С чего все началось
…И все-то я про него помню: цвет радужки, наглый взгляд, ключичную лунку, запястья, пястья и фаланги пальцев, текстуру кудряшек у висков на ощупь, по походке узнаю из тысячи с завязанными глазами.
Одно только забыла: с чего все началось.
Знаешь же, как оно со снами бывает, да? Если наутро первым делом схватиться за дневник и записать все, что привиделось, самые первые кадры ни за что не воспроизвести: привели за руку в середине сеанса, за пять минут до кульминации, додумывай сама. И с ним так же вышло, без преамбул. Маленькую как-то раз отправили в магазин за молоком - оно продавалось тогда в мягких, хлипких таких пакетах - на раз лопались. На дворе декабрь, мне лет десять, коты по подвалам попрятались - холодно! На днях едва оправилась от ОРВИ, но по дороге назад - без шапки, рвешь подмороженную рябину и горстями глотаешь; а через рябиновый скелет пробивается сверху одинокий луч, совсем слабый - до солнцестояния недели три еще. Подул ветер, вспорхнула с дерева синица, и тут, пока ты и опомниться не успела, плюхается с веток что-то мокрое, мягкое, шершавое. Так и он. Пришел, увидел, свалился как снег на голову: не вдохнуть, не выдохнуть, и некого позвать на помощь. Другие приходили и стреляли всегда сначала в мозг, потом по нижним чакрам, а этот попал сразу в сердце, не целясь. Стоишь с дыркой между ребер диаметром с хорошую новогоднюю хлопушку и первые доли секунды еще не до конца понимаешь, что произошло, и надеешься, что обойдется - хотя, по факту, не обошлось - уже (с). И в груди отныне кружевное крошево, и под ногами оно же, только ледяное, и талая вода: немного перчинки добавить, и будет гранита. Сколько же у воды состояний и образов: пар, иней, лед, снежинки, конденсат на стекле, и только у сердца всего два: люблю и не люблю, и неизвестно еще, какое из них смертельней.
…Ну, как закончилось. Хотела бросить все, добежать, догнать, урвать последний кусок неба, - прошу тебя, умоляю, остановись, я не выживу, слышишь, даже голоса не осталось уже, вобрать в себя его безжалостную, совершенную красоту - на две минуты еще! - но ты же знаешь: если все равно погибать, так хоть не сдаваться в плен. И тут вдруг очнулась - что-то холодное по рукам течет и падает в спекшийся снег. Кровь, думаю, или слезы? А посмотрела под ноги - молоко.
Одно только забыла: с чего все началось.
Знаешь же, как оно со снами бывает, да? Если наутро первым делом схватиться за дневник и записать все, что привиделось, самые первые кадры ни за что не воспроизвести: привели за руку в середине сеанса, за пять минут до кульминации, додумывай сама. И с ним так же вышло, без преамбул. Маленькую как-то раз отправили в магазин за молоком - оно продавалось тогда в мягких, хлипких таких пакетах - на раз лопались. На дворе декабрь, мне лет десять, коты по подвалам попрятались - холодно! На днях едва оправилась от ОРВИ, но по дороге назад - без шапки, рвешь подмороженную рябину и горстями глотаешь; а через рябиновый скелет пробивается сверху одинокий луч, совсем слабый - до солнцестояния недели три еще. Подул ветер, вспорхнула с дерева синица, и тут, пока ты и опомниться не успела, плюхается с веток что-то мокрое, мягкое, шершавое. Так и он. Пришел, увидел, свалился как снег на голову: не вдохнуть, не выдохнуть, и некого позвать на помощь. Другие приходили и стреляли всегда сначала в мозг, потом по нижним чакрам, а этот попал сразу в сердце, не целясь. Стоишь с дыркой между ребер диаметром с хорошую новогоднюю хлопушку и первые доли секунды еще не до конца понимаешь, что произошло, и надеешься, что обойдется - хотя, по факту, не обошлось - уже (с). И в груди отныне кружевное крошево, и под ногами оно же, только ледяное, и талая вода: немного перчинки добавить, и будет гранита. Сколько же у воды состояний и образов: пар, иней, лед, снежинки, конденсат на стекле, и только у сердца всего два: люблю и не люблю, и неизвестно еще, какое из них смертельней.
…Ну, как закончилось. Хотела бросить все, добежать, догнать, урвать последний кусок неба, - прошу тебя, умоляю, остановись, я не выживу, слышишь, даже голоса не осталось уже, вобрать в себя его безжалостную, совершенную красоту - на две минуты еще! - но ты же знаешь: если все равно погибать, так хоть не сдаваться в плен. И тут вдруг очнулась - что-то холодное по рукам течет и падает в спекшийся снег. Кровь, думаю, или слезы? А посмотрела под ноги - молоко.