20 июля (1 августа) 1812. Бой у Сивошино
То, что послужило проблемой для отступающего русского авангарда, могло стать и его спасением - теперь уже французам предстояло форсировать Дриссу по единственному броду. И генерал-майор Кульнев намеревался максимально усложнить им задачу, для чего использовал артиллерию. Одну батарею в 8 орудий он отправил к западу от Сивошино, чтобы вести огонь вдоль дороги, по которой подходил неприятель. Вторую - к востоку, для действия во фланг переправе.
или открыть карту 3700х3900 в новом окне
Увы, но французы сходу форсировали реку на плечах отступающих частей, и вышли к орудиям. И если анфилирующая батарея успела сняться с позиции и благополучно уйти, то фланкирующей повезло гораздо меньше - трофеями 2-го и 3-го батальонов 56-го полка линейной пехоты стали ещё пять пушек 27-й батарейной роты. Вместе с потерянными вчера, это составляло уже 11 стволов - рота фактически полностью лишилась матчасти.
«Дивизия генерала Леграна сыграла главную роль в этом деле; затем я поручил генералу Вердье преследовать неприятеля, и он отбросил его на три льё [то есть 16,6 км, фактически - порядка 12 км] от поля боя по дороге из Себежа, причинив ему огромные потери...»
(командующий 2-го армейского корпуса
маршал Никола Шарль Удино герцог Реджио)
Не сумев удержаться на позиции при Сивошино, русский авангард покатился дальше на север. Пытаясь задержать преследователей, командир его, генерал-майор Яков Петрович Кульнев, погиб.
«Итак, Кульнев, гонимый неприятелем и самым несчастием, отступал до самой реки Дризы без остановки. Иначе он и не мог, ибо авангард совершенно пришёл в беспорядок и разсеялся. Французы по этой дороге довольно хорошо ознакомились с местностью и всеми силами ударили на Кульнева, потеснив его на переправе. При всей злой неудаче Кульнев не терял духа и, страшительное нападение неприятеля, если не мог отразить, то сколько-нибудь желал держать и дать случай переправиться своим остаткам через Дризу. В таком предположении остановил на удобной позиции орудия, сам взялся наводить пушки на неприятельские колонны. Но французский выстрел упредил Кульнева - ему ядром, говорят очевидцы, оторвало одну ногу совсем, а другую раздробило. Тут-то славного нашего героя постиг рок. С словами “лишились Кульнева” все пришло в смятение и беспорядок, и, не скрывая истины, постыдно докончили свое бегство.
Кульнев после смертельной раны был еще несколько времени жив; но, как скоро почувствовал близким к смерти, снял с себя ордена и не приказывал трогать с этого места, где судьба положила конец его бытию. Другие же рассказывают, что раненый Кульнев посажен на лафет пушки, но при быстром следовании потерян. Это ещё хуже и едва ли справедливо. Как бы то ни было, он брошен на поле битвы к вечному стыду и поношению подчиненных, которые начальника своего оставили в добычу побежденному неприятелю».
(подпоручик 26-го егерского полка
Иван Антонович Антоновский)
Аналогичной версии придерживается адъютанта императора Наполеона граф Филипп-Поль де Сегюр:
«Смерть Кульнева была героической. Ядро раздробило ему обе ноги и сбросило его на его собственные пушки. Тогда, видя, что французы приближаются, он сорвал с себя свои ордена и, возмущаясь своим собственным безрассудством, приговорил себя к смерти на месте своего поражения, приказав своим солдатам оставить его».
Впрочем, оба они на поле боя не присутствовали. А вот непосредственный участник боя, шеф эскадрона 23-го конно-егерского полка Жан Батист Антуан Марселен де Марбо рисует совсем иную картину:
«Полусонный генерал Кульнев присоединился к группе в 2 тысячи человек, из которых ружья имело не больше трети. Машинально следуя за этой беспорядочной людской массой, генерал вышел к броду. Но, войдя в неприятельский лагерь, я сразу же приказал занять это важное место 500-600 нашим кавалеристам, в состав которых входила элитная рота, разозленная смертью своего капитана. Все они яростно бросились на русских и убили очень многих из них! Генерал Кульнев, пьяный и раскачивавшийся в седле, был атакован вахмистром Лежандром, вонзившим ему в грудь саблю, затем он сбросил Кульнева с лошади к своим ногам.
В своем рассказе о кампании 1812 года господинн де Сегюр приписывает умирающему генералу Кульневу речь по примеру героев Гомера. Я был в нескольких шагах от унтер-офицера Лежандра, когда он вонзил свою саблю в грудь Кульнева, и могу подтвердить, что русский генерал упал, не произнеся ни единого слова!»
Однако показания «очевидца» опровергает состояние найденного после боя тела павшего генерал-майора.
«Туловище было цело, но ноги были совершенно раздроблены: правая нога перебита около туловища, а левая несколько выше колена. Это доказывает, что Кульнев стоял, как утверждали тогда видевшие, около орудия с правой стороны, лицом к оному, и роковое неприятельское ядро ... было при навесном выстреле на излете»
(Подпоручик Пермского полка
Алексей Иванович Дружинин)
Тело обнаружили «почти на половине пути между местечком Клястицами и Сивошиным перевозом, недоходя еще Соколища, на небольшой лесной поляне, по левую сторону дороги, за канавою оной, лежащего ниц. Голова была на правой щеке, так что по огромным его бакенбардам издали сначала почли за ратоборца воинственного Дона, совершенно обнаженного, кроме исподнего белья...».
Первоначально захоронен на месте гибели, но впоследствии прах дважды переносился, оказавшись в 1832 году в имение Ильзенберг Режицкого уезда Витебской губернии.
Сводная запись темы Наполеоника (оглавление)
Продолжение оглавления темы Наполеоника