О первом польском магнате
Говорят, будто один шутейный разговор привёл самого могущественного человека в Польше и едва ли не первого персонажа польской истории, не принадлежавшего ни к династии Пястов, ни к церковной иерархии, к примерно вот такому печальному концу:
А начиналось неплохо. "Великая Польская хроника" пишет: "некий знатный юноша по имени Петр пришел из королевства Дании и был весьма радушно принят королем Болеславом, ввиду того что великий правитель, король данов, убедительно просил за него. Этот юноша отличался как военным мужеством, так и доблестным и суровым нравом, и поэтому был мил в обращении и вызывал чувства большой приязни у короля и у всех знатных". Мать его была датская принцесса, отец - некто Вильгельм Швено ("Лебедь").
Этот "юноша" якобы помог Болеславу Кривоустому завоевать Данию, а на захваченные там сокровища "приобрел для себя и для своих детей многие владения и, кроме того, благодаря щедрости короля Болеслава и его сыновей имел также некоторые наследственные владения в различных областях Польши".
Никакого завоевания Дании поляками ни в 1124 году, ни когда-либо ещё, конечно, не было. Нет также оснований утверждать, будто Пётр Власт (или Властович) был именно датчанином по происхождению. Об этом заявляет одна рыцарская повесть, но верить ей не обязательно. Вот обширные наследственные владения у Петра были - главным образом, в Силезии. Родился он скорее всего около 1080 года и был соответственно примерно на шесть лет старше Болеслава Кривоустого, ближайшим советником которого стал в 1110-е годы.
Болеслав был женат первым браком на дочери Святополка Изяславича Сбыславе. Когда последняя умерла, князь отправил Петра на Русь за новой невестой. Одни пишут, что это была сестра покойной (её отец то ли ещё княжил в Киеве, то ли уже умер); другие - что это была дочь Олега Святославича, княжившего в Новгороде Северском. Но Пётр женился на избраннице Болеслава сам, и в результате смог не только сохранить расположение князя, но и ещё более возвыситься над прочей польской знатью.
(Раз речь зашла об Олеге, не могу удержаться: его женой и предком всех Ольговичей соответственно часто уверенно называют Феофанию Музалон. Между тем археологи просто нашли печать с надписью: "Архонитисса Росии Феофания Музалонисса", и специалисты сочли Олега подходящим претендентом на роль соответствующего "архонта". Летописцы упоминают дядю Ольговичей - звали этого господина Тюпрак Осулукович, и был он половецким ханом).
Самое известное деяние Петра связано тоже с Русью. Главным врагом Болеслава Кривоустого на востоке был Володарь Перемышльский (видимо, против него с братом Васильком и был направлен союз между Краковом и Киевом). Пётр Власт попытался в 1122 году радикально решить эту проблему.
"Окружив себя свитою верных людей, он отправляется на Русь, притворяется изгнанником, уверяя, что он не может переносить свирепости короля Болеслава, умоляет Володаря, князя владимирского, о поддержке и помощи. Радуется князь Руси прибытию такого мужа, радуются и его люди такому сообществу. И хотя часто Петра спрашивали о причинах изгнания, однако он никому не раскрывает сути дела, говоря, что не полезно обнародовать замысел раньше времени. В удобное время Петр приказывает своим готовить коней, брать оружие и следовать за ним, [сам] неожиданно входит в дом Володаря, его, обедавшего, оттаскивает от стола, повергает на землю, побежденного заключает в оковы и связанного доставляет королю Болеславу как знаменательный дар. Так он, рискуя собственной жизнью, приобретает почет для родины и обеспечивает королевству покой".
По другим данным, Пётр захватил перемышльского князя во время охоты; по третьим - во время набега на Польшу. Русские летописи сообщают коротко, что поляки Володаря "яша лестью". Если всё так и было, надо признать, что Пётр проявил выдающуюся беспринципность: ведь Володарь доверял ему настолько, что даже сделал крёстным отцом одного из своих сыновей.
Володарю удалось освободиться только ценой огромного выкупа в две тысячи гривен, который, по словам фантазёра хрониста, был привезён в Польшу на верблюдах. "Вся Рутения пришла в упадок от необычайной бедности"... Наверное, отчасти подзабытая инофрмация об именно этом событии в сочетании с прозвищем "Дунин" заставила хрониста написать, будто Пётр помогал завоевать Дании. В действительности он помог ограбить часть Руси.
Пётр Власт приглашает в Польшу цистерцианцев:
В последующие годы Пётр был вторым по объёму власти человеком в Польше. Но у него появились и могущественные враги. Вторая жена Болеслава Кривоустого, немка Саломея, готовилась к боям за власть после смерти мужа: ей нужно было отстаивать права своих сыновей против их старшего сводного брата Владислава, и Пётр (вероятно, дядя Владислава) стал жертвой её интриг. Поводом для опалы стало всё то же пленение перемышльского князя: проявленное Петром в этом деле коварство было недостойно рыцаря и христианина. А потому Власта отстранили от дел.
Что происходило дальше, не совсем понятно. Возможно, Пётр вернул себе прежнее положение ещё при Кривоустом и, став его душеприказчиком, играл роль более-менее беспристрастного арбитра между Болеславичами; главной его задачей в этом качестве было нейтрализовывать попытки старшего, Владислава, расширить свои владения за счёт младших.
Возможно, опала Петра закончилась только благодаря гипотетическому племяннику Владиславу. Но и в этом случае Власт старался удержать князя от притеснения братьев. Его оппонентом в этом вопросе снова стала княгиня - жена Владислава Агнесса Австрийская. В 1145 году произошёл открытый конфликт, причины которого хронист объясняет по-своему:
"Когда король, бывши на охоте, и с ним Петр Дунин, воевода сендомирский, опоздав, в лесу ночевали, король, лежа, шуткою молвил Петру: «Лучше, думаю, жена твоя с игуменом Скринненским покоится, нежели ты здесь". А Петр королю сказал: «А что же, государь, ежели королева твоя не лучше ли с Добышем находится, нежели мы оба".
Княгиня (всё-таки только княгиня), узнав об этом разговоре, отдала тому же Добышу нужные распоряжения. Дальше следует рассказ, симметричный одной из версий похищения Володаря. Довбыш прибыл в усадьбу Власта, якобы чтобы сообщить ему важные сведения от князя. Власт принял его очень радушно; они пировали до поздней ночи, а рано утром Довбыш арестовал хлебосольного хозяина и привёз его к князю. Агнесса добивалась казни, но Владислав приказал только (нет, лучше "только") ослепить Петра и отрезать ему язык.
Эта расправа спровоцировала массовое недовольство польской знати князем-принцепсом и предопределила проигрыш им войны с братьями и получение характерного прозвища "Изгнанник". А Власт, уехавший было на Русь, вернулся на родину и, согласно легенде, получил от краковского епископа обещание: "Ты прозреешь, если построишь три монастыря и семь каменных храмов". Бедный слепец построил и того, и другого в десять раз больше, но ничего не изменилось. Епископ упрекнул его в гордыне, и тогда Власт построил-таки столько, сколько было сказано. И прозрел.
По другим данным, эти монастыри и храмы были построены раньше, чтобы выполнить условия епитимьи, наложенной самим папой из-за нарушенной клятвы верности Володарю Перемышльскому. Может, и так. Одно можно сказать точно: не прозревал Пётр Власт, увы. К моменту изгнания Владислава (1145 год) Петру было уже около 65. А спустя восемь лет он умер.
Потомки нашего героя, Дунины, до 16-го века занимали периодически сенаторские должности, но войти в круг высшей аристократии не смогли. Так, рядовая смоленская шляхта... Но один из них, некто Иван Дунин-Раецкий, прибывший в Москву в свите князя Фёдора Мстиславского в 1526 году, стал называться уже несколько иначе - Иван Раевский. И его потомки смогли завоевать блестящую репутацию уже в русской истории
А начиналось неплохо. "Великая Польская хроника" пишет: "некий знатный юноша по имени Петр пришел из королевства Дании и был весьма радушно принят королем Болеславом, ввиду того что великий правитель, король данов, убедительно просил за него. Этот юноша отличался как военным мужеством, так и доблестным и суровым нравом, и поэтому был мил в обращении и вызывал чувства большой приязни у короля и у всех знатных". Мать его была датская принцесса, отец - некто Вильгельм Швено ("Лебедь").
Этот "юноша" якобы помог Болеславу Кривоустому завоевать Данию, а на захваченные там сокровища "приобрел для себя и для своих детей многие владения и, кроме того, благодаря щедрости короля Болеслава и его сыновей имел также некоторые наследственные владения в различных областях Польши".
Никакого завоевания Дании поляками ни в 1124 году, ни когда-либо ещё, конечно, не было. Нет также оснований утверждать, будто Пётр Власт (или Властович) был именно датчанином по происхождению. Об этом заявляет одна рыцарская повесть, но верить ей не обязательно. Вот обширные наследственные владения у Петра были - главным образом, в Силезии. Родился он скорее всего около 1080 года и был соответственно примерно на шесть лет старше Болеслава Кривоустого, ближайшим советником которого стал в 1110-е годы.
Болеслав был женат первым браком на дочери Святополка Изяславича Сбыславе. Когда последняя умерла, князь отправил Петра на Русь за новой невестой. Одни пишут, что это была сестра покойной (её отец то ли ещё княжил в Киеве, то ли уже умер); другие - что это была дочь Олега Святославича, княжившего в Новгороде Северском. Но Пётр женился на избраннице Болеслава сам, и в результате смог не только сохранить расположение князя, но и ещё более возвыситься над прочей польской знатью.
(Раз речь зашла об Олеге, не могу удержаться: его женой и предком всех Ольговичей соответственно часто уверенно называют Феофанию Музалон. Между тем археологи просто нашли печать с надписью: "Архонитисса Росии Феофания Музалонисса", и специалисты сочли Олега подходящим претендентом на роль соответствующего "архонта". Летописцы упоминают дядю Ольговичей - звали этого господина Тюпрак Осулукович, и был он половецким ханом).
Самое известное деяние Петра связано тоже с Русью. Главным врагом Болеслава Кривоустого на востоке был Володарь Перемышльский (видимо, против него с братом Васильком и был направлен союз между Краковом и Киевом). Пётр Власт попытался в 1122 году радикально решить эту проблему.
"Окружив себя свитою верных людей, он отправляется на Русь, притворяется изгнанником, уверяя, что он не может переносить свирепости короля Болеслава, умоляет Володаря, князя владимирского, о поддержке и помощи. Радуется князь Руси прибытию такого мужа, радуются и его люди такому сообществу. И хотя часто Петра спрашивали о причинах изгнания, однако он никому не раскрывает сути дела, говоря, что не полезно обнародовать замысел раньше времени. В удобное время Петр приказывает своим готовить коней, брать оружие и следовать за ним, [сам] неожиданно входит в дом Володаря, его, обедавшего, оттаскивает от стола, повергает на землю, побежденного заключает в оковы и связанного доставляет королю Болеславу как знаменательный дар. Так он, рискуя собственной жизнью, приобретает почет для родины и обеспечивает королевству покой".
По другим данным, Пётр захватил перемышльского князя во время охоты; по третьим - во время набега на Польшу. Русские летописи сообщают коротко, что поляки Володаря "яша лестью". Если всё так и было, надо признать, что Пётр проявил выдающуюся беспринципность: ведь Володарь доверял ему настолько, что даже сделал крёстным отцом одного из своих сыновей.
Володарю удалось освободиться только ценой огромного выкупа в две тысячи гривен, который, по словам фантазёра хрониста, был привезён в Польшу на верблюдах. "Вся Рутения пришла в упадок от необычайной бедности"... Наверное, отчасти подзабытая инофрмация об именно этом событии в сочетании с прозвищем "Дунин" заставила хрониста написать, будто Пётр помогал завоевать Дании. В действительности он помог ограбить часть Руси.
Пётр Власт приглашает в Польшу цистерцианцев:
В последующие годы Пётр был вторым по объёму власти человеком в Польше. Но у него появились и могущественные враги. Вторая жена Болеслава Кривоустого, немка Саломея, готовилась к боям за власть после смерти мужа: ей нужно было отстаивать права своих сыновей против их старшего сводного брата Владислава, и Пётр (вероятно, дядя Владислава) стал жертвой её интриг. Поводом для опалы стало всё то же пленение перемышльского князя: проявленное Петром в этом деле коварство было недостойно рыцаря и христианина. А потому Власта отстранили от дел.
Что происходило дальше, не совсем понятно. Возможно, Пётр вернул себе прежнее положение ещё при Кривоустом и, став его душеприказчиком, играл роль более-менее беспристрастного арбитра между Болеславичами; главной его задачей в этом качестве было нейтрализовывать попытки старшего, Владислава, расширить свои владения за счёт младших.
Возможно, опала Петра закончилась только благодаря гипотетическому племяннику Владиславу. Но и в этом случае Власт старался удержать князя от притеснения братьев. Его оппонентом в этом вопросе снова стала княгиня - жена Владислава Агнесса Австрийская. В 1145 году произошёл открытый конфликт, причины которого хронист объясняет по-своему:
"Когда король, бывши на охоте, и с ним Петр Дунин, воевода сендомирский, опоздав, в лесу ночевали, король, лежа, шуткою молвил Петру: «Лучше, думаю, жена твоя с игуменом Скринненским покоится, нежели ты здесь". А Петр королю сказал: «А что же, государь, ежели королева твоя не лучше ли с Добышем находится, нежели мы оба".
Княгиня (всё-таки только княгиня), узнав об этом разговоре, отдала тому же Добышу нужные распоряжения. Дальше следует рассказ, симметричный одной из версий похищения Володаря. Довбыш прибыл в усадьбу Власта, якобы чтобы сообщить ему важные сведения от князя. Власт принял его очень радушно; они пировали до поздней ночи, а рано утром Довбыш арестовал хлебосольного хозяина и привёз его к князю. Агнесса добивалась казни, но Владислав приказал только (нет, лучше "только") ослепить Петра и отрезать ему язык.
Эта расправа спровоцировала массовое недовольство польской знати князем-принцепсом и предопределила проигрыш им войны с братьями и получение характерного прозвища "Изгнанник". А Власт, уехавший было на Русь, вернулся на родину и, согласно легенде, получил от краковского епископа обещание: "Ты прозреешь, если построишь три монастыря и семь каменных храмов". Бедный слепец построил и того, и другого в десять раз больше, но ничего не изменилось. Епископ упрекнул его в гордыне, и тогда Власт построил-таки столько, сколько было сказано. И прозрел.
По другим данным, эти монастыри и храмы были построены раньше, чтобы выполнить условия епитимьи, наложенной самим папой из-за нарушенной клятвы верности Володарю Перемышльскому. Может, и так. Одно можно сказать точно: не прозревал Пётр Власт, увы. К моменту изгнания Владислава (1145 год) Петру было уже около 65. А спустя восемь лет он умер.
Потомки нашего героя, Дунины, до 16-го века занимали периодически сенаторские должности, но войти в круг высшей аристократии не смогли. Так, рядовая смоленская шляхта... Но один из них, некто Иван Дунин-Раецкий, прибывший в Москву в свите князя Фёдора Мстиславского в 1526 году, стал называться уже несколько иначе - Иван Раевский. И его потомки смогли завоевать блестящую репутацию уже в русской истории