Редькин и курточка
Как-то раз завод закупил фирменную спецодежду и раздал её рабочим и служащим. Одежда была хорошая, блестящая свежей синтетикой и логотипами предприятия. Выдали её и Редькину. Выдали не потому, что не подумали, а потому что обязаны были выдать, и не удивлюсь, если кладовщица, сунув чистые обновы в чёрные мазутные ручонки Редькина, усомнилась в рассудочности богов, возложивших венок благодати на голову осла.
Редькин никогда не носил хороших вещей с логотипами, кроме тех, на которых написано что-то вроде "Xiygianghyai" или "Фабрика N3 им. Падших Партизан", и обрадовался несказанно. Он ворвался в цех с торжествующим криком, метался по слесарке, даже хотел раздать долги, но вовремя опомнился и ушёл на обед.
- Куртка хорошая. Пойду в ней на охоту завтра. Все белки мои будут.
- Ружьё можешь не брать, Миша, они и так со смеху умрут.
- Дур-р-рак ты! На охоту как на праздник! Понимал бы чего, пацан - штаны на лямках!
Редькин был возбуждён, побрызгивал супом меж двух зубов и расписывал, как охотники, разодетые в лучшие , вычищенные от грязи одежды, ведут своих вычищенных собак по тайным звериным тропам и бьют зверя из хорошо вычищенного оружия. Потом они собираются у общего костра, пьют хорошую очищенную водку, ведут беседы об особенностях боеприпасов и повадках зверей.
- А польку-бабочку они не пляшут и не состязаются ли в силе и ловкости на канделябрах? - спросил я.
- Дур-р-рак ты! Это же братство охотничье, а ты дурень сопливый! Тебе бы девятой дробью в задницу выстрелить, чтобы ума прибавить, да ведь ты плакать станешь, а я слёзы не выношу.
Стало ясно, что раньше, когда у него не было курточки, Редькин стеснялся ходить вместе с охотниками и от того прятался где-нибудь и напивался, не видя ни зверя, ни птицы. Иногда даже он говорил, будто идёт на охоту, а сам никуда не шёл, покупал "боярку" и пил её у себя дома.
- Завтра надену курточку и пойду белку бить - племяшка давно шапочку просит.
У Редькина была племянница и была она у него больна хронически, что ни в школу не ходила, ни в цирк, чтобы не напугать никакое животное ни там, ни там, но хоть её никуда из дома не пускали, а хотелось девочке шапочку, чтобы она могла её надевать и представлять себя гуляющей, как и прочие нормальные люди. Редькин любил девочку и обещал ей настрелять белочек на шапочку. Можно себе представить радость племянницы, когда Редькин сказал, что у неё будет своя собственная шапочка из белочек. Она наверное хохотала, когда Редькин показывал ей, как белочки скачут, грызут орешки и корчатся в муках, когда заряд дроби разносит их на клочья.
- Миша, а как ты убиваешь белку, чтобы шкуру не повредить?
- А сам не догадался? Беру одну дробинку в патрон и стреляю ей глаз. Дробинка попадает в глаз, а вылетает через задницу вместе с потрохами. Так даже удобно - потрошить не надо.
Только на моей памяти Редькин 10 лет бил белок на шапочку и набил с его слов что-то около нескольких десятков тысяч. Нисколько не смеюсь над больной девочкой, но голова у неё должна была быть размером с монгольфьер, так как до сих пор не хватало нескольких шкурок.
* * *
После выходных Редькин пришёл на работу грубый, крикливый и без курточки. К нему пристали с вопросами.
- Ну, значит, напал я на след... Варнак напал на след, и погнали мы белку. Шустрая! Она в кусты и мы в кусты. Она в болото и мы в болото. Она на ель и мы на ель. Загнали на самую верхушку. Сидит, визжит, переживает. Варнак тоже у меня в раж вошёл - так и падает мне в ноги, так и трясётся. Достал я заветный патрон с дробиной и пульнул ей в глаз. Она - "вяк!" и упала.
- И всю куртку тебе обосрала?
- Не, там на заднем плане кабан шёл и его дробиной ранило.
Редькин достал из верстака жёлтый кабаний клык и погрозил нам:
- Кабаны злы!
Оказалось, что кабаны злы, но близоруки, и когда Редькин кинул раненому зверю куртку, то тот решил, что это Редькин и есть, и стал рвать куртку, и не остановился, пока не разорвал весь логотип на буквы.
Мише дали сигарету, потому что хоть он и был дураком, но по-человечески всем стало жалко его курточку.
- Жаль, белку не успел подобрать, - горюнился охотник. - Такая шкурка хорошая для племянницы.
- Что ты врёшь, дурак ты этакий?!
Это вдруг в слесарку вошёл Шевелёв - охотник настоящий и человек толковый. Он не любил, когда кто-то врёт про охоту, и всегда разоблачал таких врунов.
- Иду по лесу, слышу орёт кто-то. Думаю, не иначе Миша нажрался опять, пошёл к нему. Подхожу метров на десять, вижу Редькин пьяный в Варнака целится и орёт "боишься меня!", а у того ноги задние отнялись от страха и он на передних от него улепётывает. Миша, говорю, ты бы хоть раз на охоте не пил, да подбил бы кого, да домой матери принёс. И что ты думаешь? Он увидал меня, заорал того пуще, швырнул в меня курткой и убежал в лес...
- Куртку взял? - подал голос Редькин.
- В блевоте вся твоя куртка, я её даже трогать не стал.
- Саня, - обратились к Шевелёву, - а белок редькинских взял?
- Каких ещё белок! Он знает ли, какие они - белки? Там столько фанфуриков "Боярки" валялось, что он только "белочку" мог словить! - кипятился Шевелёв и осуждающе разглядывал горе-охотника.
Все смеялись, все глумились над Михаилом Ивановичем, и он, кажется, тоже смеялся, но когда спрашивали про шапочку, то он смурнел и отмахивался:
- Скорняка найти не могу, а то бы уж подарил шапочку племяшке своей...