нальчикское
В Ереване дождь. Затяжной предвесенний дождь - серый. В сером жилете, я смотрю из офисного окна на жилой балкон напротив, проржавевший насквозь, и жалею, что не надела красное. Красное идет с серым. Ереванскому предвесеннему серому дождю пошла бы моя красная блузка.
А в Нальчике дожди были зеленые, зеленые летние дожди. Прогулки отменялись, и мы с Кареном и Артемом просиживали день на маленьком балконе, пока бабуля с тетей Валей пекли на кухне что-то вкусное нам на ублаженье. Мы смотрели, как безудержно блестит от дождя пышная листва деревьев во дворе, и отчаянно скучали. В коротенький перерыв между ливнями, пока из маленькой форточки среди туч выглядывало солнце, удавалось уговорить бабушек отпустить нас на рынок, куда мы мчались, разбрызгивая лужи, за свежим зеленым горошкем, и, перепрыгивая через ступеньки, обратно домой, на пятый этаж, где вываливали горошек из полотняного мешка прямо на кухонный стол.
"Не переедайте, животы заболят", - говорила тетя Валя, но как можно было не переедать этой вкусности, как удержаться от манящего процесса вскрытия салатового стебелька, в котором, бок о бок, аккуратно, как шарики в пластмассовой кишке в Спортлото, сидели круглобокие горошинки? Мне все было непонятно, почему в Ереване нет свежего горошка, и я как-то попробовала таким же методом отведать зеленого лоби... Боже-боже, пахучий горьковатый вкус этого неудачного эксперимента, неуклюжнй попытки вернуть аромат детства, я помню до сих пор!
В один из таких дождливых дней, кому-то из нас пришло в голову заняться писательством, и мы исписали целую толстую зеленую тетрадь какой-то фантастической пьесой с закрученным сюжетом, благородными героями и счастливым, конечно же, концом. Много, очень много лет спустя я показала эту тетрадь Карену, и он, уже известный скрипач, а не подросток в коротких синих шортах, фыркнул: "Что за муры я тогда начитался?"
Именно там, в нальчикском лете 1990-ого, я стала футбольным фанатом, рыдая в подушку из-за поражения Аргентины, пока Карен с Артемом торжествовали, запивая лимонадом несправедливую победу сборной ФРГ. И там я впервые как-будто подглядела в щелочку взрослую женскую жизнь, наблюдая за соседской девочкой, лет 13-ти, проходящей по двору, поддерживая рукой круглый восьмимесячный живот. "Как же, бабуля, ей же еще в школу?", - потрясенно вопрошала я, и бабуля отвечала, что у них так принято, они мусульмане, а мне это объяснение не говорило ровным счетом ничего - о, это счастливое неведение, священное братство и родство 15 народов!
Нальчик, Нальчик, как жаль, что в моей памяти почти стерлись, подернуты дымкой, размазаны твои одуряюще пахнущие зеленью парки, ослепляющие своей, отливающей бирюзой, глубиной волшебные озера, как жаль, что мы так изменились, так испортились, прогнили настолько, что я не была на бабулиной могиле больше года, а на теть Валиной - никогда, что, спустя 20 лет с того лета, я, просидев весь вечер за одним столом с Кареном, не хочу, чтобы он знал, кто я, и не хочу смотреть ему в глаза, не хочу признавать наши одинаковые гены, как будто не было у нас ни той зеленой тетради, ни тех изумрудных парков и синих-пресиних озер, ни тех разговоров обо всем и ни о чем на маленьком балконе под шум зеленого нальчикского дождя.
Если завтра снова дождь, надену красную блузку.
А в Нальчике дожди были зеленые, зеленые летние дожди. Прогулки отменялись, и мы с Кареном и Артемом просиживали день на маленьком балконе, пока бабуля с тетей Валей пекли на кухне что-то вкусное нам на ублаженье. Мы смотрели, как безудержно блестит от дождя пышная листва деревьев во дворе, и отчаянно скучали. В коротенький перерыв между ливнями, пока из маленькой форточки среди туч выглядывало солнце, удавалось уговорить бабушек отпустить нас на рынок, куда мы мчались, разбрызгивая лужи, за свежим зеленым горошкем, и, перепрыгивая через ступеньки, обратно домой, на пятый этаж, где вываливали горошек из полотняного мешка прямо на кухонный стол.
"Не переедайте, животы заболят", - говорила тетя Валя, но как можно было не переедать этой вкусности, как удержаться от манящего процесса вскрытия салатового стебелька, в котором, бок о бок, аккуратно, как шарики в пластмассовой кишке в Спортлото, сидели круглобокие горошинки? Мне все было непонятно, почему в Ереване нет свежего горошка, и я как-то попробовала таким же методом отведать зеленого лоби... Боже-боже, пахучий горьковатый вкус этого неудачного эксперимента, неуклюжнй попытки вернуть аромат детства, я помню до сих пор!
В один из таких дождливых дней, кому-то из нас пришло в голову заняться писательством, и мы исписали целую толстую зеленую тетрадь какой-то фантастической пьесой с закрученным сюжетом, благородными героями и счастливым, конечно же, концом. Много, очень много лет спустя я показала эту тетрадь Карену, и он, уже известный скрипач, а не подросток в коротких синих шортах, фыркнул: "Что за муры я тогда начитался?"
Именно там, в нальчикском лете 1990-ого, я стала футбольным фанатом, рыдая в подушку из-за поражения Аргентины, пока Карен с Артемом торжествовали, запивая лимонадом несправедливую победу сборной ФРГ. И там я впервые как-будто подглядела в щелочку взрослую женскую жизнь, наблюдая за соседской девочкой, лет 13-ти, проходящей по двору, поддерживая рукой круглый восьмимесячный живот. "Как же, бабуля, ей же еще в школу?", - потрясенно вопрошала я, и бабуля отвечала, что у них так принято, они мусульмане, а мне это объяснение не говорило ровным счетом ничего - о, это счастливое неведение, священное братство и родство 15 народов!
Нальчик, Нальчик, как жаль, что в моей памяти почти стерлись, подернуты дымкой, размазаны твои одуряюще пахнущие зеленью парки, ослепляющие своей, отливающей бирюзой, глубиной волшебные озера, как жаль, что мы так изменились, так испортились, прогнили настолько, что я не была на бабулиной могиле больше года, а на теть Валиной - никогда, что, спустя 20 лет с того лета, я, просидев весь вечер за одним столом с Кареном, не хочу, чтобы он знал, кто я, и не хочу смотреть ему в глаза, не хочу признавать наши одинаковые гены, как будто не было у нас ни той зеленой тетради, ни тех изумрудных парков и синих-пресиних озер, ни тех разговоров обо всем и ни о чем на маленьком балконе под шум зеленого нальчикского дождя.
Если завтра снова дождь, надену красную блузку.