один, я был изумлён, как поумнел старик за эти семь лет".
Ну да, не 18 и 30, а 14 и 21 соответственно. Увы, юному Сэму Клеменсу пришлось повзрослеть гораздо раньше и быстрее, чем привыкли его современные читатели.
Так вот, мне лично эта цитата впервые встретилась, когда я ещё и не думал повзрослеть. И, конечно, я сразу понял, о чём она: разумеется, о том, что не только дети, но и их родители со временем становятся умнее.
Мою дурость извиняет полное на тот момент незнание контекста этой шутки. Контекста, который делает её гораздо ироничнее, печальнее и вообще мудрее.
Контекст в том, что на протяжении всех упомянутых семи лет Джон Клеменс никак не мог со своей стороны поумнеть, поскольку пневмония убила его ещё раньше. Он был мёртв.
Поумнеть мог только его сын Сэм. И не просто мог - у него, в общем-то, выбора не было.