Разгребая архивы
В результате раскопок обнаружена запись, считавшаяся утерянной в XX в. н.э. Экспертиза признала текст не имеющим художественной, научной, исторической или коммерческой ценности, но выбросить жалко :)
В полном виде публикуется впервые.
КОСМИЧЕСКАЯ ОПЕРЕТКА
Вы мне не поверите
И просто не поймете...
В.Высоцкий
1.
Комета на максимальной скорости неслась к Земле. Хотя нет, не на максимальной. На семидесяти двух и, кажется, с половиной процентах максимальной. И не комета это была, а замаскированная под таковую ракета. Звездолетец. Масштабов чайного сервиза - на двенадцать персон. В проекте на двенадцать. В натуре персон едва набралось семь. Все остальные, кого пытались пристроить в экспедицию, от нее под различными предлогами отвертелись.
Собственно говоря, и лететь ей полагалось не к Земле, а малость левее по звездной сетке координат, но штурман в силу своего и обстоятельств характера не рассчитал курс заранее и занялся этим уже по выходе на орбиту. Как раз на следующий день после прощального банкета. Так что, загружая в вычислительную систему корабля координаты, им же накануне в спешке переписанные плохим почерком с дисплея центрального информатория, он не обратил внимания, что переписал не все.
К чести его следует сказать, что в штурманском деле он соображал настолько неплохо, что уже к концу месяца заметил ошибку. Размораживать анабионизированных коллег, чтобы сообщить им новость, штурман не стал, разумно рассудив, что это он сделать всегда успеет. Потратив еще неделю на расчеты, он выяснил, что при сохранении взятого курса через некоторое время звездолет будет проходить систему желтого карлика, где можно будет перейти на ручное управление и поискать подходящую планетку. А при попытке сменить координаты может занести в такую дыру... черную, в смысле.
Засим он подрегулировал таймеры на анабиозных камерах (полгода больше, полгода меньше - какая им разница!) и наконец-то улегся в аналогичную камеру сам.
"...И Время утратило власть над ним..."
2.
Первые трое суток после пробуждения весь экипаж ходил по кораблю в нижнем белье, ведрами поглощал лимонад и хором ругал штурмана, заложившего вираж слишком близко к звезде. Система охлаждения работала на полную мощность. Один час. На второй сломалась. За это тоже ругали штурмана, который должен был замещать отвертевшегося от экспедиции бортинженера, но в технике разбирался на редкость слабо.
Только на четвертый день температура в жилом отсеке понизилась настолько, что космонавты смогли наконец одеться и собрать первое совещание, которое в принципе полагалось собирать, чтобы отдать приказ о запуске зондов, но зонды уже были три дня, как запущены. Поэтому командир ограничился тем, что поздравил экипаж с прибытием к месту назначения и пожелал всяческих успехов в нелегком труде на благо родины.
Все зааплодировали, и только юный балбес ксенолог, которому по жизни было больше всех надо, спросил, почему в инструкциях карлик красный, а на сканерах желтый. Штурман пнул его под столом и начал поспешно объяснять, что "красный" - это идиома, а на самом деле звезды такого класса такие оранжевые, фактически желтые, но тут его физически ощутимо вдавило в кресло тяжелым взглядом астрофизика, который был дурак и зануда, но все-таки астрофизик. Штурман сник и начал высчитывать в уме, сколько ему светит в сумме за служебное преступление и сокрытие служебного преступления, но командир избавил его от долгих мучений, решительно огласив приговор, оказавшийся суровее всех ожиданий.
Штурман рассчитывал на пять-шесть внеочередных нарядов. Ну, семь. Максимум, восемь... Но не тридцать же! При том, что это было дело исключительно принципа, а какого там цвета звезда - экипажу было совершенно одинаково. Как минимум неделю после этого совещания ксенолог старался держаться на расстоянии сорока восьми метров от штурмана. То есть, он с удовольствием держался бы и подальше, но лезть в реактор боялся, скафандр ему брать запретили, а вакуумом он дышать еще не научился.
3.
- ...., эту .... антенну опять сбило! Вот, ...., хлама-то по орбите летает!
- Что это за ....?
- Вроде не наша.
- Ну так выбрось .... ....!
Ксенолог, волею случая именно в этот момент включивший передачу зонда номер три, задохнулся от счастья. Прошла минута или больше, пока он наконец справился с собой и нажал клавиш общей связи:
- Цивилизация! Мы нашли цивилизацию!
4.
Кто бы ни был тот неизвестный землянин, сбивший зонд ракетой "земля-самолет", он совершил доброе дело. Еще немного, и ксенолог окончательно свихнулся бы от обилия впечатлений и рези в глазах, полученных в результате того, что он в течение почти полусуток не отрывался от экрана. А так он был вынужден пойти спать.
Проснулся он на другой день только к обеду. Что именно к обеду, можно было с уверенностью определить по доносившемуся с кухни грохоту посуды, которая не могла греметь по определению, и потоку ненормативной лексики. Штурман отрабатывал очередной наряд. Как вы, наверно, уже догадались, повар от экспедиции тоже отвертелся, и замещать его должен был... нет, не штурман, а командир, но последний понимал в кухне еще меньше, чем штурман в технике, и предпочитал назначать в наряд провинившихся подчиненных.
Состояние у ксенолога после вчерашнего было... ой-ой. Но даже воспаленные глаза и тяжелая голова, гудящая, как пустая канистра от удара молотком, не могли испортить радость первооткрывателя. Он ворвался в кают-компанию, как порыв свежего ветра, плюхнулся в любимое кресло и начал взахлеб пересказывать присутствующим результаты своих вчерашних наблюдений.
Слушали его без энтузиазма.
Геолог думал о том, что зря, совершенно зря позволил Лирне проводить себя до трапа. Надо было наоборот - самому отвести ее в Пантеон и лично установить показания таймера. Что, если она запуталась в расчетах и поставила другой срок? Или вообще прямо с космодрома пошла на дискотеку...
Командир думал о том, что на планете, по всей видимости, война, а корабль (в целях экономии, провалиться завхозу) не оснащен ни противолокаторной системой, ни сколь-нибудь толковым оружием, и силовое поле рассчитано на удержание комаров, но не снарядов.
Штурман думал, заметит или не заметит командир, что его бутерброды вместо масла намазаны кремом для бритья, и стоило ли так рисковать в последний штрафной день.
Биолог, в отличие от всех остальных, слушал ксенолога внимательно, но восторгов его не разделял. На представителей иных миров он дома насмотрелся по горло. Чего стоил один только питекантроп с Миренеды! С одним только бумерангом. Этот так называемый носитель иного разума в клочья разнес лучшие экспонаты Зоологического музея и едва не сжег сам музей, пытаясь зажарить добычу. С тех пор к братьям по разуму биолог относился с крайней подозрительностью и предпочитал по возможности иметь дело с неразумными формами жизни, которые можно было анатомировать, препарировать... И таксидермировать.
Врач думал о том, как бы поделикатнее объявить экипажу, что в атмосфере планеты маловато оксидов тяжелых металлов и многовато кислорода. Жить можно, но дышать трудно.
А астрофизик думал только о еде. И думал он о ней плохо, потому что по ошибке взял предназначенные капитану бутерброды.
5.
"... и я увидел творение иной цивилизации - орбитальную станцию! Это означает, что перед нами действительно цивилизация - не какие-нибудь питекантропы, а на стоящие братья по разуму!
Подумать только, если бы штурман не сменил курс... Интересно, сколько важных открытий было сделано при таких вот обстоятельствах (скажем прямо, по пьянке)?.."
"... командир почему-то тянет с выходом на контакт. Раскопал неизвестно где древнюю инструкцию, рекомендующую до официального контакта изучить обстановку на планете, маскируясь под аборигенов. Неужели он подчинится устаревшему маразму?"
"... такая глупость! Но, по крайней мере, это осуществимо - внешне они совсем как мы..."
"... той же инструкции мы должны оставить корабль на орбите планеты и воспользоваться планетарным катером. Штурман просил разрешения остаться на корабле под тем предлогом, что он космонавигатор, а не пилот-атмосферник, но командир запретил. И правильно! Рожденный стряпать не должен зарывать талант в землю..."
"... нет, сегодня записей не будет. Спать хочу."
6.
В эти последние дни перед высадкой космонавты выложились, как спринтеры на марафоне. Двадцати четырех часов в сутки им явно не хватало. После собственных-то тридцати двух. Мало того, что врач заставил их заранее адаптироваться к суточному циклу планеты, так он еще и состав воздуха подкорректировал соответственно, и ультрафиолетовое излучение понизил настолько, что первое время космонавты напоминали вареных мух. Астрофизик постоянно симулировал обмороки, чтобы в лазарете подышать нормальным воздухом. Геолог сцепился с биологом из-за оборудования, которое не влезало в катер. Спор разрешил командир, заставив обоих повыкидывать коллекционные блоки и нагрузив взамен полный багажник разнообразного оружия и всего, что могло издали сойти за оружие.
Подготовка к высадке шла полным ходом.
7.
И вот наступил тот самый день.
... Когда осела пыль и перестали каркать вороны, поднятые в воздух не самой удачной посадкой, первым пришел в сознание командир. Как и положено командиру, в отличие от всего остального экипажа катапультирующемуся вместе с креслом. Пришел в сознание в том смысле, что открыл глаза, но продолжал пребывать в прострации, пока не услышал в шестой раз вопрос "Что это было?". Только тогда он смог собраться с мыслями и духом и ответить, что это было экстренное катапультирование, производимое для обеспечения безопасности экипажа, находящегося в разрушающемся под внешним воздействием транспортном средстве.
Некоторое время никто больше ничего не говорил. Затем биолог вдруг начал смеяться. На него смотрели с удивлением, пока врач не сообразил наконец, что это - закономерная истерика, и не ударил его по щеке. Биолог замолчал. Зато засмеялся штурман. Перехватив руку врача, который попытался и ему влепить пощечину, он объяснил:
- А все-таки стоило мне остаться. Как думаете, командир?
8.
Весь первый день на Земле космонавты занимались тем же, чем Робинзон на необитаемом острове. Спали. Единственный, что был в их распоряжении, способ успокоить нервы. Второй день тоже прошел по схеме Робинзона. Для начала они разобрали обломки рухнувшего неподалеку катера и отыскали все уцелевшее.
Уцелело, мягко говоря, немного.
Из преобразователей материи в рабочем состоянии оказался только один. С выходной камерой 200х100х1 мм. По этим параметрам не проходила даже компьютерная микросхема. Убедившись в этом, командир сказал по адресу преобразователя пару-тройку теплых слов и забросил его в кусты. Вместо кустов попал в штурмана, который в результате принял на свой счет и теплые слова тоже. Обидевшись, он припрятал преобразователь, чтобы на досуге поискать ему более достойное применение.
Серьезной неприятностью было и то, что пищевые концентраты при ударе разгерметизировались и на воздухе, как и полагалось, немедленно разбухли до состояния готовой пищевой массы. Все сразу и вперемешку. Есть это отказался даже командир, закаленный своими и штурманскими кулинарными приколами.
Тем временем посланные на разведку геолог и ксенолог вернулись с сообщением, что нашли линию регулярного транспортного сообщения, по которой постоянно передвигаются аборигены, как с помощью технических средств, так и без оных, из чего можно сделать вывод о близости населенного пункта... На этом месте ксенолог замялся, нерешительно оглянулся на геолога и, получив от него удар локтем в бок, смущенно признался, что судит о близости населенного пункта не только и не столько по факту наличия присутствия пешеходов, но и по устному сообщению одного из них. Наказания он так и не дождался: командир был настолько выбит из колеи всем происходящим, что даже не понял, что речь идет о несанкционированном применении лингвотранслятора (три наряда вне очереди).
На прощание катер подожгли. Делать этого никому не хотелось, но командир припомнил соответствующий пунктик из инструкции тех еще времен, когда корпуса кораблей изготавливались из трудно-, но все-таки воспламеняющихся материалов.
9.
Примерно через час пути ксенолог начал сильно сомневаться и в правдивости аборигена, заявившего, что "до города близко", и в исправности транслятора, выбравшего для перевода конкретно-категорическую форму, и даже в собственной нормальности. Еще полчаса он держал свои сомнения при себе, а потом громко высказал их вслух.
Штурман, все еще находившийся в приподнятом настроении по причине того, что впервые у всех неприятности не из-за него, а потому что его вовремя не послушались, обрадовался случаю затеять дискуссию, и с ходу предложил версию, что туземцы живут на деревьях. Ксенолог попытался ему возразить, но тут вмешался астрофизик. Он начал возмущаться, кричать, что не привык ходить пешком и дышать во враждебной атмосфере, вторые сутки ничего не ел, с ним так не договаривались, и он сдается местным властям немедленно после обнаружения таковых. Командир в ответ пригрозил ему нарядами по кухне. Немедленно после обнаружения таковой.
Дискуссия автоматически завершилась, когда впереди показалось нечто, что все, не сговариваяь, решили считать населенным пунктом, несмотря на полное отсутствие населения. Космонавты удивленно рассматривали крохотные одноэтажные здания с необычными, пирамидальной формы крышами. Зданьица были разбросаны среди деревьев и отделены друг от друга невысокими, по грудь человеку, оградами.
Ксенолог почему-то страшно обрадовался и заявил, что узнает стиль эпохи натурального хозяйства, когда еще не были изобретены синтетические продукты питания, и каждый человек был вынужден выращивать возле своего дома съедобные растения.
Последняя часть сообщения вызвала болезненный интерес у проголодавшихся космонавтов. Врач сразу догадался, чем это ему грозит, и довел до всеобщего сведения, что у него нет медицинских сенсоров, а есть незнакомую еду (которая, может быть, и не еда совсем) он сам не станет и никому не позволит. Штурман объявил, что согласен быть подопытным кроликом. Все были "за", кроме врача и ксенолога, который сказал, что не знает, но может предположить, какое у аборигенов отношение к посягательствам на частную собственность. Штурман, откуда-то знавший, что такое частная собственность, обозвал его дилетантом и другими обидными словами, и объяснил, что это отношение всегда одинаковое - отрицательное. Следовательно, посягать на частную собственность нужно: 1) деликатно, ничего не трогая сверх необходимого; 2) в отсутствие частного собственника.
С этими словами он взялся за верхнюю перекладину ближайшего забора, сделал эффектную стойку на руках и приземлился по другую сторону. Его внимание привлекло деревце, увешанное округлыми красными плодами, и он тут же принялся ими демонстративно хрустеть. Командир, собираясь призвать его к порядку, открыл рот, который немедленно наполнился слюной, и вместо "Штурман, чтоб-вас-там, вернитесь, у него неожиданно вышло:
- Всем подкрепиться! Только осторожно...
До этого дня ему никогда не приходилось дважды повторять приказ. И в этот раз не пришлось.
10.
Нападение оказалось для ксенолога полнейшей неожиданностью. Он не обратил внимания на слова командира и совершенно перестал следить за обстановкой, когда незамеченный им противник, зайдя сзади, плотно зажал ему рот ладонью, а другой рукой обхватил и сдавил плечи, пригибая к земле. Ксенолог начал отчаянно и безрезультатно сопротивляться, на сразу разобрав в яростном шипении нападающего до боли знакомые синтаксические конструкции, составлявшие уникальную особенность штурманской речи. Отпустив переставшего отбиваться ксенолога, штурман объяснил, что сюда движется большая группа аборигенов, несущих в руках палки с металлическими наконечниками неприятного вида и непонятного предназначения. В общем, пора тихо сматываться. Затем штурман прыжком преодолел забор, который ксенолог перелезал полторы минуты, и ситуация повторилась с геологом.
В этот момент командир тоже заметил опасность, но прореагировал с точностью до наоборот: предупредил громким криком сразу всех, включая аборигенов, которые после этого перешли на бег, размахивая своим оружием и издавая воинственные вопли. Геолог и ксенолог искренне собирались последовать за своим командиром, но штурман оперативно повалил обоих на землю и зверским шепотом попросил их "прикинуться шлангами". Что он имел в виду, они не поняли, но, что интересно, поступили в точном соответствии с приказом.
Когда шум, сопровождающий движение аборигенов, удалился на порядочное расстояние, штурман поднял этих двоих на ноги и потащил за собой в направлении, перпендикулярном погоне.
Командиру, врачу и биологу удалось скрыться от преследователей. Астрофизику - нет.
Он и не стремился убежать. Первым, что он попробовал из даров земли, оказалась тыква, от которой он так и не смог ничего откусить. Со вторым продуктом ему повезло больше, но только в этом отношении, а во всех остальных это был красный перец. Так что астрофизик по-прежнему был голоден и не изменил решения сдаться властям. К сожалению, за представителя местной власти он принял вооруженную граблями бабушку, которая по причине ревматизма не принимала участия в общей погоне. Кстати, она таки сдала его властям. Из отделения милиции его отправили прямиком в травматологию, а оттуда, послушав, какую чушь он несет про инопланетное вторжение, - в другое заведение специфического характера.
Там его вылечили. Он вышел в мир совершенно нормальным человеком, с одним лишь незначительным сдвигом по фазе - безудержным стремлением разоблачать всяческих шарлатанов от уфологии. Через некоторое время он даже организовал на местном телевидении посвященную этой проблеме передачу, стабильно входящую в первую десятку популярных программ.
Но это уже другая история.
11.
Группа из трех космонавтов, потерявшая связь с командиром, была обречена. Все инструкции утверждали, что единственный достойный выход из подобной безнадежной ситуации - самоликвидация.
Заявление штурмана, что самоликвидироваться рановато, и вообще, без "этого идиота" (имелся в виду, конечно же, командир) будет только проще, оказалось воспринято, как ересь и государственная измена. Геолог заорал, что за такие слова полагается трибунал. Штурман в ответ длинно и замысловато объяснил, в каком направлении, с какой скоростью и в течение какого времени следует идти тем, кто хочет встретиться с командиром, если только вышеуказанная личность не успеет за это время уйти еще дальше, куда ему в общем-то и дорога, и флаг в зубы, и метеоритный дождь навстречу. Сам же штурман выразил намерение двигаться в направлении, прямо противоположном рекомендованному, каковое намерение немедленно и осуществил. Геолог и ксенолог, не сговариваясь и стараясь не смотреть друг на друга, последовали за ним. Ксенолог оправдывал свой поступок чисто профессионально: понятие "командир" расшифровывалось, как "лидер, которому все подчиняются", а официально или добровольно - второй вопрос. Следовательно, уже сам факт подчинения лидеру есть свидетельство признания его командиром, приказам которого следует подчиняться и впредь. А группа, в которой есть командир, уже не просто группа, а самостоятельная команда. Так что вы там говорили насчет самоликвидации?
Геолог же после того, как штурман сумел убедительно отвертеться от обвинения в государственной измене, окончательно поверил в его способность выйти сухим из любого по глубине аута.
Из аута, в роли которого выступал лес, штурман выбрался минут через двадцать. Космонавты оказались среди жилых строений такого размера, что ксенолог схватился за сердце. Теория "эпохи натурального хозяйства" с треском накрылась. Это был как минимум капитализм.
Услышав об этом, штурман неожиданно заинтересовался учением о формациях и не успокоился, пока не вытряхнул из ксенолога нехитрую формулу "товар-деньги-товар". После этого он с очень таинственным видом попросил их ждать его на этом месте два часа - и исчез, не объяснив, что делать, если по истечении указанного срока он все-таки не вернется.
Геолог честно ждал его десять минут. Не дождавшись, он решил взять руководство на себя и начал убеждать менее смелого и решительного и в силу этого более терпеливого ксенолога в преимуществах такого варианта. Возможно, убедил бы, но его внимание отвлек запах привычных и любимых канцерогенных веществ, источником которых оказался дымящийся предмет в зубах одного из абригенов. Присмотревшись, космонавты обнаружили, что это явление имеет не исключительный, а скорее повсеместный характер. Геолог прямо-таки восхитился настолько простым и гениальным способом корректировки атмосферы.
Восхищение ксенолога было несколько другого плана. Он сейчас же включил транслятор в режим проверки на сочетаемость. Профессиональной наградой стал глагол "курить", входящий сразу в несколько идиом: "дать прикурить" в значении "наглядно продемонстрировать физическую силу", "перекурить", как "сделать перерыв в работе", "попросить закурить" в смысле "попытаться начать драку"...
Не получив от ксенолога никакого ответа на свои бурные восторги, ксенолог поднял голову от прибора и растерянно оглянулся.
Он был один. Один на пустой улице. Один на чужой планете.
12.
В течение последующего часа ксенолог обошел весь район, из последних сил стараясь не поддаваться панике, происходившей от подозрения, что далекий от филологии вообще и идиоматики в частности геолог таки попросил у кого-нибудь из местных закурить, и в результате ему дали прикурить.
Если кому-то небезразлична судьба геолога - боюсь вас огорчить, пресловутая гуманитарная логика против обыкновения точно восстановила картину событий.
Геолог, придя в чувство, обнаружил, что находится внутри железной коробки, подозрительно напоминающей шлюзовой отсек, в особенности беспорядком. Только вместо деталей скафандров вокруг были свалены штабелями разноцветные коробки и ящики. Оглядевшись и стукнувшись обо что-то головой, он увидел в полутьме того самого аборигена, у которого просил закурить. Абориген обернулся на звук и начал бессвязно объяснять, что б-был н-неправ, п-погорячился в общем. Заметив, что гость неуютно чувствует себя в новой обстановке и явно хочет смыться, туземец отреагировал в полном соответствии со своей национальностью - сунул ему в руки бутылку.
В ходе последовавшего симпозиума выяснилось, что у братьев по разуму есть много общего. Скажем, абориген в недавнем прошлом тоже был будущим геологом. Но больше не будет. Не очень и хотелось. Теперь вот работает тут сторожем, кстати, нужен напарник. Так геолог нашел и занял свою экологическую нишу в новом мире. Между прочим, потом прежний владелец киоска спился и продал им по дешевке свое заведение. Потом директора оптовой фирмы посадили с конфискацией, и геолог занял его место. Но это уже другая история.
Ксенолог, как уже было сказано, догадывался только о начале, продолжения не знал и на всякий случай предполагал худшее.
Поиски завели его в парк, где он и встретил теплую компанию, мирно соображающую на троих. От этих аборигенов исходило такое мудрое умиротворенное спокойствие, что ксенолог, едва не превратившийся за сегодняшний день в ксенофоба, решился с ними заговорить. На приглашение к контакту туземцы ответили тем, что молча протянули ему стакан с прозрачной жидкостью и взяли себе по такому же. Ксенолог, успевший заново проголодаться, восхитился мудростью местных традиций и попробовал выпить содержимое стакана. Попытка удалась примерно на 15 процентов. Откашлявшись и вытерев слезы, он снова начал объяснять, кто он, откуда и зачем.
- Вася, этому уже хватит, - мудро заметил один из аборигенов.
13.
Штурман заметил ксенолога в тот момент, когда... нет, сначала стоит объяснить, где все это время болтался штурман.
Оставив товарищей с указанием ждать его два часа, он спрятался в соседнем переулке и достал преобразователь. Через минуту у него было четыре пластины из желтого металла размером 200х100х1 мм. Три он спрятал в карман вместе с преобразователем, а с четвертой отправился прямиком к аборигену, на груди у которого видел табличку "куплю золото".
Абориген, рассмотрев пластину и подобрав с земли отвалившуюся челюсть, предложил ему прогуляться в тихое безлюдное местечко. Что там произошло - история умалчивает, но доподлинно известно, что штурману не досталось ни одного синяка, а туземец пообещал себе больше первым не нарываться и еще долго удивлялся, почему этот чудик не обиделся на заряд из газового баллончика и, забрав у него наличку, оставил кусок золота на сумму в три раза большую.
На условленном месте, как можно догадаться, штурман никого не нашел и в немалой тревоге взялся прочесывать район. Он заметил ксенолога в тот момент, когда космонавт, оставив приятную компанию, пытался объяснить мимопроходящей аборигенке, что должен непременно и немедленно вступить с ней в контакт. К несчастью, после третьего стакана он не совсем твердо держался на ногах и поэтому, сделав размашистый жест в сторону родной звезды, он покачнулся и схватился за плечо девушки, чтобы не упасть.
Штурман успел как раз вовремя, чтобы подхватить ксенолога, отправленного хрупким кулачком в нокдаун, и начал торопливо извиняться за своего товарища, который вообще-то добрый и хороший, только...
И смущенно замолчал, встретив недоуменный взгляд.
"А он ничего, - подумала она. - Вот только уши..."
"Уши как уши," - обиделся он, заливаясь темно-фиолетовой краской до самых их заостренных кончиков и одновременно радуясь, что в наступающей темноте его зрачки расширились и выглядят вполне круглыми.
- До свидания, - зачем-то сказала она и убежала, не оглядываясь.
14.
Ксенолог проснулся от холода и обнаружил, что лежит на скамейке, головой на коленях у штурмана. Некоторое время он непонимающе смотрел на невозмутимо похрапывающего товарища, не в силах найти хоть какое-нибудь обоснование его чудесному возвращению, но из-за тяжелого похмелья очень скоро запутался в собственных рассуждениях и пришел к наиболее простому решению: разбудил самого штурмана и спросил...
Вернее, попробовал спросить, но штурман, не дослушав вопроса, начал объяснять ксенологу, что человек, который столько для него сделал, заслуживает возможности выспаться. Уточнить, что именно для него сделал штурман, ксенолог не успел.
На тропинке между деревьев показался человек в форменном серебристом комбинезоне, показавшийся обоим космонавтам смутно знакомым - почти сразу же они узнали характерную походку. Это был врач. Он выглядел совершенно подавленным, соотечественников не заметил, окликов не услышал и вообще обратил на них внимание только тогда, когда его догнали и встряхнули за плечи.
Врач был далеко не слабонервным человеком, при необходимости не затруднился бы сделать себе операцию по удалению аппендикса под местным наркозом, но сейчас он был полностью деморализован. Только слегка перекусив, он смог наконец рассказать, что с ними произошло.
Когда они с командиром и биологом добрались до города и посчитали, что они в безопасности, тогда все и началось. Какие-то люди начали стрелять в одного аборигена, командир случайно оказался на линии стрельбы. Местные жители тут же увезли его в свое лечебное учреждение... По крайней мере, врач надеялся на это, хотя и понимал, что увезти раненого человека можно отнюдь не только в больницу.
Но это все как раз было в пределах допустимого профессионального риска. Но эти люди... На этом месте врач едва не впал в истерику. Эти люди в белых одеждах (одеждах, а не халатах - прим. авт.), встретившиеся им с биологом на улице, были невероятно вежливы, пригласили их к себе в гости. А там... там этих людей оказалось ужасно много, и все они начали осуществлять массированное давление на сознание своих пленников, требуя, чтобы они поверили в существование некой силы, сотворившей землю и эту... твердь небесную, поверили и начали поклоняться земному воплощению этой силы, которое находилось там же и кричало громче всех.
Врачу в конце концов удалось оттуда сбежать.
А биолог остался. Он понял, что нашел свое предназначение, отрекся от эволюционной теории, нарядился в белые одежды и окончательно слился с массой братьев по духу.
Что? Ах да, командир... Он выжил, собственно, он даже не был серьезно ранен. Кроме того, бизнесмен, которого он невольно прикрыл от киллеров, воспринял случившееся, как намеренное спасение его жизни (бизнесмен был хороший человек, только немного эгоцентрист) и пригласил бывшего командира звездолета к себе телохранителем. Где ему, кстати, самое место.
Но это уже другая история.
15.
Наблюдая за поведением коллег, ксенолог лишний раз получил подтверждение закона контакта цивилизаций: "Вы сами удивите себя больше, чем они вас".
Врач, тяжело переживавший потерю четырех из шести потенциальных пациентов, совершенно не смутился отсутствием в группе официального командира.
Штурман же вообще вместо того, чтобы страдать, развлекался на первый взгляд бессмысленной игрой с преобразователем. Как оказалось, он решал задачку - есть ли разница между настоящими и синтезированными банкнотами, а если да, то какая. К безмерному удивлению ксенолога, он довольно быстро и совершенно самостоятельно постиг понятия "условного эквивалента" и "индивидуальной маркировки", после чего бросил эту затею и обратился к остальным со следующими словами:
- Господа, а не находите ли вы, что мы подозрительно долго не проводили совещаний?
Через полчаса была принята программа действий.
Во-первых, следовало определиться со своим положением на Земле, то есть найти место для жизни и источник дохода, не зависящий от исправности преобразователя.
Во-вторых, попытаться узнать что-нибудь о судьбе пропавших членов экипажа и в случае необходимости предпринять шаги для их спасения.
В-третьих, и эта часть миссии являлась спецзаданием ксенолога, ради которого его освобождали от всех иных забот, нужно было выяснить, стоит ли инопланетянам рассчитывать на поддержку местного населения, или же оно отнесется к ним не как к братьям по разуму, а как к угрозе из космоса; исходя из результатов, объявлять или же не объявлять аборигенам о контакте.
В-четвертых, ознакомиться с местным уровнем техники и попытаться собрать на его основе в лучшем случае транспортное средство типа челнока, в худшем - передатчик для связи с родной планетой.
На этом пункте штурман предложил закрывать совещание, если ни у кого нет вопросов. Вопрос нашелся у ксенолога - в какие сроки следует приступить к выполнению. Штурман ласково спросил, какого еще икса он, ксенолог, намерен дожидаться. Ксенолог попросил конкретных инструкций и едва вполне конкретно не получил, но врач попросил их не ссориться, а вместе подумать, как могут выглядеть научные учреждения аборигенов, так как по его понятиям наиболее прогрессивных людей следовало искать именно там. Штурман пристально посмотрел на ксенолога и попросил признаться в пренебрежении техникой безопасности, которая требовала во избежание перерасхода элементов питания включать транслятор только в экстренных случаях. Ксенолог, действительно не выключавший прибор ни на минуту, побледнел и съежился, но вспомнив, что назначать наряды некому, приободрился и начал поиск слов, содержавших упоминание о науке и космосе.
На слове "универ", что могло быть усеченным вариантом слов "университет" и "юниверс", то есть, связывалось и с наукой и с космосом, врач его остановил, сказав, что видел здание, которое называли этим словом.
(Лирическое отступление:
- Пора закругляться. Хватит издевательств над героями и читателем! Вот сейчас их (героев) всех накроет одной гранатой... Или в милицию...
Нет. Оказывается, не могу. Жалко.
Увы, сейчас станет одним хэппи-эндом больше.)
Так вот: все кончилось хорошо. Врач занял вакансию в ближайшей амбулатории. Его там очень уважают за редкий в наше время строго научный подход к медицине.
Ксенолог поступил на историческое отделение гуманитарного факультета. Ценится преподавателями за усидчивость и внимательность, а декан постоянно ставит его в пример остальным студентам - мол, учитесь у инопланетян, как надо учиться!
Штурман по-прежнему заслуживает этого названия, хотя ему и пришлось переквалифицироваться на атмосферные полеты. Его тоже очень любят коллеги - кроме высокого профессионализма, он обладает рядом не менее ценных качеств. Никто не умеет, как он, варить кофе и травить байки.
Но это уже другая история. А мне хотелось бы расстаться с моими героями в тот момент, когда они поднимаются по ступеням университета, а навстречу им из дверей выходят две девушки, одна из которых при виде штурмана слегка краснеет.
- Вы что, знакомы? - приводит ее в еще большее смущение вторая.
- Да, - отвечает вместо нее штурман. - Ребята, вы идите...
сентябрь 95 - март 98
В полном виде публикуется впервые.
КОСМИЧЕСКАЯ ОПЕРЕТКА
Вы мне не поверите
И просто не поймете...
В.Высоцкий
1.
Комета на максимальной скорости неслась к Земле. Хотя нет, не на максимальной. На семидесяти двух и, кажется, с половиной процентах максимальной. И не комета это была, а замаскированная под таковую ракета. Звездолетец. Масштабов чайного сервиза - на двенадцать персон. В проекте на двенадцать. В натуре персон едва набралось семь. Все остальные, кого пытались пристроить в экспедицию, от нее под различными предлогами отвертелись.
Собственно говоря, и лететь ей полагалось не к Земле, а малость левее по звездной сетке координат, но штурман в силу своего и обстоятельств характера не рассчитал курс заранее и занялся этим уже по выходе на орбиту. Как раз на следующий день после прощального банкета. Так что, загружая в вычислительную систему корабля координаты, им же накануне в спешке переписанные плохим почерком с дисплея центрального информатория, он не обратил внимания, что переписал не все.
К чести его следует сказать, что в штурманском деле он соображал настолько неплохо, что уже к концу месяца заметил ошибку. Размораживать анабионизированных коллег, чтобы сообщить им новость, штурман не стал, разумно рассудив, что это он сделать всегда успеет. Потратив еще неделю на расчеты, он выяснил, что при сохранении взятого курса через некоторое время звездолет будет проходить систему желтого карлика, где можно будет перейти на ручное управление и поискать подходящую планетку. А при попытке сменить координаты может занести в такую дыру... черную, в смысле.
Засим он подрегулировал таймеры на анабиозных камерах (полгода больше, полгода меньше - какая им разница!) и наконец-то улегся в аналогичную камеру сам.
"...И Время утратило власть над ним..."
2.
Первые трое суток после пробуждения весь экипаж ходил по кораблю в нижнем белье, ведрами поглощал лимонад и хором ругал штурмана, заложившего вираж слишком близко к звезде. Система охлаждения работала на полную мощность. Один час. На второй сломалась. За это тоже ругали штурмана, который должен был замещать отвертевшегося от экспедиции бортинженера, но в технике разбирался на редкость слабо.
Только на четвертый день температура в жилом отсеке понизилась настолько, что космонавты смогли наконец одеться и собрать первое совещание, которое в принципе полагалось собирать, чтобы отдать приказ о запуске зондов, но зонды уже были три дня, как запущены. Поэтому командир ограничился тем, что поздравил экипаж с прибытием к месту назначения и пожелал всяческих успехов в нелегком труде на благо родины.
Все зааплодировали, и только юный балбес ксенолог, которому по жизни было больше всех надо, спросил, почему в инструкциях карлик красный, а на сканерах желтый. Штурман пнул его под столом и начал поспешно объяснять, что "красный" - это идиома, а на самом деле звезды такого класса такие оранжевые, фактически желтые, но тут его физически ощутимо вдавило в кресло тяжелым взглядом астрофизика, который был дурак и зануда, но все-таки астрофизик. Штурман сник и начал высчитывать в уме, сколько ему светит в сумме за служебное преступление и сокрытие служебного преступления, но командир избавил его от долгих мучений, решительно огласив приговор, оказавшийся суровее всех ожиданий.
Штурман рассчитывал на пять-шесть внеочередных нарядов. Ну, семь. Максимум, восемь... Но не тридцать же! При том, что это было дело исключительно принципа, а какого там цвета звезда - экипажу было совершенно одинаково. Как минимум неделю после этого совещания ксенолог старался держаться на расстоянии сорока восьми метров от штурмана. То есть, он с удовольствием держался бы и подальше, но лезть в реактор боялся, скафандр ему брать запретили, а вакуумом он дышать еще не научился.
3.
- ...., эту .... антенну опять сбило! Вот, ...., хлама-то по орбите летает!
- Что это за ....?
- Вроде не наша.
- Ну так выбрось .... ....!
Ксенолог, волею случая именно в этот момент включивший передачу зонда номер три, задохнулся от счастья. Прошла минута или больше, пока он наконец справился с собой и нажал клавиш общей связи:
- Цивилизация! Мы нашли цивилизацию!
4.
Кто бы ни был тот неизвестный землянин, сбивший зонд ракетой "земля-самолет", он совершил доброе дело. Еще немного, и ксенолог окончательно свихнулся бы от обилия впечатлений и рези в глазах, полученных в результате того, что он в течение почти полусуток не отрывался от экрана. А так он был вынужден пойти спать.
Проснулся он на другой день только к обеду. Что именно к обеду, можно было с уверенностью определить по доносившемуся с кухни грохоту посуды, которая не могла греметь по определению, и потоку ненормативной лексики. Штурман отрабатывал очередной наряд. Как вы, наверно, уже догадались, повар от экспедиции тоже отвертелся, и замещать его должен был... нет, не штурман, а командир, но последний понимал в кухне еще меньше, чем штурман в технике, и предпочитал назначать в наряд провинившихся подчиненных.
Состояние у ксенолога после вчерашнего было... ой-ой. Но даже воспаленные глаза и тяжелая голова, гудящая, как пустая канистра от удара молотком, не могли испортить радость первооткрывателя. Он ворвался в кают-компанию, как порыв свежего ветра, плюхнулся в любимое кресло и начал взахлеб пересказывать присутствующим результаты своих вчерашних наблюдений.
Слушали его без энтузиазма.
Геолог думал о том, что зря, совершенно зря позволил Лирне проводить себя до трапа. Надо было наоборот - самому отвести ее в Пантеон и лично установить показания таймера. Что, если она запуталась в расчетах и поставила другой срок? Или вообще прямо с космодрома пошла на дискотеку...
Командир думал о том, что на планете, по всей видимости, война, а корабль (в целях экономии, провалиться завхозу) не оснащен ни противолокаторной системой, ни сколь-нибудь толковым оружием, и силовое поле рассчитано на удержание комаров, но не снарядов.
Штурман думал, заметит или не заметит командир, что его бутерброды вместо масла намазаны кремом для бритья, и стоило ли так рисковать в последний штрафной день.
Биолог, в отличие от всех остальных, слушал ксенолога внимательно, но восторгов его не разделял. На представителей иных миров он дома насмотрелся по горло. Чего стоил один только питекантроп с Миренеды! С одним только бумерангом. Этот так называемый носитель иного разума в клочья разнес лучшие экспонаты Зоологического музея и едва не сжег сам музей, пытаясь зажарить добычу. С тех пор к братьям по разуму биолог относился с крайней подозрительностью и предпочитал по возможности иметь дело с неразумными формами жизни, которые можно было анатомировать, препарировать... И таксидермировать.
Врач думал о том, как бы поделикатнее объявить экипажу, что в атмосфере планеты маловато оксидов тяжелых металлов и многовато кислорода. Жить можно, но дышать трудно.
А астрофизик думал только о еде. И думал он о ней плохо, потому что по ошибке взял предназначенные капитану бутерброды.
5.
"... и я увидел творение иной цивилизации - орбитальную станцию! Это означает, что перед нами действительно цивилизация - не какие-нибудь питекантропы, а на стоящие братья по разуму!
Подумать только, если бы штурман не сменил курс... Интересно, сколько важных открытий было сделано при таких вот обстоятельствах (скажем прямо, по пьянке)?.."
"... командир почему-то тянет с выходом на контакт. Раскопал неизвестно где древнюю инструкцию, рекомендующую до официального контакта изучить обстановку на планете, маскируясь под аборигенов. Неужели он подчинится устаревшему маразму?"
"... такая глупость! Но, по крайней мере, это осуществимо - внешне они совсем как мы..."
"... той же инструкции мы должны оставить корабль на орбите планеты и воспользоваться планетарным катером. Штурман просил разрешения остаться на корабле под тем предлогом, что он космонавигатор, а не пилот-атмосферник, но командир запретил. И правильно! Рожденный стряпать не должен зарывать талант в землю..."
"... нет, сегодня записей не будет. Спать хочу."
6.
В эти последние дни перед высадкой космонавты выложились, как спринтеры на марафоне. Двадцати четырех часов в сутки им явно не хватало. После собственных-то тридцати двух. Мало того, что врач заставил их заранее адаптироваться к суточному циклу планеты, так он еще и состав воздуха подкорректировал соответственно, и ультрафиолетовое излучение понизил настолько, что первое время космонавты напоминали вареных мух. Астрофизик постоянно симулировал обмороки, чтобы в лазарете подышать нормальным воздухом. Геолог сцепился с биологом из-за оборудования, которое не влезало в катер. Спор разрешил командир, заставив обоих повыкидывать коллекционные блоки и нагрузив взамен полный багажник разнообразного оружия и всего, что могло издали сойти за оружие.
Подготовка к высадке шла полным ходом.
7.
И вот наступил тот самый день.
... Когда осела пыль и перестали каркать вороны, поднятые в воздух не самой удачной посадкой, первым пришел в сознание командир. Как и положено командиру, в отличие от всего остального экипажа катапультирующемуся вместе с креслом. Пришел в сознание в том смысле, что открыл глаза, но продолжал пребывать в прострации, пока не услышал в шестой раз вопрос "Что это было?". Только тогда он смог собраться с мыслями и духом и ответить, что это было экстренное катапультирование, производимое для обеспечения безопасности экипажа, находящегося в разрушающемся под внешним воздействием транспортном средстве.
Некоторое время никто больше ничего не говорил. Затем биолог вдруг начал смеяться. На него смотрели с удивлением, пока врач не сообразил наконец, что это - закономерная истерика, и не ударил его по щеке. Биолог замолчал. Зато засмеялся штурман. Перехватив руку врача, который попытался и ему влепить пощечину, он объяснил:
- А все-таки стоило мне остаться. Как думаете, командир?
8.
Весь первый день на Земле космонавты занимались тем же, чем Робинзон на необитаемом острове. Спали. Единственный, что был в их распоряжении, способ успокоить нервы. Второй день тоже прошел по схеме Робинзона. Для начала они разобрали обломки рухнувшего неподалеку катера и отыскали все уцелевшее.
Уцелело, мягко говоря, немного.
Из преобразователей материи в рабочем состоянии оказался только один. С выходной камерой 200х100х1 мм. По этим параметрам не проходила даже компьютерная микросхема. Убедившись в этом, командир сказал по адресу преобразователя пару-тройку теплых слов и забросил его в кусты. Вместо кустов попал в штурмана, который в результате принял на свой счет и теплые слова тоже. Обидевшись, он припрятал преобразователь, чтобы на досуге поискать ему более достойное применение.
Серьезной неприятностью было и то, что пищевые концентраты при ударе разгерметизировались и на воздухе, как и полагалось, немедленно разбухли до состояния готовой пищевой массы. Все сразу и вперемешку. Есть это отказался даже командир, закаленный своими и штурманскими кулинарными приколами.
Тем временем посланные на разведку геолог и ксенолог вернулись с сообщением, что нашли линию регулярного транспортного сообщения, по которой постоянно передвигаются аборигены, как с помощью технических средств, так и без оных, из чего можно сделать вывод о близости населенного пункта... На этом месте ксенолог замялся, нерешительно оглянулся на геолога и, получив от него удар локтем в бок, смущенно признался, что судит о близости населенного пункта не только и не столько по факту наличия присутствия пешеходов, но и по устному сообщению одного из них. Наказания он так и не дождался: командир был настолько выбит из колеи всем происходящим, что даже не понял, что речь идет о несанкционированном применении лингвотранслятора (три наряда вне очереди).
На прощание катер подожгли. Делать этого никому не хотелось, но командир припомнил соответствующий пунктик из инструкции тех еще времен, когда корпуса кораблей изготавливались из трудно-, но все-таки воспламеняющихся материалов.
9.
Примерно через час пути ксенолог начал сильно сомневаться и в правдивости аборигена, заявившего, что "до города близко", и в исправности транслятора, выбравшего для перевода конкретно-категорическую форму, и даже в собственной нормальности. Еще полчаса он держал свои сомнения при себе, а потом громко высказал их вслух.
Штурман, все еще находившийся в приподнятом настроении по причине того, что впервые у всех неприятности не из-за него, а потому что его вовремя не послушались, обрадовался случаю затеять дискуссию, и с ходу предложил версию, что туземцы живут на деревьях. Ксенолог попытался ему возразить, но тут вмешался астрофизик. Он начал возмущаться, кричать, что не привык ходить пешком и дышать во враждебной атмосфере, вторые сутки ничего не ел, с ним так не договаривались, и он сдается местным властям немедленно после обнаружения таковых. Командир в ответ пригрозил ему нарядами по кухне. Немедленно после обнаружения таковой.
Дискуссия автоматически завершилась, когда впереди показалось нечто, что все, не сговариваяь, решили считать населенным пунктом, несмотря на полное отсутствие населения. Космонавты удивленно рассматривали крохотные одноэтажные здания с необычными, пирамидальной формы крышами. Зданьица были разбросаны среди деревьев и отделены друг от друга невысокими, по грудь человеку, оградами.
Ксенолог почему-то страшно обрадовался и заявил, что узнает стиль эпохи натурального хозяйства, когда еще не были изобретены синтетические продукты питания, и каждый человек был вынужден выращивать возле своего дома съедобные растения.
Последняя часть сообщения вызвала болезненный интерес у проголодавшихся космонавтов. Врач сразу догадался, чем это ему грозит, и довел до всеобщего сведения, что у него нет медицинских сенсоров, а есть незнакомую еду (которая, может быть, и не еда совсем) он сам не станет и никому не позволит. Штурман объявил, что согласен быть подопытным кроликом. Все были "за", кроме врача и ксенолога, который сказал, что не знает, но может предположить, какое у аборигенов отношение к посягательствам на частную собственность. Штурман, откуда-то знавший, что такое частная собственность, обозвал его дилетантом и другими обидными словами, и объяснил, что это отношение всегда одинаковое - отрицательное. Следовательно, посягать на частную собственность нужно: 1) деликатно, ничего не трогая сверх необходимого; 2) в отсутствие частного собственника.
С этими словами он взялся за верхнюю перекладину ближайшего забора, сделал эффектную стойку на руках и приземлился по другую сторону. Его внимание привлекло деревце, увешанное округлыми красными плодами, и он тут же принялся ими демонстративно хрустеть. Командир, собираясь призвать его к порядку, открыл рот, который немедленно наполнился слюной, и вместо "Штурман, чтоб-вас-там, вернитесь, у него неожиданно вышло:
- Всем подкрепиться! Только осторожно...
До этого дня ему никогда не приходилось дважды повторять приказ. И в этот раз не пришлось.
10.
Нападение оказалось для ксенолога полнейшей неожиданностью. Он не обратил внимания на слова командира и совершенно перестал следить за обстановкой, когда незамеченный им противник, зайдя сзади, плотно зажал ему рот ладонью, а другой рукой обхватил и сдавил плечи, пригибая к земле. Ксенолог начал отчаянно и безрезультатно сопротивляться, на сразу разобрав в яростном шипении нападающего до боли знакомые синтаксические конструкции, составлявшие уникальную особенность штурманской речи. Отпустив переставшего отбиваться ксенолога, штурман объяснил, что сюда движется большая группа аборигенов, несущих в руках палки с металлическими наконечниками неприятного вида и непонятного предназначения. В общем, пора тихо сматываться. Затем штурман прыжком преодолел забор, который ксенолог перелезал полторы минуты, и ситуация повторилась с геологом.
В этот момент командир тоже заметил опасность, но прореагировал с точностью до наоборот: предупредил громким криком сразу всех, включая аборигенов, которые после этого перешли на бег, размахивая своим оружием и издавая воинственные вопли. Геолог и ксенолог искренне собирались последовать за своим командиром, но штурман оперативно повалил обоих на землю и зверским шепотом попросил их "прикинуться шлангами". Что он имел в виду, они не поняли, но, что интересно, поступили в точном соответствии с приказом.
Когда шум, сопровождающий движение аборигенов, удалился на порядочное расстояние, штурман поднял этих двоих на ноги и потащил за собой в направлении, перпендикулярном погоне.
Командиру, врачу и биологу удалось скрыться от преследователей. Астрофизику - нет.
Он и не стремился убежать. Первым, что он попробовал из даров земли, оказалась тыква, от которой он так и не смог ничего откусить. Со вторым продуктом ему повезло больше, но только в этом отношении, а во всех остальных это был красный перец. Так что астрофизик по-прежнему был голоден и не изменил решения сдаться властям. К сожалению, за представителя местной власти он принял вооруженную граблями бабушку, которая по причине ревматизма не принимала участия в общей погоне. Кстати, она таки сдала его властям. Из отделения милиции его отправили прямиком в травматологию, а оттуда, послушав, какую чушь он несет про инопланетное вторжение, - в другое заведение специфического характера.
Там его вылечили. Он вышел в мир совершенно нормальным человеком, с одним лишь незначительным сдвигом по фазе - безудержным стремлением разоблачать всяческих шарлатанов от уфологии. Через некоторое время он даже организовал на местном телевидении посвященную этой проблеме передачу, стабильно входящую в первую десятку популярных программ.
Но это уже другая история.
11.
Группа из трех космонавтов, потерявшая связь с командиром, была обречена. Все инструкции утверждали, что единственный достойный выход из подобной безнадежной ситуации - самоликвидация.
Заявление штурмана, что самоликвидироваться рановато, и вообще, без "этого идиота" (имелся в виду, конечно же, командир) будет только проще, оказалось воспринято, как ересь и государственная измена. Геолог заорал, что за такие слова полагается трибунал. Штурман в ответ длинно и замысловато объяснил, в каком направлении, с какой скоростью и в течение какого времени следует идти тем, кто хочет встретиться с командиром, если только вышеуказанная личность не успеет за это время уйти еще дальше, куда ему в общем-то и дорога, и флаг в зубы, и метеоритный дождь навстречу. Сам же штурман выразил намерение двигаться в направлении, прямо противоположном рекомендованному, каковое намерение немедленно и осуществил. Геолог и ксенолог, не сговариваясь и стараясь не смотреть друг на друга, последовали за ним. Ксенолог оправдывал свой поступок чисто профессионально: понятие "командир" расшифровывалось, как "лидер, которому все подчиняются", а официально или добровольно - второй вопрос. Следовательно, уже сам факт подчинения лидеру есть свидетельство признания его командиром, приказам которого следует подчиняться и впредь. А группа, в которой есть командир, уже не просто группа, а самостоятельная команда. Так что вы там говорили насчет самоликвидации?
Геолог же после того, как штурман сумел убедительно отвертеться от обвинения в государственной измене, окончательно поверил в его способность выйти сухим из любого по глубине аута.
Из аута, в роли которого выступал лес, штурман выбрался минут через двадцать. Космонавты оказались среди жилых строений такого размера, что ксенолог схватился за сердце. Теория "эпохи натурального хозяйства" с треском накрылась. Это был как минимум капитализм.
Услышав об этом, штурман неожиданно заинтересовался учением о формациях и не успокоился, пока не вытряхнул из ксенолога нехитрую формулу "товар-деньги-товар". После этого он с очень таинственным видом попросил их ждать его на этом месте два часа - и исчез, не объяснив, что делать, если по истечении указанного срока он все-таки не вернется.
Геолог честно ждал его десять минут. Не дождавшись, он решил взять руководство на себя и начал убеждать менее смелого и решительного и в силу этого более терпеливого ксенолога в преимуществах такого варианта. Возможно, убедил бы, но его внимание отвлек запах привычных и любимых канцерогенных веществ, источником которых оказался дымящийся предмет в зубах одного из абригенов. Присмотревшись, космонавты обнаружили, что это явление имеет не исключительный, а скорее повсеместный характер. Геолог прямо-таки восхитился настолько простым и гениальным способом корректировки атмосферы.
Восхищение ксенолога было несколько другого плана. Он сейчас же включил транслятор в режим проверки на сочетаемость. Профессиональной наградой стал глагол "курить", входящий сразу в несколько идиом: "дать прикурить" в значении "наглядно продемонстрировать физическую силу", "перекурить", как "сделать перерыв в работе", "попросить закурить" в смысле "попытаться начать драку"...
Не получив от ксенолога никакого ответа на свои бурные восторги, ксенолог поднял голову от прибора и растерянно оглянулся.
Он был один. Один на пустой улице. Один на чужой планете.
12.
В течение последующего часа ксенолог обошел весь район, из последних сил стараясь не поддаваться панике, происходившей от подозрения, что далекий от филологии вообще и идиоматики в частности геолог таки попросил у кого-нибудь из местных закурить, и в результате ему дали прикурить.
Если кому-то небезразлична судьба геолога - боюсь вас огорчить, пресловутая гуманитарная логика против обыкновения точно восстановила картину событий.
Геолог, придя в чувство, обнаружил, что находится внутри железной коробки, подозрительно напоминающей шлюзовой отсек, в особенности беспорядком. Только вместо деталей скафандров вокруг были свалены штабелями разноцветные коробки и ящики. Оглядевшись и стукнувшись обо что-то головой, он увидел в полутьме того самого аборигена, у которого просил закурить. Абориген обернулся на звук и начал бессвязно объяснять, что б-был н-неправ, п-погорячился в общем. Заметив, что гость неуютно чувствует себя в новой обстановке и явно хочет смыться, туземец отреагировал в полном соответствии со своей национальностью - сунул ему в руки бутылку.
В ходе последовавшего симпозиума выяснилось, что у братьев по разуму есть много общего. Скажем, абориген в недавнем прошлом тоже был будущим геологом. Но больше не будет. Не очень и хотелось. Теперь вот работает тут сторожем, кстати, нужен напарник. Так геолог нашел и занял свою экологическую нишу в новом мире. Между прочим, потом прежний владелец киоска спился и продал им по дешевке свое заведение. Потом директора оптовой фирмы посадили с конфискацией, и геолог занял его место. Но это уже другая история.
Ксенолог, как уже было сказано, догадывался только о начале, продолжения не знал и на всякий случай предполагал худшее.
Поиски завели его в парк, где он и встретил теплую компанию, мирно соображающую на троих. От этих аборигенов исходило такое мудрое умиротворенное спокойствие, что ксенолог, едва не превратившийся за сегодняшний день в ксенофоба, решился с ними заговорить. На приглашение к контакту туземцы ответили тем, что молча протянули ему стакан с прозрачной жидкостью и взяли себе по такому же. Ксенолог, успевший заново проголодаться, восхитился мудростью местных традиций и попробовал выпить содержимое стакана. Попытка удалась примерно на 15 процентов. Откашлявшись и вытерев слезы, он снова начал объяснять, кто он, откуда и зачем.
- Вася, этому уже хватит, - мудро заметил один из аборигенов.
13.
Штурман заметил ксенолога в тот момент, когда... нет, сначала стоит объяснить, где все это время болтался штурман.
Оставив товарищей с указанием ждать его два часа, он спрятался в соседнем переулке и достал преобразователь. Через минуту у него было четыре пластины из желтого металла размером 200х100х1 мм. Три он спрятал в карман вместе с преобразователем, а с четвертой отправился прямиком к аборигену, на груди у которого видел табличку "куплю золото".
Абориген, рассмотрев пластину и подобрав с земли отвалившуюся челюсть, предложил ему прогуляться в тихое безлюдное местечко. Что там произошло - история умалчивает, но доподлинно известно, что штурману не досталось ни одного синяка, а туземец пообещал себе больше первым не нарываться и еще долго удивлялся, почему этот чудик не обиделся на заряд из газового баллончика и, забрав у него наличку, оставил кусок золота на сумму в три раза большую.
На условленном месте, как можно догадаться, штурман никого не нашел и в немалой тревоге взялся прочесывать район. Он заметил ксенолога в тот момент, когда космонавт, оставив приятную компанию, пытался объяснить мимопроходящей аборигенке, что должен непременно и немедленно вступить с ней в контакт. К несчастью, после третьего стакана он не совсем твердо держался на ногах и поэтому, сделав размашистый жест в сторону родной звезды, он покачнулся и схватился за плечо девушки, чтобы не упасть.
Штурман успел как раз вовремя, чтобы подхватить ксенолога, отправленного хрупким кулачком в нокдаун, и начал торопливо извиняться за своего товарища, который вообще-то добрый и хороший, только...
И смущенно замолчал, встретив недоуменный взгляд.
"А он ничего, - подумала она. - Вот только уши..."
"Уши как уши," - обиделся он, заливаясь темно-фиолетовой краской до самых их заостренных кончиков и одновременно радуясь, что в наступающей темноте его зрачки расширились и выглядят вполне круглыми.
- До свидания, - зачем-то сказала она и убежала, не оглядываясь.
14.
Ксенолог проснулся от холода и обнаружил, что лежит на скамейке, головой на коленях у штурмана. Некоторое время он непонимающе смотрел на невозмутимо похрапывающего товарища, не в силах найти хоть какое-нибудь обоснование его чудесному возвращению, но из-за тяжелого похмелья очень скоро запутался в собственных рассуждениях и пришел к наиболее простому решению: разбудил самого штурмана и спросил...
Вернее, попробовал спросить, но штурман, не дослушав вопроса, начал объяснять ксенологу, что человек, который столько для него сделал, заслуживает возможности выспаться. Уточнить, что именно для него сделал штурман, ксенолог не успел.
На тропинке между деревьев показался человек в форменном серебристом комбинезоне, показавшийся обоим космонавтам смутно знакомым - почти сразу же они узнали характерную походку. Это был врач. Он выглядел совершенно подавленным, соотечественников не заметил, окликов не услышал и вообще обратил на них внимание только тогда, когда его догнали и встряхнули за плечи.
Врач был далеко не слабонервным человеком, при необходимости не затруднился бы сделать себе операцию по удалению аппендикса под местным наркозом, но сейчас он был полностью деморализован. Только слегка перекусив, он смог наконец рассказать, что с ними произошло.
Когда они с командиром и биологом добрались до города и посчитали, что они в безопасности, тогда все и началось. Какие-то люди начали стрелять в одного аборигена, командир случайно оказался на линии стрельбы. Местные жители тут же увезли его в свое лечебное учреждение... По крайней мере, врач надеялся на это, хотя и понимал, что увезти раненого человека можно отнюдь не только в больницу.
Но это все как раз было в пределах допустимого профессионального риска. Но эти люди... На этом месте врач едва не впал в истерику. Эти люди в белых одеждах (одеждах, а не халатах - прим. авт.), встретившиеся им с биологом на улице, были невероятно вежливы, пригласили их к себе в гости. А там... там этих людей оказалось ужасно много, и все они начали осуществлять массированное давление на сознание своих пленников, требуя, чтобы они поверили в существование некой силы, сотворившей землю и эту... твердь небесную, поверили и начали поклоняться земному воплощению этой силы, которое находилось там же и кричало громче всех.
Врачу в конце концов удалось оттуда сбежать.
А биолог остался. Он понял, что нашел свое предназначение, отрекся от эволюционной теории, нарядился в белые одежды и окончательно слился с массой братьев по духу.
Что? Ах да, командир... Он выжил, собственно, он даже не был серьезно ранен. Кроме того, бизнесмен, которого он невольно прикрыл от киллеров, воспринял случившееся, как намеренное спасение его жизни (бизнесмен был хороший человек, только немного эгоцентрист) и пригласил бывшего командира звездолета к себе телохранителем. Где ему, кстати, самое место.
Но это уже другая история.
15.
Наблюдая за поведением коллег, ксенолог лишний раз получил подтверждение закона контакта цивилизаций: "Вы сами удивите себя больше, чем они вас".
Врач, тяжело переживавший потерю четырех из шести потенциальных пациентов, совершенно не смутился отсутствием в группе официального командира.
Штурман же вообще вместо того, чтобы страдать, развлекался на первый взгляд бессмысленной игрой с преобразователем. Как оказалось, он решал задачку - есть ли разница между настоящими и синтезированными банкнотами, а если да, то какая. К безмерному удивлению ксенолога, он довольно быстро и совершенно самостоятельно постиг понятия "условного эквивалента" и "индивидуальной маркировки", после чего бросил эту затею и обратился к остальным со следующими словами:
- Господа, а не находите ли вы, что мы подозрительно долго не проводили совещаний?
Через полчаса была принята программа действий.
Во-первых, следовало определиться со своим положением на Земле, то есть найти место для жизни и источник дохода, не зависящий от исправности преобразователя.
Во-вторых, попытаться узнать что-нибудь о судьбе пропавших членов экипажа и в случае необходимости предпринять шаги для их спасения.
В-третьих, и эта часть миссии являлась спецзаданием ксенолога, ради которого его освобождали от всех иных забот, нужно было выяснить, стоит ли инопланетянам рассчитывать на поддержку местного населения, или же оно отнесется к ним не как к братьям по разуму, а как к угрозе из космоса; исходя из результатов, объявлять или же не объявлять аборигенам о контакте.
В-четвертых, ознакомиться с местным уровнем техники и попытаться собрать на его основе в лучшем случае транспортное средство типа челнока, в худшем - передатчик для связи с родной планетой.
На этом пункте штурман предложил закрывать совещание, если ни у кого нет вопросов. Вопрос нашелся у ксенолога - в какие сроки следует приступить к выполнению. Штурман ласково спросил, какого еще икса он, ксенолог, намерен дожидаться. Ксенолог попросил конкретных инструкций и едва вполне конкретно не получил, но врач попросил их не ссориться, а вместе подумать, как могут выглядеть научные учреждения аборигенов, так как по его понятиям наиболее прогрессивных людей следовало искать именно там. Штурман пристально посмотрел на ксенолога и попросил признаться в пренебрежении техникой безопасности, которая требовала во избежание перерасхода элементов питания включать транслятор только в экстренных случаях. Ксенолог, действительно не выключавший прибор ни на минуту, побледнел и съежился, но вспомнив, что назначать наряды некому, приободрился и начал поиск слов, содержавших упоминание о науке и космосе.
На слове "универ", что могло быть усеченным вариантом слов "университет" и "юниверс", то есть, связывалось и с наукой и с космосом, врач его остановил, сказав, что видел здание, которое называли этим словом.
(Лирическое отступление:
- Пора закругляться. Хватит издевательств над героями и читателем! Вот сейчас их (героев) всех накроет одной гранатой... Или в милицию...
Нет. Оказывается, не могу. Жалко.
Увы, сейчас станет одним хэппи-эндом больше.)
Так вот: все кончилось хорошо. Врач занял вакансию в ближайшей амбулатории. Его там очень уважают за редкий в наше время строго научный подход к медицине.
Ксенолог поступил на историческое отделение гуманитарного факультета. Ценится преподавателями за усидчивость и внимательность, а декан постоянно ставит его в пример остальным студентам - мол, учитесь у инопланетян, как надо учиться!
Штурман по-прежнему заслуживает этого названия, хотя ему и пришлось переквалифицироваться на атмосферные полеты. Его тоже очень любят коллеги - кроме высокого профессионализма, он обладает рядом не менее ценных качеств. Никто не умеет, как он, варить кофе и травить байки.
Но это уже другая история. А мне хотелось бы расстаться с моими героями в тот момент, когда они поднимаются по ступеням университета, а навстречу им из дверей выходят две девушки, одна из которых при виде штурмана слегка краснеет.
- Вы что, знакомы? - приводит ее в еще большее смущение вторая.
- Да, - отвечает вместо нее штурман. - Ребята, вы идите...
сентябрь 95 - март 98