Есть ли жизнь после колесования?
Пишут из самой гущи событий:
"После обеда я ездил за город посмотреть на трёх колесованных утром, но ещё живых убийц и делателей фальшивой монеты. Зрелище было отвратительное. Они получили только по одному удару колесом по каждой ноге и руке и после того были привязаны к трём укреплённым на шестах колёсам. Один из них, старый и очень болезненный, был уже мёртв; но оба другие, ещё молодые, вовсе не имели на лице смертной бледности, напротив были очень румяны. Меня уверяли, что люди в таком положении жили иногда от четырёх до пяти дней.
Эти двое были так веселы, как будто с ними ничего не случилось, преспокойно поглядывали на всех и даже не делали кислой физиономии.
Но больше всего меня удивило то, что один из них с большим трудом поднял свою раздробленную руку, висевшую между зубцами колеса (они только туловищем были привязаны к колёсам), отёр себе рукавом нос и опять сунул её на прежнее место; мало того, запачкав несколькими каплями крови колесо, на котором лежал лицом, он в другой раз, с таким же усилием, снова вытащил ту же изувеченную руку и рукавом обтёр его.
Я вспомнил при этом об одном истинном происшествии, случившемся здесь года четыре тому назад с одним повешенным за рёбра; он в первую ночь после казни имел ещё столько силы, что мог приподняться кверху и вытащить из себя крюк. Упав на землю, несчастный на четвереньках прополз несколько сот шагов и спрятался; но его нашли и опять повесили точно таким же образом".
Автор - камер-юнкер Карла-Фридриха Гольштейн-Готторпского, зятя Петра Первого, и наблюдения свои он сделал в России в начале 1720-х годов. Что и говорить: дикая, дикая страна. Румяные колесованные "преспокойно поглядывают" на зрителей, приехавших издалека (но не забывших предварительно хорошо отобедать), и вытирают себе мокрые носы раздробленными руками.
"После обеда я ездил за город посмотреть на трёх колесованных утром, но ещё живых убийц и делателей фальшивой монеты. Зрелище было отвратительное. Они получили только по одному удару колесом по каждой ноге и руке и после того были привязаны к трём укреплённым на шестах колёсам. Один из них, старый и очень болезненный, был уже мёртв; но оба другие, ещё молодые, вовсе не имели на лице смертной бледности, напротив были очень румяны. Меня уверяли, что люди в таком положении жили иногда от четырёх до пяти дней.
Эти двое были так веселы, как будто с ними ничего не случилось, преспокойно поглядывали на всех и даже не делали кислой физиономии.
Но больше всего меня удивило то, что один из них с большим трудом поднял свою раздробленную руку, висевшую между зубцами колеса (они только туловищем были привязаны к колёсам), отёр себе рукавом нос и опять сунул её на прежнее место; мало того, запачкав несколькими каплями крови колесо, на котором лежал лицом, он в другой раз, с таким же усилием, снова вытащил ту же изувеченную руку и рукавом обтёр его.
Я вспомнил при этом об одном истинном происшествии, случившемся здесь года четыре тому назад с одним повешенным за рёбра; он в первую ночь после казни имел ещё столько силы, что мог приподняться кверху и вытащить из себя крюк. Упав на землю, несчастный на четвереньках прополз несколько сот шагов и спрятался; но его нашли и опять повесили точно таким же образом".
Автор - камер-юнкер Карла-Фридриха Гольштейн-Готторпского, зятя Петра Первого, и наблюдения свои он сделал в России в начале 1720-х годов. Что и говорить: дикая, дикая страна. Румяные колесованные "преспокойно поглядывают" на зрителей, приехавших издалека (но не забывших предварительно хорошо отобедать), и вытирают себе мокрые носы раздробленными руками.