О любви (наверное)
"Она недавно лишь оправилась после первых родов и находилась в том фазисе красоты, который является наивысшей точкой её для женщин, вообще наделённых ею. Брюнетка, она была ослепительной белизны; брови у неё были чёрные и очень длинные; нос греческий, рот, как бы зовущий поцелуи, удивительной красоты руки и ноги, тонкая талия, рост скорее высокий, походка чрезвычайно лёгкая и в то же время благородная, приятный тембр голоса и смех такой же весёлый, как и характер, позволявший ей с одинаковой лёгкостью переходить от самых шаловливых игр к таблице цифр, не пугавших её ни своим содержанием, ни требуемым ими физическим трудом.
Такова была моя возлюбленная, ставшая властительницей моей судьбы; я готов был посвятить ей всю жизнь... По странной случайности, несмотря на свои двадцать два года, я принёс ей в дар свою невинность".
Ну что тут сказать? Насчёт шаловливых игр не поспоришь: автору, конечно, виднее. Властительница судьбы секретаря британского посла в Петербурге тогда только что родила сына, Павла. Может быть, она могла сойти за красавицу (хотя я, признаться, удивлён); может быть, красоту ей заменяло высокое происхождение. Вот её поклонник напротив был незнатным человеком, внуком простого шляхтича, и при этом общепризнанным красавцем, уже сведшим с ума многих светских дам по всей Европе. Поэтому слова о невинности Станислава Августа Понятовского, принесённой им в жертву великой княгине Екатерине, должны остаться на совести последнего короля Речи Посполитой.
Как бы то ни было, у любовников вроде бы был ребёнок - великая княжна Анна, родившаяся, когда её фактический отец уже был послом Августа Третьего при русском дворе, и прожившая чуть больше года. Муж Екатерины о происходящем знал, и одни пишут, будто он чуть не убил как-то красавца-поляка, другие - будто он организовал на какое-то время "любовь вчетвером" (четвёртой была Елизавета Воронцова, сестра будущей княгини Дашковой). Признаться, вдаваться в эти подробности мне не хочется. Ограничимся внешней событийной канвой: Понятовского выслали на родину, а когда Екатерина стала императрицей и внезапно овдовела, он захотел опять быть рядом с любимой. Она ему категорически отсоветовала, говоря в письмах, что в случае его приезда убьют их обоих. То ли братья Орловы, то ли просто противники польского влияния.
Потом Екатерина дала "Стасю" корону, ещё позже начала делить его королевство, да так успешно, что на старости лет ему осталось только рассказывать о своей мечте: мол, оставили бы ему кусок земли хотя б с треугольную шляпу, на котором он бы мог прожить до конца своих дней. Увы, от Речи Посполитой уже на его веку совсем ничего не осталось...
Апдейт: О Станиславе Августе обязательно надо будет написать ещё заметку, да не одну. И не две.
Такова была моя возлюбленная, ставшая властительницей моей судьбы; я готов был посвятить ей всю жизнь... По странной случайности, несмотря на свои двадцать два года, я принёс ей в дар свою невинность".
Ну что тут сказать? Насчёт шаловливых игр не поспоришь: автору, конечно, виднее. Властительница судьбы секретаря британского посла в Петербурге тогда только что родила сына, Павла. Может быть, она могла сойти за красавицу (хотя я, признаться, удивлён); может быть, красоту ей заменяло высокое происхождение. Вот её поклонник напротив был незнатным человеком, внуком простого шляхтича, и при этом общепризнанным красавцем, уже сведшим с ума многих светских дам по всей Европе. Поэтому слова о невинности Станислава Августа Понятовского, принесённой им в жертву великой княгине Екатерине, должны остаться на совести последнего короля Речи Посполитой.
Как бы то ни было, у любовников вроде бы был ребёнок - великая княжна Анна, родившаяся, когда её фактический отец уже был послом Августа Третьего при русском дворе, и прожившая чуть больше года. Муж Екатерины о происходящем знал, и одни пишут, будто он чуть не убил как-то красавца-поляка, другие - будто он организовал на какое-то время "любовь вчетвером" (четвёртой была Елизавета Воронцова, сестра будущей княгини Дашковой). Признаться, вдаваться в эти подробности мне не хочется. Ограничимся внешней событийной канвой: Понятовского выслали на родину, а когда Екатерина стала императрицей и внезапно овдовела, он захотел опять быть рядом с любимой. Она ему категорически отсоветовала, говоря в письмах, что в случае его приезда убьют их обоих. То ли братья Орловы, то ли просто противники польского влияния.
Потом Екатерина дала "Стасю" корону, ещё позже начала делить его королевство, да так успешно, что на старости лет ему осталось только рассказывать о своей мечте: мол, оставили бы ему кусок земли хотя б с треугольную шляпу, на котором он бы мог прожить до конца своих дней. Увы, от Речи Посполитой уже на его веку совсем ничего не осталось...
Апдейт: О Станиславе Августе обязательно надо будет написать ещё заметку, да не одну. И не две.