Рязанское
Рязанская региональная идентичность, все эти "удальцы и резвецы, узорочье рязанское", всегда была мне очень симпатична - несмотря на излишнюю настойчивость, с которой эта идентичность поддерживалась в соответствующей литературе. Балашов неплохо показал это в своём "Великом столе". Там князь Константин сидит в московском плену и читает свеженаписанную "Повесть о разорении Рязани Батыем". И понимает он прекрасно, что не не было большинства этих героических деталей (всего 70 лет прошло), но кажется ему, что есть в повествовании "поэтическая правда". Или просто приятно князю это читать - как рязанцу.
Тему рязанского молодечества поэксплуатировал Бородин в "Дмитрии Донском", изобразив мужика, которого лось "рогама валял и ногама топтал". Помните? Этот мужик пытался взять плату за проезд по "своей" земле со всего московского войска, шедшего навстречу Мамаю, и вполне преуспел в этом.
Но тенденция в изображении Рязани, кажется, довольно чёткая: народ храбрый, но невезучий; подвиги славные, но бессмысленные - разве что умереть, поскольку победить врага всё равно не выйдет. Нивы, подобные лесу (что-то такое вроде бы писал Карамзин), но только рядом - степь, и намного благоразумнее уйти на север, в Залесье. А тут, к югу от Оки, будут пытаться сделать что-то безнадёжное князья из Святославова племени, иногда воюя со Степью, а иногда предавая Русь ради союза со злейшим врагом - с Мамаем, например.
Сейчас-то, надо надеяться, все заинтересованные лица знают, что Олег с Мамаем не союзничал. А если б и был союз - никакого предательства общерусских интересов, крайне условно понимаемых сейчас и никак не осознававшихся в 14-м веке, в этом не было бы. В конце концов, каждый князь волен решать, за Тохтамыша он или за Мухаммед-Булака.
В отстаивании олеговой правды можно пойти и дальше, говоря, будто он пытался строить свою, третью Русь, равноправного партнёра Москвы и Литвы. Внедрялся, мол, в верховские земли, боролся за Смоленск с Литвой и умер от нервного потрясения, вызванного известием о поражении от литвы под Сверилеском. О потрясении пишет Гумилёв - вполне возможно, совсем безосновательно. Такое за ним водилось. Но третья Русь точно не могла получиться: слишком слабой получалась она и неизбежно была бы подмята Москвой на тех же основаниях, что и Казанское ханство (не для того, чтобы объединять национальные территории, а чтобы не оставить плохо лежащее кому-нибудь другому). География сказала своё веское слово в очередной раз...
А памятник Евпатию Коловрату в Рязани стоит. И гиды наверняка рассказывают об этом господине как о реально существовавшем. Я сначала думал, это какой-то герой гражданской войны, а обошёл его и вижу: Евпатий же! Вот и хорошо: памятники литературным персонажам мне всегда нравились больше.
Тему рязанского молодечества поэксплуатировал Бородин в "Дмитрии Донском", изобразив мужика, которого лось "рогама валял и ногама топтал". Помните? Этот мужик пытался взять плату за проезд по "своей" земле со всего московского войска, шедшего навстречу Мамаю, и вполне преуспел в этом.
Но тенденция в изображении Рязани, кажется, довольно чёткая: народ храбрый, но невезучий; подвиги славные, но бессмысленные - разве что умереть, поскольку победить врага всё равно не выйдет. Нивы, подобные лесу (что-то такое вроде бы писал Карамзин), но только рядом - степь, и намного благоразумнее уйти на север, в Залесье. А тут, к югу от Оки, будут пытаться сделать что-то безнадёжное князья из Святославова племени, иногда воюя со Степью, а иногда предавая Русь ради союза со злейшим врагом - с Мамаем, например.
Сейчас-то, надо надеяться, все заинтересованные лица знают, что Олег с Мамаем не союзничал. А если б и был союз - никакого предательства общерусских интересов, крайне условно понимаемых сейчас и никак не осознававшихся в 14-м веке, в этом не было бы. В конце концов, каждый князь волен решать, за Тохтамыша он или за Мухаммед-Булака.
В отстаивании олеговой правды можно пойти и дальше, говоря, будто он пытался строить свою, третью Русь, равноправного партнёра Москвы и Литвы. Внедрялся, мол, в верховские земли, боролся за Смоленск с Литвой и умер от нервного потрясения, вызванного известием о поражении от литвы под Сверилеском. О потрясении пишет Гумилёв - вполне возможно, совсем безосновательно. Такое за ним водилось. Но третья Русь точно не могла получиться: слишком слабой получалась она и неизбежно была бы подмята Москвой на тех же основаниях, что и Казанское ханство (не для того, чтобы объединять национальные территории, а чтобы не оставить плохо лежащее кому-нибудь другому). География сказала своё веское слово в очередной раз...
А памятник Евпатию Коловрату в Рязани стоит. И гиды наверняка рассказывают об этом господине как о реально существовавшем. Я сначала думал, это какой-то герой гражданской войны, а обошёл его и вижу: Евпатий же! Вот и хорошо: памятники литературным персонажам мне всегда нравились больше.