Про бабушку
Предыдущая серия
Читаю я дядюшку и наваливаются собственные воспоминания. Дедушку я не видела - он умер за четыре года до моего рождения. Тетю Лиду если и видела, то не помню. А вот бабушку помню хорошо.
<...>
Мама любила шутить над нами, и каждый разпридумывала все новые и новые шутки. Когда я глядел в зеркальце, она тут жестроила страшную рожу и когда я затравлено, оборачивался, её лицо былобезмятежно спокойно. Но особенно было удивительно постоянное исчезновениекарандаша, которым я рисовал очередной самолет или танк на бумаге. Чтобыувидеть чудесное возвращение карандаша, мне надо было подойти к маме и сказатьритуальную фразу « Петелька-метелька,дай карандашик - мой барбарашик», - и после этого наблюдать чудесное появлениекарандаша из расстегнутой пуговичной петли ее кофточки. А еще меня,периодически вечером, не узнавали и абсолютно серьёзно папа, мама и сестра спрашивали друг у друга: «Что унас делает Витька Шагиров?», - соседский мальчик моего возраста и при этом недоумевать, куда делся их замечательный сынок. Черезнекоторое время я начинал ощущать беспокойство и доказывать, что я никакой неШагиров. Главным аргументом был пластмассовый слоник, который я показывал им, доказывая,что у Шагирова Вити - барашек. Тогда они все начинали утверждения о том, чтослоника можно похитить или подменить. Смоей стороны оставался последний аргумент: «Ну, тогда понюхайте меня». Послетщательного обнюхивания и достаточно сложной дискуссии, узнали или нет, наконец,следовало признание во мне своего сына и брата. Действительно и слоник мой, ипахну я, как их сын. В этот момент я был счастлив. Как мало нужно ребенку длярадости, а впрочем, и для горя.
Помню я эти бабушкины шутки. Терпеть не могла =) или ругалась, или пожимала плечами и уходила играть - пока не перестанут говорить чушь. Вообще я как скрытый кинестетик (в последнее время ставший вовсе даже явным кинестетиком) болезненно относилась к чужим прикосновениям. И, будучи младшим существом в клане, страдала от всех родственных объятий-поцелуйчиков. Задокументирован случай, когда мы отмечали какой-то семейный праздник. Бабушка с мамой колдовали на кухне, а я общалась в комнате с дальними родственниками. А потом влетела в кухню и спряталась под столом со словами "замучали, гады!". Этого я не помню в силу возраста. Возможно, из-за таких вот эпизодов меня и считают неблагодарной поросей, которая семью ни во что не ставит.
<...>
Как только приходил домой я попадал в цепкие лапы режима. С четким распорядком, где нужно было мыть тщательно руки, есть горячий борщ, котлеты, пить компот. Потом был мертвый час, с обязательным послеобеденным сном, и обязательным чтением перед сном.
Впоследствии, я много лет работал врачом в тюрьме. В тюрьме была должность заместитель начальника тюрьмы по режиму. Теперь я понимаю, что мама была бы идеальным замом. Зона была бы образцово - показательной. Как всем заключенным мне нужна была не свобода, а воля.
К счастью, я не так много общалась с бабушкой. Да и к единственной внучке, находящейся в пределах досягаемости, бабушка относилась более трепетно. Но оставаться у нее я очень не любила.
<...>
Мама после того, как я находился, успокоившись,пела очень запомнившуюся мне с детствапесню: « Ох, загулял, загулял паренёк, мальчишка мал молодой, молодой, вкрасной рубашоночке, хорошенький такой». Когда она пела, в голосе звучалагоречь.
Ой, помню. Первая песня, которую я выучила и пела. "Потерял он улицу, потерял он дом родной, потерял он девицу с распущеной косой. Ох, загулял, загулял, загулял, парень сам молодой-молодой, в красненькой рубашоночке, хорошенькАй такой.
Автор мемуаров - Косарецкий Владимир Николаевич
Читаю я дядюшку и наваливаются собственные воспоминания. Дедушку я не видела - он умер за четыре года до моего рождения. Тетю Лиду если и видела, то не помню. А вот бабушку помню хорошо.
<...>
Мама любила шутить над нами, и каждый разпридумывала все новые и новые шутки. Когда я глядел в зеркальце, она тут жестроила страшную рожу и когда я затравлено, оборачивался, её лицо былобезмятежно спокойно. Но особенно было удивительно постоянное исчезновениекарандаша, которым я рисовал очередной самолет или танк на бумаге. Чтобыувидеть чудесное возвращение карандаша, мне надо было подойти к маме и сказатьритуальную фразу « Петелька-метелька,дай карандашик - мой барбарашик», - и после этого наблюдать чудесное появлениекарандаша из расстегнутой пуговичной петли ее кофточки. А еще меня,периодически вечером, не узнавали и абсолютно серьёзно папа, мама и сестра спрашивали друг у друга: «Что унас делает Витька Шагиров?», - соседский мальчик моего возраста и при этом недоумевать, куда делся их замечательный сынок. Черезнекоторое время я начинал ощущать беспокойство и доказывать, что я никакой неШагиров. Главным аргументом был пластмассовый слоник, который я показывал им, доказывая,что у Шагирова Вити - барашек. Тогда они все начинали утверждения о том, чтослоника можно похитить или подменить. Смоей стороны оставался последний аргумент: «Ну, тогда понюхайте меня». Послетщательного обнюхивания и достаточно сложной дискуссии, узнали или нет, наконец,следовало признание во мне своего сына и брата. Действительно и слоник мой, ипахну я, как их сын. В этот момент я был счастлив. Как мало нужно ребенку длярадости, а впрочем, и для горя.
Помню я эти бабушкины шутки. Терпеть не могла =) или ругалась, или пожимала плечами и уходила играть - пока не перестанут говорить чушь. Вообще я как скрытый кинестетик (в последнее время ставший вовсе даже явным кинестетиком) болезненно относилась к чужим прикосновениям. И, будучи младшим существом в клане, страдала от всех родственных объятий-поцелуйчиков. Задокументирован случай, когда мы отмечали какой-то семейный праздник. Бабушка с мамой колдовали на кухне, а я общалась в комнате с дальними родственниками. А потом влетела в кухню и спряталась под столом со словами "замучали, гады!". Этого я не помню в силу возраста. Возможно, из-за таких вот эпизодов меня и считают неблагодарной поросей, которая семью ни во что не ставит.
<...>
Как только приходил домой я попадал в цепкие лапы режима. С четким распорядком, где нужно было мыть тщательно руки, есть горячий борщ, котлеты, пить компот. Потом был мертвый час, с обязательным послеобеденным сном, и обязательным чтением перед сном.
Впоследствии, я много лет работал врачом в тюрьме. В тюрьме была должность заместитель начальника тюрьмы по режиму. Теперь я понимаю, что мама была бы идеальным замом. Зона была бы образцово - показательной. Как всем заключенным мне нужна была не свобода, а воля.
К счастью, я не так много общалась с бабушкой. Да и к единственной внучке, находящейся в пределах досягаемости, бабушка относилась более трепетно. Но оставаться у нее я очень не любила.
<...>
Мама после того, как я находился, успокоившись,пела очень запомнившуюся мне с детствапесню: « Ох, загулял, загулял паренёк, мальчишка мал молодой, молодой, вкрасной рубашоночке, хорошенький такой». Когда она пела, в голосе звучалагоречь.
Ой, помню. Первая песня, которую я выучила и пела. "Потерял он улицу, потерял он дом родной, потерял он девицу с распущеной косой. Ох, загулял, загулял, загулял, парень сам молодой-молодой, в красненькой рубашоночке, хорошенькАй такой.
Автор мемуаров - Косарецкий Владимир Николаевич