Бенька
Взято отсюда: http://www.stihi.ru/avtor/sbn
* * *
Природа чемодана такова,
Что в чемодане может жить сова
И две совы, и дважды две совы,
А пять уже не вместится, увы!
Природа чемодана так мудра,
Что в нём возможно жительство бобра.
А вот семьи бобров уже никак,
Ведь чемодан, простите, не чердак!
Природа чемодана так проста,
Что в нём уместна цапля без хвоста,
И полбобра, и унция совы,
А мы уже не вместимся, увы!
КТО?
Когда у лампочки поднимается температура -
Кто потрогает губами её горячий лоб
И скажет: "Тебе нужно лечь в постель
И выпить чая с малиной."?
Кто положит отогреваться за пазуху
Озябшее простуженное мороженое?
Не так уж совершенна медицина,
Не так уж мы добры и хороши,
Если маленький
вечно влюблённый водопроводный кран,
заболевший триппером,
никто не погладит по латунной щеке,
никто не накормит с руки "трихополом",
а лишь поплотнее закрутит
"Чтоб не капало,,,"
Повара
В пятницу после обеда
Повара становятся на табуреты,
Украшают макаронами ёлку,
Ставят на полку
Деда Мороза из марципанов,
Снегурочку из мармеладных тюльпанов -
Многострадальных друзей детворы.
Потом обходят дворы
Со снежинками из сахарной ваты,
Приплясывают и припевают, как акробаты,
И воруют с окошек рождественскую колбасу -
Ведь Новый Год на носу -
Нельзя оставаться голодным
В такой праздник.
Про дворников
Дворники
мокрые листья
метут со ступенек метро.
Потом садятся на мётлы,
взлетают
и дерутся в небе мусорными вёдрами
и совками.
Мусор падает на людей, собак и транспортные средства.
Собаки пугаются,
А люди
сбивают дворников разными приспособлениями,
отбирают у них мётлы
и заставляют убирать пылесосами.
Пылесосы гудят, дворники разговаривают с пылесосами,
смотрят в пылесосную трубу на небо и друг на друга
и выращивают новые метёлки в мусорных вёдрах.
* * *
У Нефертити трещинка на скуле.
Она идет в одном нижнем белье
Через пустой трамвайный салон,
Не являя собой эталон
Общепонятой красоты.
У нее тритоньи следы,
И каждый - разного цвета.
Жаль, что в трамвае нет туалета и душа -
Ей не мешало бы вымыть уши,
Намылить шею и вздернуть
на острых трамвайных рожках...
Глазеть, как она превращается в сороконожку,
Надевает чулок на каждую пятую ногу,
Говорит: "Ради Бога!
Оставьте меня в покое!"
(И всё такое)
Поправляет хохолок, как будто
Она какаду.
Спрыгивает на полном ходу.
Уходит...
* * *
Так ли уж прекрасны те, кого мы любим?
- Да, - говорю я, - те, кого мы любим
поистине прекрасны.
Они красочны, как фломастерная живопись
эпохи детского сада.
Они нарисованы на глянцевой бумаге
наших восторженных взглядов и снов.
Они прекрасно непропорциональны,
Они блестят при свете лампы,
И исчезают как-то незаметно и бесповоротно,
Как наши альбомы с фломастерной живописью
эпохи детского сада.
* * *
Я в луже вверх тормашками
С дурацкими замашками.
С улыбкою корявою
И памятью дырявою.
Я в луже отражаюся
И матом выражаюся.
Как чучело двухмерное
Немытое и скверное
И никому не нужное,
Поскольку внутрилужное.
* * *
А у любви ни губ ни тела,
ни головы, ни живота.
Она бестельна, и всецело
бесцельна, но не так проста,
Как мы вначале полагали,
Делимые на рай и ад,
Мы, с головою и ногами.
Столь сложные!
(На первый взгляд...)
* * *
У асфальта пересохло горло.
Деревья встали на голову
И болтают ногами в небе.
Я хотела купить мертвых подснежников,
Но купила буханку живого хлеба,
И он сопит, свернувшись у меня за пазухой.
Не романтично?
Зато чертовски вкусно!
Небо-труба
Рукой отгоняя с горячего лба
Осино-матрасную стаю,
Я мыслила: небо - такая труба,
В которую мы вылетаем.
Но небо, надувшись щекою рябой,
Совсем не имело охоты
(а так же желанья) являться трубой
Для вылета всякого сброда.
И я, потеряв ко всему интерес,
Продолжила пивораспитье,
Решив, что нетрубообразность небес
Не худшее в мире событье.
* * *
На грядке крыши я торчу,
Где чучела антенн маячат.
Моё торчание не значит,
Что я отсюда полечу.
И люди, глаз не поднимая,
Пристойно ползают внизу.
А я похожа на грозу,
Которая в начале мая.
* * *
Ужасно грустно. Хочется душить
Весёлых птиц, за окнами галдящих.
И жизнь не сложнее порешить,
Чем спрятать куклу в деревянный ящик.
Ужасно грустно. Поезда звенят.
Всё без толку - любимых не привозят.
Лишь голуби по лужам семенят -
Сиреневые пальчики морозят.
А обезьянке плюшевой смешно.
Ведь ей воображаемого банана
Достаточно. Листва ползёт в окно,
Как эскадрон летучих тараканов.
Ужасно грустно. Радио хрипит
И, видимо, скончается к обеду,
И птица недодушенная злит,
И поезда с любимыми не едут.
Ура!
Ура!
Каждому солнечному дню,
Стрелам ресниц, натянутым
на дрожащую тетиву век,
нацеленным на мишени
моих зрачков;
Утренней кареокости пива,
Вечерней осторожности прикосновений рук,
изучающих гамму моего тела,
и не умеющих брать
фальшивых нот.
Ура!
Весне, выглядывающей из-за плеча февраля
вместе с дождями, что вскоре
взорвут землю, поранив её
бутылочными осколками
зелёной травы.
Когда я научусь говорить, не разжимая губ,
я расскажу о том,
как вертится пластинка весеннего дождя,
надетая на иглу зонта-патефона,
заикающаяся от волнения,
но не умеющая брать
фальшивых нот.
Я ужасно красивая...
Я ужасно красивая
Одинокая женщина
Чёрт знает какого возраста
И небольшого размера.
Очень люблю свою гармонь
И чужих мужчин.
Особенно приятна для окружающих,
когда молчу,
Поэтому приятной бываю редко.
О ТОМ, КАК Я УМРУ
В конце концов я буду суровой костлявой старухой
с жестяными зубами и невыносимым характером.
Я буду гонять клюкою надоедливых кошек,
И давать поджопники застенчивым юным поэтам.
Меня не будут любить ни люди, ни звери,
а у божьих коровок при моем приближении
будут наблюдаться сильные головные боли.
Я умру, пережив всех своих друзей, в возрасте 98 лет
на берегу осеннего холодного моря,
отбросив на несколько шагов пустую бутылку из-под вина.
17 сентября в 7 часов вечера смерть поднесет к моему лицу
тонкий костяной крючок. Прямо в тот момент,
когда я попытаюсь вывернуть ей за шиворот банку с мальками.
Она посмотрит на меня, откатит ногой бутылку и скажет:
- Все. Хватит.
- Но разве здесь не осталось уже никого, кто бы заплакал обо мне? - спрошу я.
- Никого, - ответит Смерть.
- И я никому не причиню боль тем, что исчезну? - спрошу я.
- Никому, - ответит Смерть.
И тогда я нацеплю свою верхнюю губу на тонкий костяной крючок,
и подергаю леску, уходящую в небо, теперь уже полностью готовая
к тому, чтобы меня вытаскивали.
* * *
Я скакала на коне.
Ты был конь и был во мне.
После я была лошадкой
Тоже по твоей вине.
А потом ты был, как лось!
Ты был сзади и насквозь.
А потом мы так устали,
Что уже скакали врозь.
Тараканы из прихожей
Поглядев на наши рожи
Заплясали, заскакали,
А потом уснули тоже.
Так уснули все лисицы,
Рыбы, ястребы, острицы.
И сопят в плечо друг другу.
В центре маленькой столицы.
Сюжеты из жизни замшевых крокодилов
(короткий автобиографический сценарий к фильму-хронике)
Сюжет №1
Замшевый крокодил напряженно разглядывает свой живот.
Он поджимает трехпалые лапки и вертится у зеркала.
Ему тревожно.
Осмотр живота не оставляет никаких надежд, и замшевый крокодил бежит к другому замшевому крокодилу за утешением и поддержкой.
Сюжет №2
Два замшевых крокодила осматривают безнадежный живот.
Первый плачет и ищет утешения, второй ходит по комнате в тяжелых раздумьях.
Потом он хладнокровно отсылает первого к врачу и закрывает дверь на цепочку и замок. Убедившись, что первый ушел, он открывает замок, снимает цепочку и идет к третьему крокодилу.
Они здороваются за руку, покупают пива и обсуждают проблему живота первого крокодила.
Сюжет №3
Три замшевых крокодила разглядывают свои животы, почесываются и мажутся серной мазью.
Наружность первого крокодила слегка повреждена.
Сюжет №4
Четыре замшевых крокодила трутся друг о друга животиками и спинками.
Два фиолетовых - в одной комнате, а два ядовито-желтых в соседней.
Два фиолетовых крокодила заканчивают тер и первый закуривает сигарету, а второй начинает подкрашивать стершуюся с губ помаду.
Все происходит благочинно и порядочно, как вдруг на животе фиолетового крокодила с губами внезапно открывается маленькое окошко.
Из окошка высовывается детеныш и говорит: “Можно я в конце-то концов появлюсь на свет?!”
- Что ты! Что ты! - пугается фиолетовый крокодил с губами и захлопывает окошко и заклеивает его лейкопластырем.
(Фиолетового крокодила с сигаретой нервно передергивает).
- А когда - царапает форточку детеныш, - когда я появлюсь на свет?
- Со временем, - торопливо успокаивает его крокодил с губами и занавешивает окошко тряпочкой.
(Фиолетовый крокодил с сигаретой втайне надеется, что это время никогда не наступит). Перед его глазами кадр - мотоцикл “Харлей Девидсон”.
В это время за стеной происходит следующее.
Из животика ядовито-желтого крокодила сбегают детеныши в количестве 7 штук. Ядовито-желтые крокодилы просыпаются, приходят в ужас и пытаются запихать детенышей обратно в живот.
Детеныши не запихиваются, а только весело играются по углам.
Тогда ядовито-желтые замшевые крокодилы заталкивают их соседям под дверь. Происходит невообразимый скандал.
Посылают за дворником.
Сюжет №5
Пять взрослых крокодилов с дворником во главе гоняют посредством метлы детенышей по комнате - детеныши забиваются в вентиляционную трубу.
Сюжет №6
Шесть замшевых крокодилов, почесываясь, утаптывают трехпалыми лапками площадку для игры в гольфы.
Выигрывает тот, у кого гольфы самые красивые.
Тот, кто забыл свои гольфы дома - получает приз зрительских симпатий.
Сюжет №7
Семь маленьких разноцветных замшевых крокодилов бегают по вентиляционным трубам и в лимонно-желтый живот возвращаться не желают.
Они подглядывают за большими крокодилами, когда те трутся спинками и животиками. Большие крокодилы швыряются в них комнатными тапочками.
В ответ на такие действия маленькие замшевые крокодилы гневно призывают всех детенышей вылазить из животов.
Начинаются массовые беспорядки и заколачивание вентиляционных труб.
Сюжет №8
Восемь замшевых крокодилов стоят в очереди за серной мазью.
Наружность первого крокодила повреждена значительно, гораздо больше, чем в сюжете №3.
Сюжет №9
Девять замшевых крокодилов ходят по полю для игры в гольфы.
Их гольфы великолепны.
Жюри делает пометки в красных книжицах.
Мимо под конвоем проводят лимонно-желтых крокодилов.
Они арестованы за невнимание.
Им предъявляем огромный иск за моральный и материальный ущерб, нанесенный замшевому крокодильему обществу.
Народ провожает их возмущенными выкриками и плевками.
Сюжет №10
Десять замшевых корреспондентов фотографируют момент избиения первого чесоточного крокодила.
Его бьют, что называется, всем миром.
Удовлетворенный мир потихонечку расходится.
Наружность первого крокодила повреждена невероятно.
Еще сильнее, чем в сюжете №8.
Сюжет №11
Тысячи замшевых крокодилов мечтают о мотоцикле “Харлей Девидсон” и о победе в игре в гольфы.
Сюжет №12
Миллионы замшевых крокодилов безуспешно пытаются бороться с эпидемией чесотки.
Сюжет №13
Миллиарды крокодилов идут по улицам.
В трехпалых лапках у них зажаты транспаранты: “За одного замшевого крокодила трех незамшевых дают!”, “Даешь заколоченные вентиляционные трубы!”, “Детеныши - в живот!”, “Долой чесотку!” и “Замшевый крокодил - это звучит гордо!”
Титры. Темнота вентиляционной трубы, топот крокодильих лапок, шушуканье, тихий смех.
Голос за кадром:
- Несмотря на заколачивание вентиляционных труб количество детенышей, сбежавших из животов неукоснительно растет. Это настораживает и заставляет задуматься весь цвет замшевого крокодильего общества.
Посвятите меня в деревья
Нет! Никто не умеет меня спасать.
Кроме деревьев, с которых можно свисать,
С которыми можно молчать,
С которых можно торчать
рысьим раскосоглазием из ветвей.
Достаточно одного движения бровей
Какой-нибудь незнакомой липы
Чтоб у меня прекратились предсмертные хрипы.
Посетите меня, деревья,
Посидите со мной, деревья,
Посвятите меня в деревья,
Пожалуйста!
* * *
Природа чемодана такова,
Что в чемодане может жить сова
И две совы, и дважды две совы,
А пять уже не вместится, увы!
Природа чемодана так мудра,
Что в нём возможно жительство бобра.
А вот семьи бобров уже никак,
Ведь чемодан, простите, не чердак!
Природа чемодана так проста,
Что в нём уместна цапля без хвоста,
И полбобра, и унция совы,
А мы уже не вместимся, увы!
КТО?
Когда у лампочки поднимается температура -
Кто потрогает губами её горячий лоб
И скажет: "Тебе нужно лечь в постель
И выпить чая с малиной."?
Кто положит отогреваться за пазуху
Озябшее простуженное мороженое?
Не так уж совершенна медицина,
Не так уж мы добры и хороши,
Если маленький
вечно влюблённый водопроводный кран,
заболевший триппером,
никто не погладит по латунной щеке,
никто не накормит с руки "трихополом",
а лишь поплотнее закрутит
"Чтоб не капало,,,"
Повара
В пятницу после обеда
Повара становятся на табуреты,
Украшают макаронами ёлку,
Ставят на полку
Деда Мороза из марципанов,
Снегурочку из мармеладных тюльпанов -
Многострадальных друзей детворы.
Потом обходят дворы
Со снежинками из сахарной ваты,
Приплясывают и припевают, как акробаты,
И воруют с окошек рождественскую колбасу -
Ведь Новый Год на носу -
Нельзя оставаться голодным
В такой праздник.
Про дворников
Дворники
мокрые листья
метут со ступенек метро.
Потом садятся на мётлы,
взлетают
и дерутся в небе мусорными вёдрами
и совками.
Мусор падает на людей, собак и транспортные средства.
Собаки пугаются,
А люди
сбивают дворников разными приспособлениями,
отбирают у них мётлы
и заставляют убирать пылесосами.
Пылесосы гудят, дворники разговаривают с пылесосами,
смотрят в пылесосную трубу на небо и друг на друга
и выращивают новые метёлки в мусорных вёдрах.
* * *
У Нефертити трещинка на скуле.
Она идет в одном нижнем белье
Через пустой трамвайный салон,
Не являя собой эталон
Общепонятой красоты.
У нее тритоньи следы,
И каждый - разного цвета.
Жаль, что в трамвае нет туалета и душа -
Ей не мешало бы вымыть уши,
Намылить шею и вздернуть
на острых трамвайных рожках...
Глазеть, как она превращается в сороконожку,
Надевает чулок на каждую пятую ногу,
Говорит: "Ради Бога!
Оставьте меня в покое!"
(И всё такое)
Поправляет хохолок, как будто
Она какаду.
Спрыгивает на полном ходу.
Уходит...
* * *
Так ли уж прекрасны те, кого мы любим?
- Да, - говорю я, - те, кого мы любим
поистине прекрасны.
Они красочны, как фломастерная живопись
эпохи детского сада.
Они нарисованы на глянцевой бумаге
наших восторженных взглядов и снов.
Они прекрасно непропорциональны,
Они блестят при свете лампы,
И исчезают как-то незаметно и бесповоротно,
Как наши альбомы с фломастерной живописью
эпохи детского сада.
* * *
Я в луже вверх тормашками
С дурацкими замашками.
С улыбкою корявою
И памятью дырявою.
Я в луже отражаюся
И матом выражаюся.
Как чучело двухмерное
Немытое и скверное
И никому не нужное,
Поскольку внутрилужное.
* * *
А у любви ни губ ни тела,
ни головы, ни живота.
Она бестельна, и всецело
бесцельна, но не так проста,
Как мы вначале полагали,
Делимые на рай и ад,
Мы, с головою и ногами.
Столь сложные!
(На первый взгляд...)
* * *
У асфальта пересохло горло.
Деревья встали на голову
И болтают ногами в небе.
Я хотела купить мертвых подснежников,
Но купила буханку живого хлеба,
И он сопит, свернувшись у меня за пазухой.
Не романтично?
Зато чертовски вкусно!
Небо-труба
Рукой отгоняя с горячего лба
Осино-матрасную стаю,
Я мыслила: небо - такая труба,
В которую мы вылетаем.
Но небо, надувшись щекою рябой,
Совсем не имело охоты
(а так же желанья) являться трубой
Для вылета всякого сброда.
И я, потеряв ко всему интерес,
Продолжила пивораспитье,
Решив, что нетрубообразность небес
Не худшее в мире событье.
* * *
На грядке крыши я торчу,
Где чучела антенн маячат.
Моё торчание не значит,
Что я отсюда полечу.
И люди, глаз не поднимая,
Пристойно ползают внизу.
А я похожа на грозу,
Которая в начале мая.
* * *
Ужасно грустно. Хочется душить
Весёлых птиц, за окнами галдящих.
И жизнь не сложнее порешить,
Чем спрятать куклу в деревянный ящик.
Ужасно грустно. Поезда звенят.
Всё без толку - любимых не привозят.
Лишь голуби по лужам семенят -
Сиреневые пальчики морозят.
А обезьянке плюшевой смешно.
Ведь ей воображаемого банана
Достаточно. Листва ползёт в окно,
Как эскадрон летучих тараканов.
Ужасно грустно. Радио хрипит
И, видимо, скончается к обеду,
И птица недодушенная злит,
И поезда с любимыми не едут.
Ура!
Ура!
Каждому солнечному дню,
Стрелам ресниц, натянутым
на дрожащую тетиву век,
нацеленным на мишени
моих зрачков;
Утренней кареокости пива,
Вечерней осторожности прикосновений рук,
изучающих гамму моего тела,
и не умеющих брать
фальшивых нот.
Ура!
Весне, выглядывающей из-за плеча февраля
вместе с дождями, что вскоре
взорвут землю, поранив её
бутылочными осколками
зелёной травы.
Когда я научусь говорить, не разжимая губ,
я расскажу о том,
как вертится пластинка весеннего дождя,
надетая на иглу зонта-патефона,
заикающаяся от волнения,
но не умеющая брать
фальшивых нот.
Я ужасно красивая...
Я ужасно красивая
Одинокая женщина
Чёрт знает какого возраста
И небольшого размера.
Очень люблю свою гармонь
И чужих мужчин.
Особенно приятна для окружающих,
когда молчу,
Поэтому приятной бываю редко.
О ТОМ, КАК Я УМРУ
В конце концов я буду суровой костлявой старухой
с жестяными зубами и невыносимым характером.
Я буду гонять клюкою надоедливых кошек,
И давать поджопники застенчивым юным поэтам.
Меня не будут любить ни люди, ни звери,
а у божьих коровок при моем приближении
будут наблюдаться сильные головные боли.
Я умру, пережив всех своих друзей, в возрасте 98 лет
на берегу осеннего холодного моря,
отбросив на несколько шагов пустую бутылку из-под вина.
17 сентября в 7 часов вечера смерть поднесет к моему лицу
тонкий костяной крючок. Прямо в тот момент,
когда я попытаюсь вывернуть ей за шиворот банку с мальками.
Она посмотрит на меня, откатит ногой бутылку и скажет:
- Все. Хватит.
- Но разве здесь не осталось уже никого, кто бы заплакал обо мне? - спрошу я.
- Никого, - ответит Смерть.
- И я никому не причиню боль тем, что исчезну? - спрошу я.
- Никому, - ответит Смерть.
И тогда я нацеплю свою верхнюю губу на тонкий костяной крючок,
и подергаю леску, уходящую в небо, теперь уже полностью готовая
к тому, чтобы меня вытаскивали.
* * *
Я скакала на коне.
Ты был конь и был во мне.
После я была лошадкой
Тоже по твоей вине.
А потом ты был, как лось!
Ты был сзади и насквозь.
А потом мы так устали,
Что уже скакали врозь.
Тараканы из прихожей
Поглядев на наши рожи
Заплясали, заскакали,
А потом уснули тоже.
Так уснули все лисицы,
Рыбы, ястребы, острицы.
И сопят в плечо друг другу.
В центре маленькой столицы.
Сюжеты из жизни замшевых крокодилов
(короткий автобиографический сценарий к фильму-хронике)
Сюжет №1
Замшевый крокодил напряженно разглядывает свой живот.
Он поджимает трехпалые лапки и вертится у зеркала.
Ему тревожно.
Осмотр живота не оставляет никаких надежд, и замшевый крокодил бежит к другому замшевому крокодилу за утешением и поддержкой.
Сюжет №2
Два замшевых крокодила осматривают безнадежный живот.
Первый плачет и ищет утешения, второй ходит по комнате в тяжелых раздумьях.
Потом он хладнокровно отсылает первого к врачу и закрывает дверь на цепочку и замок. Убедившись, что первый ушел, он открывает замок, снимает цепочку и идет к третьему крокодилу.
Они здороваются за руку, покупают пива и обсуждают проблему живота первого крокодила.
Сюжет №3
Три замшевых крокодила разглядывают свои животы, почесываются и мажутся серной мазью.
Наружность первого крокодила слегка повреждена.
Сюжет №4
Четыре замшевых крокодила трутся друг о друга животиками и спинками.
Два фиолетовых - в одной комнате, а два ядовито-желтых в соседней.
Два фиолетовых крокодила заканчивают тер и первый закуривает сигарету, а второй начинает подкрашивать стершуюся с губ помаду.
Все происходит благочинно и порядочно, как вдруг на животе фиолетового крокодила с губами внезапно открывается маленькое окошко.
Из окошка высовывается детеныш и говорит: “Можно я в конце-то концов появлюсь на свет?!”
- Что ты! Что ты! - пугается фиолетовый крокодил с губами и захлопывает окошко и заклеивает его лейкопластырем.
(Фиолетового крокодила с сигаретой нервно передергивает).
- А когда - царапает форточку детеныш, - когда я появлюсь на свет?
- Со временем, - торопливо успокаивает его крокодил с губами и занавешивает окошко тряпочкой.
(Фиолетовый крокодил с сигаретой втайне надеется, что это время никогда не наступит). Перед его глазами кадр - мотоцикл “Харлей Девидсон”.
В это время за стеной происходит следующее.
Из животика ядовито-желтого крокодила сбегают детеныши в количестве 7 штук. Ядовито-желтые крокодилы просыпаются, приходят в ужас и пытаются запихать детенышей обратно в живот.
Детеныши не запихиваются, а только весело играются по углам.
Тогда ядовито-желтые замшевые крокодилы заталкивают их соседям под дверь. Происходит невообразимый скандал.
Посылают за дворником.
Сюжет №5
Пять взрослых крокодилов с дворником во главе гоняют посредством метлы детенышей по комнате - детеныши забиваются в вентиляционную трубу.
Сюжет №6
Шесть замшевых крокодилов, почесываясь, утаптывают трехпалыми лапками площадку для игры в гольфы.
Выигрывает тот, у кого гольфы самые красивые.
Тот, кто забыл свои гольфы дома - получает приз зрительских симпатий.
Сюжет №7
Семь маленьких разноцветных замшевых крокодилов бегают по вентиляционным трубам и в лимонно-желтый живот возвращаться не желают.
Они подглядывают за большими крокодилами, когда те трутся спинками и животиками. Большие крокодилы швыряются в них комнатными тапочками.
В ответ на такие действия маленькие замшевые крокодилы гневно призывают всех детенышей вылазить из животов.
Начинаются массовые беспорядки и заколачивание вентиляционных труб.
Сюжет №8
Восемь замшевых крокодилов стоят в очереди за серной мазью.
Наружность первого крокодила повреждена значительно, гораздо больше, чем в сюжете №3.
Сюжет №9
Девять замшевых крокодилов ходят по полю для игры в гольфы.
Их гольфы великолепны.
Жюри делает пометки в красных книжицах.
Мимо под конвоем проводят лимонно-желтых крокодилов.
Они арестованы за невнимание.
Им предъявляем огромный иск за моральный и материальный ущерб, нанесенный замшевому крокодильему обществу.
Народ провожает их возмущенными выкриками и плевками.
Сюжет №10
Десять замшевых корреспондентов фотографируют момент избиения первого чесоточного крокодила.
Его бьют, что называется, всем миром.
Удовлетворенный мир потихонечку расходится.
Наружность первого крокодила повреждена невероятно.
Еще сильнее, чем в сюжете №8.
Сюжет №11
Тысячи замшевых крокодилов мечтают о мотоцикле “Харлей Девидсон” и о победе в игре в гольфы.
Сюжет №12
Миллионы замшевых крокодилов безуспешно пытаются бороться с эпидемией чесотки.
Сюжет №13
Миллиарды крокодилов идут по улицам.
В трехпалых лапках у них зажаты транспаранты: “За одного замшевого крокодила трех незамшевых дают!”, “Даешь заколоченные вентиляционные трубы!”, “Детеныши - в живот!”, “Долой чесотку!” и “Замшевый крокодил - это звучит гордо!”
Титры. Темнота вентиляционной трубы, топот крокодильих лапок, шушуканье, тихий смех.
Голос за кадром:
- Несмотря на заколачивание вентиляционных труб количество детенышей, сбежавших из животов неукоснительно растет. Это настораживает и заставляет задуматься весь цвет замшевого крокодильего общества.
Посвятите меня в деревья
Нет! Никто не умеет меня спасать.
Кроме деревьев, с которых можно свисать,
С которыми можно молчать,
С которых можно торчать
рысьим раскосоглазием из ветвей.
Достаточно одного движения бровей
Какой-нибудь незнакомой липы
Чтоб у меня прекратились предсмертные хрипы.
Посетите меня, деревья,
Посидите со мной, деревья,
Посвятите меня в деревья,
Пожалуйста!