О книге Алана Кристиана O.P.s. "За две монетки"
Эту книгу надо было дочитать именно так: в предновогодний вечер, в Венгрии, над бесснежным туманным городком и редкими разрывами петард; чтобы жена, уже прочитавшая, спрашивала - сколько тебе осталось читать? - просто потому, что на дворе Новый год, Szilveszter по-здешнему, и надо уже заниматься другими, более соответствующими празднику делами. А как оторваться?
О чём эта книга? Мне когда-то её рекомендовали (именно в ответ на такой же вопрос) в довольно невыгодном свете, так что у меня надолго отпало желание её читать.
В качестве эпиграфа к своему тексту я бы взял стихотворение - да-да, именно Твардовского. Вот такое:
Не посыпайте религию сахаром
не подчищайте ластиком
не обряжайте в розовые тряпки ангелов парящих над войнами
не отсылайте верующих к лазейкам комментариев
Я пришел за утешением - не за тарелкой супа
хочу наконец преклонить голову
у камня веры
Недавно мне указали на концептуальность отсутствия у Твардовского знаков препинания, и я сейчас подавил в себе желание расставить их. Но это так, к слову.
Итак, о чём эта книга? Да всё о том же. Это книга о вере. О любви. И, конечно, о Боге - Он тут главный персонаж, просто, как и положено, Он присутствует незримо.
Это очень честная книга. Она о том, что бывают искушения, о которых предпочитают умалчивать, перефразировать их названия, использовать эвфемизмы - но от этого они не становятся менее острыми, ранящими и отягощающими. Им столько же лет, сколько и древнему змию, и об этом почему-то забывают тоже. Или пытаются забыть.
Я уверен, что большинству членов Православной Церкви эта книга едва ли понравилась бы. Просто потому, что многие из них, к сожалению, до сих пор считают, что Блаженный Августин - не наш, а католический. И его «Исповедь» не читали, конечно.
Есть одна горячо любимая Церковью ошибка. Вернее, не так: Церковь - это единственная сфера, в которой эта ошибка становится не ошибкой, а действенным аргументом. Я, конечно, об argumentatio ad autoritatem, «доказательстве через авторитет». И вот после «Исповеди» Августина - не нашего и не их, а общехристианского святого - нет ничего удивительного в удивительной честности книги «За две монетки». Разница есть лишь в том, что у Августина - очень откровенный рассказ о себе самом, о своём пути к Богу, а сам Августин - признанный святой, и творения его уже много-много веков признаны, одобрены и любимы. А в книге Алана речь о вымышленных (ну или местами вымышленных) людях, и путь их к Богу тоже, значит, как бы ненастоящий, сказочный. Пожалуй, это единственный при всей субъективности повод не принимать эту книгу. Я это за повод не считаю, если что.
Когда-то у меня была странненькая мечта. Ну так, не мечта, а скорее желание. Мне хотелось, чтобы исчезли люди, которые могли бы рассказать о своём пути к вере. Страницы христианских журналов из номера в номер изобилуют интервью с разными интересными людьми, которые рассказывают о том, как они пришли к вере, к Церкви, к Богу. Понятное дело для нашей страны, в которой традиция прерывалась, и многим приходилось этот путь нащупывать самим, в осознанном возрасте, а не через семью, традиционно. Так вот, мне хотелось, чтобы пришли времена, когда на этот вопрос любой человек пожал бы плечами: да и рассказывать-то нечего, крестили в детстве, семья верующая…
Это означало бы, что традиция восстановилась. И наверняка так было бы проще многим: нет всего этого полиморфизма путей, нет всей этой - у каждого своей! - хронологии падений, валяния в грязи, попыток встать и ползти хотя бы на четвереньках. И всё было бы чинно-типиконно-патриархально.
Слава Тебе, Господи, за то, что так никогда не будет.
Книга Алана - именно об этом. О том, что путей много, и они разные. О том, что даже Бога, который был бы похож только на Бога, не существует. Тоже Твардовский, если что.
***
А ещё эта книга хорошо написана. Это такой добротный постмодернистский текст с гиперссылками, цитатами и разноцветными кусочками всего-на-свете, собранными в причудливый коллаж. Я такое очень люблю (хотя бы потому, что в очередной раз нахожу своё понимание постмодерна соответствующим действительности). И коллажик-то очень дорогой и близкий: в нём собраны те образы, те ассоциации, которые делают меня мной, а мой круг - моим кругом.
Готические храмы строили именно так. Все эти горгульи, химеры, единороги, кентавры, лабиринты на полу - их как бы нет, и они как бы есть, но где-то там, где никто из живых не бывал, а вот Бог - есть, и Он всё это благословил. Весь храм - это 3D-энциклопедия Божьего мира, видимого и невидимого, с человеком в центре.
Готику я до сих пор считаю лучшим за всю человеческую историю стилем для сооружений, предназначенных для встречи с Богом.
Мне кажется, что красота слога книги рождалась плавно и поэтапно. Бывает так: художник берёт широченную кисть, окунает её в краску и на холсте размером в полстены пишет нечто стихийное и оттого прекрасное. А бывает так, что скульптор медленно и осторожно режет по мрамору. Одно неверное движение - и надо подклеивать, реконструировать, а это всё не то, поэтому мы вот тут чуть-чуть снимем, вот тут ещё уберём, а здесь матируем, а ещё через недельку, глядишь, и ещё что-то надо будет сделать, глаз-то уже замылился. Мне думается, что книга Алана рождалась именно по второму сценарию. Впрочем, могу и ошибаться.
***
Мы живём в странном и в то же время обычном мире.
Дым струйками тянется из труб в венгерском городке, так же, как и тысячу лет назад. В этом мире есть место переменам. Человек придумал интернет и объяснил, откуда берётся гром, обычный, не от колесницы Ильи-пророка. Храмы возносят свои купола среди небоскрёбов, с верхних этажей которых можно поглядеть на эти рудименты Средневековья. Появляются вопросы, на которые уже сложно найти ответы в трудах Отцов Церкви. Рождаются и исчезают государства, литургию уже кое-где можно служить на национальном языке, столу не зазорно надеть поверх рубашки, а папа Павел VI в (не)далёком 1973-м году упразднил тонзуры.
В этом мире есть место постоянству в некоторых вещах. В нём по-прежнему совершаются литургии и чудеса. Границы Церквей, как и прежде, не доходят до неба. В главном - единство, во второстепенном - разнообразие, и во всём - любовь. Говорят, что это из Августина. Все возможные искушения и грехи уже давным-давно исчислены и названы по именам, и с ними вновь и вновь встречаются новые - и в то же время те же самые - люди. Люди остались прежними, и это самое главное.
Книга Алана именно об этом. А ещё о Боге, который не был и никогда не будет числом равнодушным и совершенным.
Тоже, кстати, из Твардовского.