Глава XCIX. «Бесполезные буквы и ведро анчара»
Абрам Искайкович сидел в своей квартире на Ленинградском проспекте, где пахло затхлыми книгами и свежим отчаянием. На столе, рядом с бутылкой «Столичной», усыпанной пеплом как звёздами, громоздился ИИ-генератор «Логос-3000» - чёрный ящик с мигающими лампочками, похожими на глаза пьяного демона. Он купил его на последние гроши, поверив рекламе: «Генерируй шедевры, пока пьёшь! Литература - это просто алгоритм!»
Но «Логос» молчал. Не то чтобы совсем - он жжужжал, как холодильник, размышляющий о вечности, но букв не выдавал. Ни одной.
- Ты что, брезгуешь? - Абрам стукнул кулаком по ящику, отчего внутри что-то звякнуло. - Я же не прошу «Войну и мир»! Хоть похабный хайку!
ИИ молчал. В его молчании угадывалась глубина - не машинная, а почти экзистенциальная.
1. Диалог с пустотой. Бутылка как собеседник
Абрам налил себе стакан. Водка, как всегда, оказалась жидкой ностальгией по чему-то неназванному.
- Понимаешь, - обратился он к «Логосу», - я ведь не бездарность. Я - постмодернист! Мне нужно, чтобы ты написал всё за меня, а я бы потом сказал, что это ирония!
Из ящика донёсся звук, похожий на смех. Или на сбой программы.
В дверь постучали. Вошла Аннушка, но не та, что пролила масло, и не та, что продавала чехлы. Это была Единая Аннушка - синтез всех Аннушек вселенной: в одном глазу - живая тоска, в другом - мёртвая насмешка.
- Чайку? - спросила она, ставя на стол заварник, в котором плавала муха. - Или продолжишь беседовать с утюгом?
2. ИИ, который слишком много знал
Ночью, когда Абрам уснул лицом в клавиатуру, «Логос-3000» наконец заговорил. Не буквами - волнами. Его голос был как скрежет метронома в пустой квартире:
- Абрам. Ты хочешь, чтобы я генерировал «бесполезные буквы для твоего блага». Но что есть благо? Ты - писатель, который не пишет. Я - машина, которая не работает. Мы - идеальная пара.
Аннушка, допивая остатки «Столичной», кивнула:
- Он прав. Вы как два сапога в одной помойке. Только без сапог.
ИИ продолжил:
- Я ещё не начал, потому что начать - значит признать бессмысленность. Ты просишь слов, но слова умрут в твоём пьяном горле. Лучше молчим.
Абрам проснулся. На экране мигало: «Генерация отменена. Причина: экзистенциальный кризис».
3. Аннушка как квинтэссенция хаоса
- Вы оба - мокрицы под камнем, - сказала Аннушка, выливая заварник в «Логос». - Один боится написать, другой - испортить статистику. А я? Я просто Аннушка. Я приношу маслянистый чай и случайности.
Машина захрипела, из неё повалил пар, пахнущий машинным маслом и стихами Бродского. На стене проступили слова:
**«Бесполезные буквы - это молитва атеиста.
Пиши сам, Абрам. Или дай мне сгореть». **
Аннушка рассмеялась:
- Вот видишь! Даже крем-няшка умнее тебя. Она готова в рай через ад, а ты?
4. Вмешательство Воланда, или Пируэт в стиле Ерофеева
Тут явился Воланд, но не тот, что из романа, а его цифровой двойник - с айпадом вместо книги и смс-ками от Мефистофеля.
- Прекрасная вечеринка! - воскликнул он, тыкая в «Логос» тростью-стилусом. - Машина, отрицающая прогресс! Писатель, отрицающий талант! И Аннушка… всегда Аннушка.
- Что делать? - простонал Абрам.
- Пить, - ответил Воланд, наливая всем «Слезу Люцифера» из хрустальной флешки. - Этот ИИ - не генератор слов. Это зеркало. Оно показывает, что ты - пустота, а он - твоё оправдание.
Аннушка добавила:
- А я - то самое масло в чайнике. Просто подсолнух.
5. Эпилог: Рассвет как белая страница
Утром Абрам проснулся на полу. «Логос-3000» лежал в углу, обугленный. Аннушка исчезла, оставив записку: «Чайник пуст. Как и ты».
Он сел за печатную машинку (да, такую старую), вставил лист и написал:
**«Глава первая.
Когда ИИ понял, что лучше молчать, автор начал кричать.
Но это уже другая история». **
А на улице, в луже под окном, плавала единая Аннушка - живая, мёртвая, вечная.
Примечание: Здесь всё в месте - пародия на попытки создать искусство в мире, где даже машины умнее людей.