как-как, наперекосяк
Вроде бы надо пойти спать, но, видимо, придется сперва хоть часть выгрузить.
***
Я не представляю, как сейчас выживают здесь люди с мирным мировоззрением и без осмысленной работы/деятельности? Бывают такие вообще? Если бывают, то чем они спасаются, как выезжают? Так-то все стоят на "делай что любишь/можешь/считаешь важным хотя бы".
***
Филипп на ужин жадно пожирает изысканный салат моего приготовления: капуста, морковка, соль, уксус, масло. Вдруг замирает, воздевает вилку к небу и изрекает:
- Мама, я познал силу вкуса несладкой еды! Через этот салат и маринованные огурцы! Это вкуснее даже итальянского мороженого!
***
Я тут все думаю, что история этой страны предоставляла возможности быть кем угодно из мира Толкина. Функционально.
Можно было стать воином, конечно. Миллион шансов. Гондорским рыцарем даже. Вполне, не обязательно в армию идти для этого. Можно было, конечно, скурвиться до орка - легко. Можно гномом - и даже не обязательно принимать чью-то сторону, а просто возиться со своими сокровищами вне сторон (хранители музеев, к примеру, инженеры все эти советские, "Восток", по-моему, тоже гномы построили). Можно эльфами разных мастей - менестрелями, воспевающими всякое (великая литература и музыка), воинами света, тосковать о Заокраинном Западе (почти вся интеллигенция, поправьте меня), собирать редкие легенды и хранить знания (наука), корабли строить, в море ходить, лес любить и оберегать, пребывать во внутренней эмиграции тоже вот.
И только одной опции тут нет уже очень давно: хоббит. Тот самый персонаж, который десятилетиями растит свой сад, собирает урожай, воспитывает детей, а по вечерам мирно хлещет эль в пабе. Этого нельзя. Можно было - роханским фермером, или ремесленником в Гондоре, камнетесом каким, но только до тех пор, пока очередные враги не сожгли твою хату и не превратили цветущий Осгилиат в придаток Мордора.
А хоббитом - никак. Нет здесь опции что-то делать "десятилетиями". Поэтому много веков хоббитом здесь - никак.
***
Если у меня проблемы с детьми, значит, у меня проблемы с Ефимом. Я не умею готовить Ефима-подростка. Я и Ефима-ребенка, правда, не сразу научилась готовить. Но потом это долго работало. А теперь надо как-то все перестраивать. Тем временем, конечно, Ефимочка успеет нажечь. Ему всего 13, и я, может, годам к 15 разберусь. Но пока тревожно.
***
Еще я думаю, что если бы я уехала когда-то тогда, то сейчас очень бы радовалась своей прозорливости и своевременным решениям. Почему я не уехала, думаю я? И ответы у меня есть. И они, кстати, не те же самые, что на вопрос "почему я не уезжаю сейчас?".
***
При этом есть ощущение, что мы на острове. "Мы" - как вот эта общность, которая эээ в противофазе с эээ повесткой. Во-первых, нас все меньше. За первой мартовской волной прокатилась сентябрьская и унесла еще часть наших. Во-вторых, нас все больше шельмуют. Попадается много текстов, где двигается мысль про большинство народа, которое топит за вотэтовсё, что у нас нельзя называть, а все, мол, умные и честные уехали. И снаружи, наверно, это выглядит так, что мы как бараны - не бежим от верной смерти (физической, гражданской, всякой), а тупо сидим тут и ждем, когда нас порешат. Но изнутри, честно говоря, ощущается по-другому. Потому что нет "тупо", нет "сидим и ждем". Все делаем, что можем, чтобы сохранить то ценное, что строили и создавали, поддерживать друг друга (многие, на минуточку, и хотели бы, может, уехать, да никак), занимаемся осмысленной деятельностью. А мне вообще иногда непонятно, как так вышло: у меня весь ближний круг - мои люди, в лентах - мои люди. Это долго был повод для радости, но сейчас просто тревожно за всех. И горько за разделенные семьи. Ну то есть это поверх всей прочей горечи.
***
В прошлом году Михаил был про наших старших. А в этом году вон как. Мне ужасно не хватало в русских текстах к Михаилу какого-то четкого поименования дракона, хотя дракон, разумеется, у всех свой. Но в красивом английском каноне нашлось:
When I conquer fear the dragon's chains I tightly bind,
Michael's light within my mind.
***
Сегодня очень мрачный день, классический питерский беспросветный дождь. Я привезла Фила на театралку, вышла за чаем - и вдруг в церкви на Ковенском колокольный звон, часы отбивали 4. Это было так внезапно прекрасно, что даже небо чуть посветлело. И стало полегче.
***
Иржи мой. Брат позвонил перед этим очередным выкрутасом свхнувшегося мира и сказал: давай-ка перепишем машину на тебя, а то мало ли. И это случайно совпало с моим желанием до конца закрыть историю. Или неслучайно. Но, в общем, Иржи теперь и по бумажкам мой.
***
Перевод идет своим чередом - к концу. Я делаю для текста все, чтов моих силах. Это же оммаж юности. Но блин, как меня бесит, что герои там без конца вздыхают... Дюжие мужики, короли, епископы, генералы... Просто тургеневские барышни какие-то. (Привет тебе, моргающая и сглатывающая девочка).
И теперь спать.
***
Я не представляю, как сейчас выживают здесь люди с мирным мировоззрением и без осмысленной работы/деятельности? Бывают такие вообще? Если бывают, то чем они спасаются, как выезжают? Так-то все стоят на "делай что любишь/можешь/считаешь важным хотя бы".
***
Филипп на ужин жадно пожирает изысканный салат моего приготовления: капуста, морковка, соль, уксус, масло. Вдруг замирает, воздевает вилку к небу и изрекает:
- Мама, я познал силу вкуса несладкой еды! Через этот салат и маринованные огурцы! Это вкуснее даже итальянского мороженого!
***
Я тут все думаю, что история этой страны предоставляла возможности быть кем угодно из мира Толкина. Функционально.
Можно было стать воином, конечно. Миллион шансов. Гондорским рыцарем даже. Вполне, не обязательно в армию идти для этого. Можно было, конечно, скурвиться до орка - легко. Можно гномом - и даже не обязательно принимать чью-то сторону, а просто возиться со своими сокровищами вне сторон (хранители музеев, к примеру, инженеры все эти советские, "Восток", по-моему, тоже гномы построили). Можно эльфами разных мастей - менестрелями, воспевающими всякое (великая литература и музыка), воинами света, тосковать о Заокраинном Западе (почти вся интеллигенция, поправьте меня), собирать редкие легенды и хранить знания (наука), корабли строить, в море ходить, лес любить и оберегать, пребывать во внутренней эмиграции тоже вот.
И только одной опции тут нет уже очень давно: хоббит. Тот самый персонаж, который десятилетиями растит свой сад, собирает урожай, воспитывает детей, а по вечерам мирно хлещет эль в пабе. Этого нельзя. Можно было - роханским фермером, или ремесленником в Гондоре, камнетесом каким, но только до тех пор, пока очередные враги не сожгли твою хату и не превратили цветущий Осгилиат в придаток Мордора.
А хоббитом - никак. Нет здесь опции что-то делать "десятилетиями". Поэтому много веков хоббитом здесь - никак.
***
Если у меня проблемы с детьми, значит, у меня проблемы с Ефимом. Я не умею готовить Ефима-подростка. Я и Ефима-ребенка, правда, не сразу научилась готовить. Но потом это долго работало. А теперь надо как-то все перестраивать. Тем временем, конечно, Ефимочка успеет нажечь. Ему всего 13, и я, может, годам к 15 разберусь. Но пока тревожно.
***
Еще я думаю, что если бы я уехала когда-то тогда, то сейчас очень бы радовалась своей прозорливости и своевременным решениям. Почему я не уехала, думаю я? И ответы у меня есть. И они, кстати, не те же самые, что на вопрос "почему я не уезжаю сейчас?".
***
При этом есть ощущение, что мы на острове. "Мы" - как вот эта общность, которая эээ в противофазе с эээ повесткой. Во-первых, нас все меньше. За первой мартовской волной прокатилась сентябрьская и унесла еще часть наших. Во-вторых, нас все больше шельмуют. Попадается много текстов, где двигается мысль про большинство народа, которое топит за вотэтовсё, что у нас нельзя называть, а все, мол, умные и честные уехали. И снаружи, наверно, это выглядит так, что мы как бараны - не бежим от верной смерти (физической, гражданской, всякой), а тупо сидим тут и ждем, когда нас порешат. Но изнутри, честно говоря, ощущается по-другому. Потому что нет "тупо", нет "сидим и ждем". Все делаем, что можем, чтобы сохранить то ценное, что строили и создавали, поддерживать друг друга (многие, на минуточку, и хотели бы, может, уехать, да никак), занимаемся осмысленной деятельностью. А мне вообще иногда непонятно, как так вышло: у меня весь ближний круг - мои люди, в лентах - мои люди. Это долго был повод для радости, но сейчас просто тревожно за всех. И горько за разделенные семьи. Ну то есть это поверх всей прочей горечи.
***
В прошлом году Михаил был про наших старших. А в этом году вон как. Мне ужасно не хватало в русских текстах к Михаилу какого-то четкого поименования дракона, хотя дракон, разумеется, у всех свой. Но в красивом английском каноне нашлось:
When I conquer fear the dragon's chains I tightly bind,
Michael's light within my mind.
***
Сегодня очень мрачный день, классический питерский беспросветный дождь. Я привезла Фила на театралку, вышла за чаем - и вдруг в церкви на Ковенском колокольный звон, часы отбивали 4. Это было так внезапно прекрасно, что даже небо чуть посветлело. И стало полегче.
***
Иржи мой. Брат позвонил перед этим очередным выкрутасом свхнувшегося мира и сказал: давай-ка перепишем машину на тебя, а то мало ли. И это случайно совпало с моим желанием до конца закрыть историю. Или неслучайно. Но, в общем, Иржи теперь и по бумажкам мой.
***
Перевод идет своим чередом - к концу. Я делаю для текста все, чтов моих силах. Это же оммаж юности. Но блин, как меня бесит, что герои там без конца вздыхают... Дюжие мужики, короли, епископы, генералы... Просто тургеневские барышни какие-то. (Привет тебе, моргающая и сглатывающая девочка).
И теперь спать.