ЗАБЛУЖДЕНИЯ О ГЕНДЕРЕ. ГЛАВА 8 "РАВЕНСТВО 2.0"
Продолжаем публикацию нашего перевода книги Корделии Файн "Заблуждения о гендере" (2010)
Предыдущие посты:
введение ч.1, введение ч.2 , глава 1 (ч.1), глава 1 (ч.2), глава 2 (ч.1), глава 2 (ч.2), глава 3 (ч.1), глава 3 (ч.2), глава 4 (ч.1), глава 4 (ч.2), глава 5 (ч.1), глава 5 (ч.2), глава 6 (ч.1), глава 6 (ч.2), глава 7 (ч.1), глава 7 (ч.2)
Перевод седьмой главы: Maria Patoka
Иллюстрация: Ася Иванова
Редакция: Наталия Буткова
ГЕНДЕРНОЕ РАВЕНСТВО 2.0
Пора ли открывать шампанское и праздновать наступление Гендерного Равенства 2.0, пересмотренной версии равенства, где женщины и мужчины не одинаковы, но одинаково свободны выражать свою различную природу? У западных женщин есть контрацепция, законы о равных правах, они могут работать ради удовлетворения амбиций, а не только ради денег. Тем не менее, до сих пор мужчины и женщины выбирают разные жизненные пути. «Но, - спросит автор ‘Полового Парадокса’(Sexual Paradox) Сьюзан Пинкер, - разве это то, что нужно менять?»[1]. Разве не пришло время принять, что женщины и мужчины могут жить разной жизнью?
Я симпатизирую этой мысли. Иногда мы с мужем (строительным подрядчиком) смеха ради представляем, каково было бы поменяться работами. Чтобы написать электронное письмо, мой муж тратит час времени, а на выходе это читается, как послание от 10-летнего друга по переписке из Франции (Дорогой Майкл. Как дела? Сегодня было жарко.). А еще он заметно бледнеет от мысли написать книгу. А если бы он попал в ужасную аварию в начале ремонтного проекта, который мне бы пришлось заканчивать, он потратил бы свой последний вздох на диктовку инструкций мне: Корделия, помни: канализация и электропроводка перед стенами идут наверх! Я люблю... [бульканье, глухой звук]. Общество не станет лучше, если такие как мой муж будут писать книги, а такие я - заниматься ремонтами. Возможно, женщины действительно менее заинтересованы или способны в отраслях, в которых преимущественно работают мужчины: науке, технологии, инженерии и математике; потому что эти занятия хуже подходят для мозга, склонного к эмпатии. И если уж большинство женщин запрограммировано на уход за человечеством, а не на его прогресс, то неудивительно, что так мало женщин прорывается в престижные, но беспощадные профессии и достигает в них высот. Если различное естество мужчин и женщин разводит большинство из них по разные стороны горизонтальной (гендерный дисбаланс в различных профессиях) и вертикальной (большее количество мужчин на высших уровнях во всех профессиональных областях) сегрегации, тогда идеальное равенство кажется бессмысленным и контрпродуктивным - с этим я согласна.
Тем не менее, не торопитесь опускать руки. Гендерное Равенство 2.0 обосновывает статус-кво, при котором политика, богатство, научные и культурные достижения сосредоточены в руках (белых) мужчин. Это не умаляет важность и ценность работы, которую традиционно делали женщины, или женских черт характера. Но стоит задуматься над сентенцией философа Нила Леви (Neil Levy): то, что женщины преимущественно способны к эмпатии, а мужчины - к систематизации - «это не повод для установления равенства. Не случайно Нобелевской премии за то, что вы помогли кому-то почувствовать себя в своей тарелке, нет» [2]. Когда ребенок цепляется за желанную игрушку, и заявляет, что его приятелю «эта игрушка не нужна», я считаю что есть смысл ему не верить. Здоровый скептицизм действует и в нашем случае.
В комиксе из журнала «Нью Йоркер» (New Yorker), которым долгое время была украшена стена моего офиса, крыса в костюме бизнесмена разговаривает по телефону за своим столом. На стене за его спиной расположены рычаг и лампочка. Удобно устроив ноги на столе, крыса-бизнесмен говорит: «Да, неплохо. Как только загорается свет, я жму на рычаг, и мне выписывают чек. А у тебя как?»[3]. Не будем забывать, что это основной принцип нашей психики - нам нравится, когда мы получаем поощрения - будь то искренняя похвала, статус, деньги, новые возможности, повышение, аплодисменты или действительно хороший обзор в газете. Как-никак, каждый чувствовал этот прилив гордости, когда другие замечали хорошо выполненную нами работу или наш талант. Дети требуют поощрения. (Смотри, мама. Посмотри... на... МЕНЯ!). И хотя мы, взрослые, более сдержанны в нашей потребности признания, мы, тем не менее, хватаемся за него при каждом случае. (Не думаю, что это только я.) На утренних тренировках в моем клубе по теннису все собирались вокруг тренера Саймона. Саймон мог сказать что-то хорошее о каждом из нас с такой изобретательностью и щедростью, на которую он только был способен (Хорошо ставишь ноги, Корделия), даже если в это время мяч летел через забор в окно проезжающего автомобиля.
Когда мы пытаемся, к примеру, выяснить причины, по которым продолжается вертикальная сегрегация, важно вспомнить идею, что «предпочтения у людей не берутся ниоткуда: их формирует общество, в котором они живут» [4]. Несмотря на прогресс прошлого века, мужская и женская жизнь на работе и дома остается очень разной, и причиной тому бессознательная либо преднамеренная дискриминация. Мы ведь не станем думать, что группа крыс, опускающая хорошо смазанный рычаг в просторной светлой клетке и получающая за это много хорошей еды просто ‘от природы’ более предрасположена к опусканию рычага, чем группа крыс, находящаяся в худших (или даже совсем плохих) условиях? Менеджеры, не получающие продвижения или зарплаты, которой они заслуживают; торговые представители и инвестиционные банкиры, решительно идущие в топлесс-бары и стрип-клубы для работы с клиентами; профессиональные ученые, вынужденные слушать «разговоры в курилке» - все они заслуживают того, чтобы существование до сих пор не исчезнувших барьеров не отрицалось.
То же относится и к барьерам дома. Женщины с детьми, которые решили не адаптировать карьеру к их семейной жизни могут ожидать ‘налогов’ за отклонение от гендерных норм - например, дополнительной работы по дому, дополнительного ухода за детьми, хождения на цыпочках вокруг его эго. Кто же знает, что происходит в отдельно взятых отношениях. Конечно, есть и исключения. Но факты из исследования преподавательского состава Калифорнийского Университета говорят за себя [5]. Преподавательницы с детьми работают 51 час в неделю, а также 51 час проводят за уборкой дома и заботой о детях - вот вам настоящая «вторая смена». 102 часа в неделю, если посчитать, это больше 14 часов в сутки. Добавить к этому 8 часов сна, 1 час на еду и базовую гигиену, итого у женщины для себя остается 26 минут в сутки. В то же время, преподаватели-отцы тратят только 32 часа в неделю на неоплачиваемую работу. Такой облегченный график не только позволяет им отработать дополнительные 5 часов в университете, но и дает им 2 часа ежедневно на - а кто ж знает на что, в то время пока преподавательницы стирают, готовят, проверяют домашние задания, умывают чумазые лица и читают сказки на ночь. За каждым великим мужчиной-ученым стоит женщина, но за каждой великой женщиной-ученым остается непочищенная картошка и требующий внимания ребенок. Женщины, стремящиеся к карьерным вершинам в академической сфере, не просто жертвуют своим досугом. Среди них меньше замужних с детьми (41% против 69% женатых мужчин-преподавателей); они, достигнув пост-репродуктивного возраста, в два раза чаще жалеют, что не завели больше детей. Проще говоря, для женщины карьера - это бÓльшая жертва, чем для мужчины. Получается, если женщина-академик, которой хотелось бы иметь больше нескольких минут в день на себя, а также завести семью, решит оставить свою перспективную работу и устроиться на более гибкую должность научного сотрудника без каких-либо перспектив роста - потому ли это происходит, что она «от природы» менее заинтересована строить карьеру или же потому, что в сутках всего 24 часа?
Также наше общество проваливает с треском тест на «естественность» горизонтальной сегрегации. Представьте себе общество, в котором мужчины хотят найти счастье не в работе, а в друзьях и семье. Представьте себе аудиторию, где одинаковое количество мужчин и женщин сидят на лекции по программированию и готовятся обеспечивать себя в будущем. Это не феминистические грезы о светлом будущем. Это Республика Армения. С 1980-х по 90-е года количество женщин в программировании там держалось в районе 75%. Сейчас, благодаря большей популярности программирования среди мужчин (а скорее - падению интереса среди женщин), армянские женщины составляют около половины программистов (по наблюдениям, во всех странах бывшего СССР этот показатель довольно высок [6]), тогда как в США женщины составляют лишь 15% от всех программистов. Асмик Гарибян (Hasmik Gharibyan), профессор политехнического университета Калифорнии, считает, что такой разрыв объясняется различием в культуре Армении и США. В Армении «нет культурного ожидания, что люди должны найти любимую работу». В каждом интервью, проведенном Асмик, молодые армяне «подчеркивают, что они ищут счастья в семье и дружбе, а не на работе». Напротив, и женщины и мужчины «стремятся найти профессию, которая гарантировала бы хороший уровень жизни и финансовую стабильность»[7].
Большой процент армянских женщин в программировании это лишь один пример, подтверждающий довольно неожиданный принцип: в богатых, развитых индустриальных обществах гендерная профессиональная сегрегация выражена гораздо ярче, чем в развивающихся и переходных обществах (а не менее, как можно было бы подумать). Например, опрос в 44 странах с переходной или развивающейся экономикой показал, что с улучшением уровня жизни женщины реже выбирают инженерные, математические и естественные науки (которые могут стать первым шагом к более высокооплачиваемым профессиям), предпочитая им более ‘женственные’ специальности в гуманитарных и социальных науках или в медицине. Однако в странах с процветающей экономикой гендерная сегрегация поддерживается не за счет экономических условий, а за счет разного отношения к математике и наукам среди мальчиков и девочек подросткового возраста. В богатых странах, чем больше различается интерес мальчиков и девочек к математике и естественным наукам, тем больше выражена гендерная профессиональная сегрегация [8]. Мария Чарльз (Maria Charles) и Карен Бредли (Karen Bradley), авторы опроса, считают, что обеспечение приемлемого материального уровня (для многих), а также важность личностного выбора и самовыражения в западной культуре означают, что самореализация через образование стала культурно одобряемой целью. Это главным образом относится к людям, полагающим, что их партнер возьмет на себя роль главного кормильца - т.е. к гетеросексуальным женщинам. (Интересно, что при отсутствии такой роскоши как мужчина-кормилец, карьерные устремления лесбиянок очень схожи с амбициями гетеросексуальных мужчин) [9].
Сьюзан Пинкер интерпретирует наличие гендерных различий в выборе профессий в таких странах как США, Австралия, Швеция, как отражение настоящих женских предпочтений, не искаженных финансовыми соображениями, давлением семьи или даже контролем государства. Но, как мы уже убедились, невозможно запереть свои карьерные предпочтения в своей голове, отрезав влияние извне. Мы видели эти культурные факторы, которые без труда изменяют предпочтения молодых людей в математике, науке и других мужских занятиях. Как соглашаются Чарльз и Бредли, как только мужчинам и женщинам становится не нужно гнаться за копеечкой, как за главным приоритетом, они «могут начать выражать ‘себя’ такими, как они есть» [10] - но как вы, я, Чарльз и Бредли знаем, грань между собственными желаниями и гендерными установками, а также культурной средой, в которой мы функционируем и развиваемся, весьма размыта. Странно, но когда речь заходит о гендерных стереотипах, люди в эгалитарных странах часто сами не придерживаются эгалитарных взглядов [11]. Чарльз и Бредли считают, что мы на продвинутом Западе «потакаем своим гендерным ‘я’», и в этой книге мы уже мельком увидели, откуда наши гендерные ‘я’ появляются. Культурные реалии и стереотипы о мужчинах и женщинах - выраженные в существующем неравенстве, в рекламе, в разговорах, в мыслях, ожиданиях, или поведении других - изменяют наше восприятие себя, интересы или поведение. Рассмотренные нами лабораторные эксперименты созданы, чтобы в контролируемых условиях воссоздать реальные (и куда более беспорядочные) факторы, влияющие на нас в реальном мире. Социокультурная среда - это не какая-то хитро сконструированная, высосанная из пальца реальность, существующая лишь в лабораториях социологической психологии. И вы в ней находитесь прямо сейчас.
Некоторые исследователи считают, что гендерные стереотипы со временем, кирпичик за кирпичиком, накапливаются. Например, заметив, что акцентуация на гендере участниц приводит к тому, что женщины проявляют более ‘женственные’ интересы (эксперименты описаны в Главе 1 - прим.ред.), Стил и Амбади (Steele and Ambady) задумались о том, что «наша культура постоянно подчеркивает стереотипы и связанную с ними идентичность, что, в итоге, сформирует отношение человека к определенным сферам» [12]. Сисилия Риджвей (Cecilia Ridgeway) и Шелли Коррел (Shelley Correll) соглашаются:
«Культурные стереотипы о гендере работают как гиря на весах, незначительно, но систематично меняющая поведение и оценку женщин и мужчин, изначально весьма схожих. Хотя влияние гендерных стереотипов на мужчин и женщин в каждой отдельно взятой ситуации невелико, индивидуальные жизни проходят во многих повторяющихся социальных контекстах... На протяжении карьеры и даже жизни эти незначительные факторы скапливаются, и в результате мы получаем абсолютно различное поведение, жизненные пути и социальное положение мужчин и женщин (со схожим социальным происхождением)» [13].
Эти гендерные пути являются частью социальной среды, окружающей наше сознание - и придающей гендерную окраску нашему внутреннему ‘я’, нашему социальному восприятию и поведению, которые, в свою очередь, становятся частью гендерного мира.
Но это происходит незаметно. И мы пытаемся найти ответы в чем-то другом.
СНОСКИ
БИБЛИОГРАФИЯ
Предыдущие посты:
введение ч.1, введение ч.2 , глава 1 (ч.1), глава 1 (ч.2), глава 2 (ч.1), глава 2 (ч.2), глава 3 (ч.1), глава 3 (ч.2), глава 4 (ч.1), глава 4 (ч.2), глава 5 (ч.1), глава 5 (ч.2), глава 6 (ч.1), глава 6 (ч.2), глава 7 (ч.1), глава 7 (ч.2)
Перевод седьмой главы: Maria Patoka
Иллюстрация: Ася Иванова
Редакция: Наталия Буткова
ГЕНДЕРНОЕ РАВЕНСТВО 2.0
Пора ли открывать шампанское и праздновать наступление Гендерного Равенства 2.0, пересмотренной версии равенства, где женщины и мужчины не одинаковы, но одинаково свободны выражать свою различную природу? У западных женщин есть контрацепция, законы о равных правах, они могут работать ради удовлетворения амбиций, а не только ради денег. Тем не менее, до сих пор мужчины и женщины выбирают разные жизненные пути. «Но, - спросит автор ‘Полового Парадокса’(Sexual Paradox) Сьюзан Пинкер, - разве это то, что нужно менять?»[1]. Разве не пришло время принять, что женщины и мужчины могут жить разной жизнью?
Я симпатизирую этой мысли. Иногда мы с мужем (строительным подрядчиком) смеха ради представляем, каково было бы поменяться работами. Чтобы написать электронное письмо, мой муж тратит час времени, а на выходе это читается, как послание от 10-летнего друга по переписке из Франции (Дорогой Майкл. Как дела? Сегодня было жарко.). А еще он заметно бледнеет от мысли написать книгу. А если бы он попал в ужасную аварию в начале ремонтного проекта, который мне бы пришлось заканчивать, он потратил бы свой последний вздох на диктовку инструкций мне: Корделия, помни: канализация и электропроводка перед стенами идут наверх! Я люблю... [бульканье, глухой звук]. Общество не станет лучше, если такие как мой муж будут писать книги, а такие я - заниматься ремонтами. Возможно, женщины действительно менее заинтересованы или способны в отраслях, в которых преимущественно работают мужчины: науке, технологии, инженерии и математике; потому что эти занятия хуже подходят для мозга, склонного к эмпатии. И если уж большинство женщин запрограммировано на уход за человечеством, а не на его прогресс, то неудивительно, что так мало женщин прорывается в престижные, но беспощадные профессии и достигает в них высот. Если различное естество мужчин и женщин разводит большинство из них по разные стороны горизонтальной (гендерный дисбаланс в различных профессиях) и вертикальной (большее количество мужчин на высших уровнях во всех профессиональных областях) сегрегации, тогда идеальное равенство кажется бессмысленным и контрпродуктивным - с этим я согласна.
Тем не менее, не торопитесь опускать руки. Гендерное Равенство 2.0 обосновывает статус-кво, при котором политика, богатство, научные и культурные достижения сосредоточены в руках (белых) мужчин. Это не умаляет важность и ценность работы, которую традиционно делали женщины, или женских черт характера. Но стоит задуматься над сентенцией философа Нила Леви (Neil Levy): то, что женщины преимущественно способны к эмпатии, а мужчины - к систематизации - «это не повод для установления равенства. Не случайно Нобелевской премии за то, что вы помогли кому-то почувствовать себя в своей тарелке, нет» [2]. Когда ребенок цепляется за желанную игрушку, и заявляет, что его приятелю «эта игрушка не нужна», я считаю что есть смысл ему не верить. Здоровый скептицизм действует и в нашем случае.
В комиксе из журнала «Нью Йоркер» (New Yorker), которым долгое время была украшена стена моего офиса, крыса в костюме бизнесмена разговаривает по телефону за своим столом. На стене за его спиной расположены рычаг и лампочка. Удобно устроив ноги на столе, крыса-бизнесмен говорит: «Да, неплохо. Как только загорается свет, я жму на рычаг, и мне выписывают чек. А у тебя как?»[3]. Не будем забывать, что это основной принцип нашей психики - нам нравится, когда мы получаем поощрения - будь то искренняя похвала, статус, деньги, новые возможности, повышение, аплодисменты или действительно хороший обзор в газете. Как-никак, каждый чувствовал этот прилив гордости, когда другие замечали хорошо выполненную нами работу или наш талант. Дети требуют поощрения. (Смотри, мама. Посмотри... на... МЕНЯ!). И хотя мы, взрослые, более сдержанны в нашей потребности признания, мы, тем не менее, хватаемся за него при каждом случае. (Не думаю, что это только я.) На утренних тренировках в моем клубе по теннису все собирались вокруг тренера Саймона. Саймон мог сказать что-то хорошее о каждом из нас с такой изобретательностью и щедростью, на которую он только был способен (Хорошо ставишь ноги, Корделия), даже если в это время мяч летел через забор в окно проезжающего автомобиля.
Когда мы пытаемся, к примеру, выяснить причины, по которым продолжается вертикальная сегрегация, важно вспомнить идею, что «предпочтения у людей не берутся ниоткуда: их формирует общество, в котором они живут» [4]. Несмотря на прогресс прошлого века, мужская и женская жизнь на работе и дома остается очень разной, и причиной тому бессознательная либо преднамеренная дискриминация. Мы ведь не станем думать, что группа крыс, опускающая хорошо смазанный рычаг в просторной светлой клетке и получающая за это много хорошей еды просто ‘от природы’ более предрасположена к опусканию рычага, чем группа крыс, находящаяся в худших (или даже совсем плохих) условиях? Менеджеры, не получающие продвижения или зарплаты, которой они заслуживают; торговые представители и инвестиционные банкиры, решительно идущие в топлесс-бары и стрип-клубы для работы с клиентами; профессиональные ученые, вынужденные слушать «разговоры в курилке» - все они заслуживают того, чтобы существование до сих пор не исчезнувших барьеров не отрицалось.
То же относится и к барьерам дома. Женщины с детьми, которые решили не адаптировать карьеру к их семейной жизни могут ожидать ‘налогов’ за отклонение от гендерных норм - например, дополнительной работы по дому, дополнительного ухода за детьми, хождения на цыпочках вокруг его эго. Кто же знает, что происходит в отдельно взятых отношениях. Конечно, есть и исключения. Но факты из исследования преподавательского состава Калифорнийского Университета говорят за себя [5]. Преподавательницы с детьми работают 51 час в неделю, а также 51 час проводят за уборкой дома и заботой о детях - вот вам настоящая «вторая смена». 102 часа в неделю, если посчитать, это больше 14 часов в сутки. Добавить к этому 8 часов сна, 1 час на еду и базовую гигиену, итого у женщины для себя остается 26 минут в сутки. В то же время, преподаватели-отцы тратят только 32 часа в неделю на неоплачиваемую работу. Такой облегченный график не только позволяет им отработать дополнительные 5 часов в университете, но и дает им 2 часа ежедневно на - а кто ж знает на что, в то время пока преподавательницы стирают, готовят, проверяют домашние задания, умывают чумазые лица и читают сказки на ночь. За каждым великим мужчиной-ученым стоит женщина, но за каждой великой женщиной-ученым остается непочищенная картошка и требующий внимания ребенок. Женщины, стремящиеся к карьерным вершинам в академической сфере, не просто жертвуют своим досугом. Среди них меньше замужних с детьми (41% против 69% женатых мужчин-преподавателей); они, достигнув пост-репродуктивного возраста, в два раза чаще жалеют, что не завели больше детей. Проще говоря, для женщины карьера - это бÓльшая жертва, чем для мужчины. Получается, если женщина-академик, которой хотелось бы иметь больше нескольких минут в день на себя, а также завести семью, решит оставить свою перспективную работу и устроиться на более гибкую должность научного сотрудника без каких-либо перспектив роста - потому ли это происходит, что она «от природы» менее заинтересована строить карьеру или же потому, что в сутках всего 24 часа?
Также наше общество проваливает с треском тест на «естественность» горизонтальной сегрегации. Представьте себе общество, в котором мужчины хотят найти счастье не в работе, а в друзьях и семье. Представьте себе аудиторию, где одинаковое количество мужчин и женщин сидят на лекции по программированию и готовятся обеспечивать себя в будущем. Это не феминистические грезы о светлом будущем. Это Республика Армения. С 1980-х по 90-е года количество женщин в программировании там держалось в районе 75%. Сейчас, благодаря большей популярности программирования среди мужчин (а скорее - падению интереса среди женщин), армянские женщины составляют около половины программистов (по наблюдениям, во всех странах бывшего СССР этот показатель довольно высок [6]), тогда как в США женщины составляют лишь 15% от всех программистов. Асмик Гарибян (Hasmik Gharibyan), профессор политехнического университета Калифорнии, считает, что такой разрыв объясняется различием в культуре Армении и США. В Армении «нет культурного ожидания, что люди должны найти любимую работу». В каждом интервью, проведенном Асмик, молодые армяне «подчеркивают, что они ищут счастья в семье и дружбе, а не на работе». Напротив, и женщины и мужчины «стремятся найти профессию, которая гарантировала бы хороший уровень жизни и финансовую стабильность»[7].
Большой процент армянских женщин в программировании это лишь один пример, подтверждающий довольно неожиданный принцип: в богатых, развитых индустриальных обществах гендерная профессиональная сегрегация выражена гораздо ярче, чем в развивающихся и переходных обществах (а не менее, как можно было бы подумать). Например, опрос в 44 странах с переходной или развивающейся экономикой показал, что с улучшением уровня жизни женщины реже выбирают инженерные, математические и естественные науки (которые могут стать первым шагом к более высокооплачиваемым профессиям), предпочитая им более ‘женственные’ специальности в гуманитарных и социальных науках или в медицине. Однако в странах с процветающей экономикой гендерная сегрегация поддерживается не за счет экономических условий, а за счет разного отношения к математике и наукам среди мальчиков и девочек подросткового возраста. В богатых странах, чем больше различается интерес мальчиков и девочек к математике и естественным наукам, тем больше выражена гендерная профессиональная сегрегация [8]. Мария Чарльз (Maria Charles) и Карен Бредли (Karen Bradley), авторы опроса, считают, что обеспечение приемлемого материального уровня (для многих), а также важность личностного выбора и самовыражения в западной культуре означают, что самореализация через образование стала культурно одобряемой целью. Это главным образом относится к людям, полагающим, что их партнер возьмет на себя роль главного кормильца - т.е. к гетеросексуальным женщинам. (Интересно, что при отсутствии такой роскоши как мужчина-кормилец, карьерные устремления лесбиянок очень схожи с амбициями гетеросексуальных мужчин) [9].
Сьюзан Пинкер интерпретирует наличие гендерных различий в выборе профессий в таких странах как США, Австралия, Швеция, как отражение настоящих женских предпочтений, не искаженных финансовыми соображениями, давлением семьи или даже контролем государства. Но, как мы уже убедились, невозможно запереть свои карьерные предпочтения в своей голове, отрезав влияние извне. Мы видели эти культурные факторы, которые без труда изменяют предпочтения молодых людей в математике, науке и других мужских занятиях. Как соглашаются Чарльз и Бредли, как только мужчинам и женщинам становится не нужно гнаться за копеечкой, как за главным приоритетом, они «могут начать выражать ‘себя’ такими, как они есть» [10] - но как вы, я, Чарльз и Бредли знаем, грань между собственными желаниями и гендерными установками, а также культурной средой, в которой мы функционируем и развиваемся, весьма размыта. Странно, но когда речь заходит о гендерных стереотипах, люди в эгалитарных странах часто сами не придерживаются эгалитарных взглядов [11]. Чарльз и Бредли считают, что мы на продвинутом Западе «потакаем своим гендерным ‘я’», и в этой книге мы уже мельком увидели, откуда наши гендерные ‘я’ появляются. Культурные реалии и стереотипы о мужчинах и женщинах - выраженные в существующем неравенстве, в рекламе, в разговорах, в мыслях, ожиданиях, или поведении других - изменяют наше восприятие себя, интересы или поведение. Рассмотренные нами лабораторные эксперименты созданы, чтобы в контролируемых условиях воссоздать реальные (и куда более беспорядочные) факторы, влияющие на нас в реальном мире. Социокультурная среда - это не какая-то хитро сконструированная, высосанная из пальца реальность, существующая лишь в лабораториях социологической психологии. И вы в ней находитесь прямо сейчас.
Некоторые исследователи считают, что гендерные стереотипы со временем, кирпичик за кирпичиком, накапливаются. Например, заметив, что акцентуация на гендере участниц приводит к тому, что женщины проявляют более ‘женственные’ интересы (эксперименты описаны в Главе 1 - прим.ред.), Стил и Амбади (Steele and Ambady) задумались о том, что «наша культура постоянно подчеркивает стереотипы и связанную с ними идентичность, что, в итоге, сформирует отношение человека к определенным сферам» [12]. Сисилия Риджвей (Cecilia Ridgeway) и Шелли Коррел (Shelley Correll) соглашаются:
«Культурные стереотипы о гендере работают как гиря на весах, незначительно, но систематично меняющая поведение и оценку женщин и мужчин, изначально весьма схожих. Хотя влияние гендерных стереотипов на мужчин и женщин в каждой отдельно взятой ситуации невелико, индивидуальные жизни проходят во многих повторяющихся социальных контекстах... На протяжении карьеры и даже жизни эти незначительные факторы скапливаются, и в результате мы получаем абсолютно различное поведение, жизненные пути и социальное положение мужчин и женщин (со схожим социальным происхождением)» [13].
Эти гендерные пути являются частью социальной среды, окружающей наше сознание - и придающей гендерную окраску нашему внутреннему ‘я’, нашему социальному восприятию и поведению, которые, в свою очередь, становятся частью гендерного мира.
Но это происходит незаметно. И мы пытаемся найти ответы в чем-то другом.
СНОСКИ
БИБЛИОГРАФИЯ