Лето, аэроклуб, полеты, часть 2.
В пятницу утром на аэродром пришлось ехать уже ранним утром, задача на сегодня облетать плакат, если что-то будет надо исправить, и потом работать.
Да, Лешку Паша все таки отпустил летать на «Бузовую» на планерах, решили, что чего уж тут вместе страдать то. Поэтому опять приехал на «Чайку» один, рашвартовал «Вильгу», подготовил, прогрел и опробовал мотор. Тут как раз и парашютисты свой новый вариант изделия притащили и командир звена на облёт пришёл. После вчерашних неудач от рекламного слогана осталась только надпись названия самой фирмы Zepter, поэтому плакат стал заметно короче и легче. Взлёт - отлично, и «Вильга» бодро отрывается от земли, и плакат хорошо отходит, и тут же четко «встал в потоке». Василий Степаныч сделал проход над стартом, все довольно кивнули головами - заработало! Плакат перед посадкой сброшен, Паша побежал его забирать с поля, притащил обратно к самолёту, который теперь стоял на заправке. Командир звена был доволен:
- Так, ну что Паш, я поехал на «Бузовую» там полеты летать, а ты тут заправляй самолёт и потом крутись-работай. Постарайся что бы самолёт в эти выходные на земле не стоял.
- Василий Степаныч, так а летать то кто будет?
- Да кто прийдется. На сегодня я договорился с Залозным, а там дальше посмотрим...
Лётчик-Инструктор Евгений Владимирович Залозный... Это он был прототипом лётчика-инспектора в «Белых Крыльях» (тут: https://flying-elk.livejournal.com/42712.html ) Лучше описать я его уже не сумею, повторюсь немного: «Евгений Иванович Залезный, сегодня летчик-буксировщик, а вообще летчик-инспектор по безопасности полетов всей «аэроклубовской» авиации Украины. Евгений Иванович невысокий, коротко стриженный, в своём потертом пятнистом комбенизоне, с неизменной сигаретой в зубах... Для них, мальчишек, он такой авторитет, что любое слово от него приятно. В «малую авиацию» он пришёл после двух десятков лет полетов, между прочим инструктором на истребителях Су-15 и Су-27. И в отличие от многих, не очень удачно приходящих со стороны «начальников», он быстро стал в аэроклубах «своим». Во-первых он сам летал, и летал здорово, на всей возможной аэроклубовской технике и по любым задачам - планера, самолеты, буксировка, проверки, пилотаж... Во-вторых не смотря на свои годы и опыт, он все ещё просто любил летать, и своими умениями и любовью с ними, молодыми, охотно делился. Пусть и получалось это иногда требовательно, но не обидно, даже если и с шутками и матерком, но доходчиво. Ну и сам образ лётчика - комбез, сигарета, военно-авиационные истории...»
В ожидании Лётчика Паша даже успел задремать на заднем сиденье «Вильги» одиноко стоявшей посреди всей аэродромной кутерьмы. Евгений Владимирович пришёл, клацнул дверью.
- А-а-а, привет! Ну что, готов? Вася сказал, что плакат облетал нормально? Тогда начнём... Рассказывай что тут к чему...
Пашка не без легкой робости, - хоть они уже пару лет знакомы, и даже раз на «Бланике» в зону на проверку в начале сезона слетали, но все ж перед ним целый лётчик-инспектор всей Украинской аэроклубовской авиации, рассказал продуманную им и командиром звена технологию: «Вильга» выруливает на полосу, Паша туда притаскивает плакат, зацепляет, проверяет, потом он в сторону, а самолёт взлетает...
Евгений Иванович уточнил:
- Так а ты где в это время будешь?
- Так тут, на старте вас ждать буду, вы прилетите, плакат сбросите, я его заберу, потом самолёт заправлю и по новой...
Евгений Владимирович не заметно для Паши чуть улыбнулся:
- Я понял... Ну давай тогда, грузи эту хрень и поехали на старт.
Уже приятный момент - командир звена почему-то не задумываясь выруливал в точку старта сам, а плакат ребята таскали пешим ходом, а лётчик-инспектор сразу решил, что зачем бегать, если его можно туда в самолёте подвезти. Затолкали транспарант в кабину назад, Паша устроился в правом кресле. Евгений Владимирович нажал кнопку связи:
- «Аймак», я «шесть пять сто девять», запуск для выруливания на полосу для зацепления плаката. Потом по плану вылет по маршруту номер один.
- Минуточку ждать, «сто девятый», уточняю заявочку...
«Аймак» - позывной аэроклубовского аэродрома «Чайка» в те годы. Им из кабины было видно, как на вышке руководителя полётов штурман аэроклуба Виталий Иосипович Грищенко, начал звонить по телефонам в диспетчерские службы управления воздушным движением. «Маршрут номер один» это кольцо над всем Киевом: аэродром «Чайка» - центр аэродрома «Святошино» - западная и северная Оболонь - разворот «по водному рубежу», то есть реке Днепр, на юг, до центра - мост Патона - центр аэродрома «Жуляны» - Южная Борщаговка - «Чайка».
- «Сто девятый», заявка прошла, есть добро на работу, запуск и вырулить на полосу разрешаю.
Евгений Владимирович повернул магнето, нажал кнопку «запуск», «Вильга» откликнулась чиханием двигателя, потом завелась. Покачиваясь на травяных кочках, они вырулили на старт. Паша даже за ручку управления взялся, как бы ему хотелось и дальше тут быть. Но они уже дорулили до начала полосы...
Открыть дверь, спрыгнуть с подножки в поток от винта «Вильги», вытащить плакат, подтащить за хвост, развернуть, зацепить. Паша по планерной привычке дернул веревки, убедившись, что все зацеплено надежно, отбежал в сторону, махнул летчику рукой «можно взлетать!». Почему-то вместо взлёта Евгений Владимирович ему начал махать в ответ, вроде как звать назад к самолёту. «Может забыл чего?» Паша подбежал к левой двери. Евгений Владимирович покрутил головой, махнул на право. Паша перебежал за хвостом, подбежал справа, там дверь оказалась открыта. Паша ее даже попытался снаружи закрыть, решив, что лётчик для этого его и звал. Евгений Владимирович ее опять открыл, перекрикивая шум мотора заматюкался:
- Залазь давай, чего стоишь! Давай, е-мае!!!
Паша, ещё ни чего не понимая, запрыгнул в правое кресло. Пока он там устраивался, Евгений Владимирович неслышно теперь для него заговорил в микрофон наушников, потом обернулся к нему с улыбкой:
- Не, ну а ты думал кто летать то будет?! Двери закрыл? Тогда нам разрешили, давай, взлетай...
Летчики-Пилоты-Инструктора, которые ещё и Люди-Инструктора, Спасибо Вам!!!
Как же это прекрасно - и просто лететь, а ещё и лететь по маршруту, длинному, на рычащей мотором «Вильге», в двухстах метрах над землёй, да ещё и в чистом утреннем небе над родным городом! Под их крыльями поплыли приаэродромный лесок, потом белые многоэтажки Святошино, потом раскинулась поперёк их курса серая полоса Святошинского аэродрома и впечатляюще большие ангары Антоновского завода возле неё, потом опять лес, далее белые высотки Оболони, потом темно-синяя, с зелёными островами, ширь Днепра. Над Днепром то они то как раз и повернули на юг, теперь летя к центру города.
В развороте Паша почувствовал, что самолет неожиданно странно ведёт себя по курсу, даже с креном он продолжал лететь прямо. Евгений Владимирович жестом показал «дави педаль», и «плакат сзади тормозит». Действительно видимо плакат, хоть и тянувшийся за «Вильгой» на веревках, но таки создавал значительный стабилизирующий момент, неожиданно даже более заметный чем планер. Потом уже, на земле, они обсудили, что наверное планерная веревка была намного длиннее и поэтому она не так отражалась на поведении самолёта, а тут было впечатление, что за ними тянется флюгер.
Но тем не менее полёт в стиле экскурсии продолжался. Вот они пролетели красивый и с высоты мост имени Степана Бандеры (тогда ещё Московский ;-))), потом справа начался Подол. Чуть дальше на холмах начали блестеть купола Киевских церквей и соборов, а прямо под ними оказались корпуса и доки судостроительного завода «Ленинская Кузнеца» и Киевречпорта. К сожалению даже с высоты было видно, что большая часть и оборудования и кораблей там сильно заброшены, покрылись рыжей ржавчиной и заросли кустами, но все равно выглядели впечатляюще-массивными. Потом под ними проплыла Почтовая площадь. Тут Евгений Владимирович подтолкнул ручку вправо - они слегка углубились в долину Крещатика. Но сильно далеко туда залетать нельзя было - во-первых над центром Киева была запретная зона, во-вторых когда ты летаешь на одномоторном поршневом самолёте, то тебе всегда приходится думать «а что если мотор откажет сейчас?», и поэтому летать над зелёными холмами парков и всех цветов крышами центра большого города на малой высоте не очень то и хочется. Поэтому они вскоре вернулись обратно к Днепру, пролетели вдоль зелёных склонов правого берега до Моста Патона, тут повернули на запад. Вскоре под ними проплыла Московская площадь, а оттуда и до аэродрома «Жуляны» оказалось совсем не далеко. Тут Паша начал все больше посматривать направо, там открывался район где он жил - Чоколовка-Соломенка. Вон она Севастопольская площадь, вон его улица, дом... Сколько лет он там ходил и ездил, теперь же на это все он смотрел немного сверху.
Евгений Владимирович тем временем был довольно сильно занят со связью - на пульте радиостанции перенастраивал частоты, потом чего-то там говорил в микрофон. По цифрам настроек Паша понял, что он связывается с «Жуляны - круг», потом «Жуляны - старт». И вот перед ними вытянулась сама полоса аэропорта и примыкающие к ней большим треугольником рулёжки и перроны.
В те годы аэропорт «Жуляны» был очень печально тих. Паша жил не далеко от него и поэтому отлично помнил с раннего детства практически круглосуточный шум аэропорта - завывание винтов «Антонов двадцать четыре» и свист двигателей «Яков сороковых», а днём ещё и частое рокотание двигателей «Антошек вторых» и стрекот лопастей «Кашек двадцать шестых». А потом, с начала девяностых, это все напрочь стихло. Теперь уже даже не каждый день было слышно хоть один самолет там... С высоты двести метров «Жуляны» тоже выглядели печально - длинные ряды на траве явно заброшенных самолётов, серо-ржавая громада недостроенного терминала, практически пустой перрон с несколькими тоже не очень подвижными самолетами. В дальнем углу треугольника открылись стоянки АРЗ-410 - авиаремонтного завода, но и там тоже было грустно - много Ан-двадцать четыре и шесть, но явно давно стоящие, припавшие серой пылью, лишь несколько блеснули им отражением солнца от чистого дюраля или свежей краски.
Ну и потом под ними проплыла серая лента Киевской окружной дороги, ровные рядки садов Борщаговки, сейчас уже невдалеке было видно зелёное поле «Чайки». Евгений Владимирович серьезно глянул на топливомеры под крыльями, поговорил в микрофон, теперь уже на частоте «Чайки», потом помахал рукой рукой Паше вправо - они разворачивались на ещё один такой же круг над Киевом.
Маршрут второго, да и всех последующих полётов в те три дня был одинаков, так что повторяться не буду. Скажу только, что во-первых это ни чуть не надоедало, потому что когда летаешь над городом, с которым связана вся твоя жизнь, то тебе никогда не надоедает на него смотреть сверху. Во-вторых Паша пилотировал, ручка, педали, газ, приборы. Так как в кабине «Вильги» было довольно шумно, то общались большей частью жестами - Евгений Владимирович то показывал куда подворачивать, то, когда Паша совсем уж освоившись, начинал засматриваться на город, и по своему малому опыту на тот момент, упускал контроль за каким-то из параметров полёта, типа скорость гуляла, высота, или скольжение в разворотах, то Евгений Владимирович тыкал пальцем в приборы, потом делал страшные лица и качал головой, мол «это что такое?». Паша извиняясь кивал головой в ответ, конечно потом изо всех сил начинал стараться выдерживать этот параметр аккуратнее, пока не забывал про что-то ещё, и тогда мимика повторялась. Вообщем шла работа и учеба.
Где-то в середине второго маршрута Евгений Владимирович пригнулся к Пашиному уху:
- Паш, а твоя гарнитура где?! Я задолбался уже горло драть!
Паша развёл руками в ответ - «нет у меня своей...». (Если вдруг кто не знает, то на авиационном сленге «гарнитура» - это наушники с микрофоном), через них в самолёте пилоты общаются между собой и ведут радиосвязь. Ответ:
- На земле напомнишь мне!
После второго круга они пошли на посадку на «Чайке». Евгений Владимирович даже не по инструкторски, а по инспекторски смело дал Паше зайти на посадку вообще не касаясь управления, только чуть придержал ручку на себя над началом полосы, когда Паша забыл, что им же надо было сбросить транспарант. Самолет чуть качнулся в ответ на движение ручкой замка отцепки, Евгений Владимирович тут же кивнул Паше «давай, сажай...». И Паша постарался в этот раз, особенно помня прошлую посадку, добрал на выравнивании посильнее, потом убрал газ, получилось вполне мягко. Евгений Владимирович одобрительно кивнул, жестом показал «рули к заправке». Паша от напряжения и удовольствия покраснел наверное, рулить по земле им доводилось пока что даже меньше, чем летать.
Зарулили, выключились. В ушах после полутора часов непрерывного рокота мотора звенело.
- Так, я пока покурю, ты давай заправляй и поедем дальше.
- За плакатом сбегать?
- Да пусть там лежит, я спросил у РП он на краю полосы не мешает, мы подрулим потом, зацепим и оттуда взлетим.
- Вот спасибо! - Паша искренне порадовался, что не надо бегать полкилометра туда-сюда по полю с трубой. Осталось только одно:
- Евгений Владимирович, вы про наушники что-то просили напомнить?!
- А, да, у меня в машине вторая пара лежит, я сейчас схожу, принесу. Только теперь вся связь на тебе!
Паша получил море удовольствия от первого полёта. Ему просто хотелось ущипнуть себя, что это вообще не сон. Но через двадцать минут самолет заправлен, Евгений Владимирович пришёл со второй гарнитурой, они уселись, запустились, подрулили, Паша выпрыгнул, зацепил транспарант, запрыгнул обратно, и они взлетели опять. В наушниках полёт выглядел ещё более увлекательно - все таки чуть тише, но главное ты все не только видишь, но и слышишь. Да ещё и Залозный действительно отдал Паше всю радиосвязь, только иногда подсказывая поначалу, что и кому говорить, потому что за пределами своих аэроклубовских районов Паша до этого ещё не летал. А тут:
- «Аймак», я «сто стодевятый», к взлету по маршруту номер один готов... - Понял, разрешили... - «Киев-район», «шесть пять сто девятый» , «Вильга тридцать пять», по заявке «маршрут номер один», следую от «Чайки» на центр «Святошино», на двести метров истинной... - Понял, сохраняю двести истинной, по давлению семь-пять-шесть, пролёт «Святошино» доложу... - Понял, отработать со «Святошино-вышка» на сто восемнадцать и один, далее по маршруту доложу...
Поначалу было немного волнительно называть себя позывным летчика-инспектора, но потом привык. Тем более в горле от жары и «Вильговского» выхлопа немного пересохло, появилась солидная осиплость:
- «Жуляны - круг», «шесть пять сто девятый», следую по водному рубежу к Мосту Патона... - Понял, доложу подход к мосту...
Связи как для незагруженного тогда Киевского неба оказалось действительно много, теперь Паше уже меньше приходилось глазеть по сторонам, он старательно пилотировал, следил за направлением и ориентирами, менял частоты, вёл связь - вообщем нормальная работа пилота по маршруту.
- «Жуляны - вышка», «шесть пять сто девятый», двести метров истинной, подхожу к вашей точке... - Понял, разрешили пролёт севернее полосы не ближе пятисот метров к курсу...
Паша посмотрел влево - в «Жулянах» на полосу таки выруливал бело-сине-жёлтый Ан-24 «Авиалиний Украины». Он тоже вышел на связь, получил своё разрешение:
- «Вильгу» севернее полосы наблюдаю, не мешает, взлёт разрешили...
Было видно как «двадцать четверка» пробежала половину полосы, потом отделилась от земли, что было заметно по появившемуся расстоянию между самолетом и тенью, пошла вверх. Скоро оставляя дымный след она оказалась выше их, отвернула влево, куда-то на юг.
- ... взлёт произвёл, с «Жуляны круг», сто двадцать и девять... «Меленькому» счастливо!
- Спасибо, взаимно!
И ещё пару кругов над городом, опять посадка на заправку. Евгений Владимирович разминая спину в тени под самолетным крылом:
- Так, Паш, заправляй и отрули на пересадочную. А, скажи по связи Эр-Пэ, что бы за нашим плакатом там присматривали с вышки, а то глядишь пацаны унесут...
- Так а дальше летать, Евгений Владимирович?!
- Подожди ты летать, перерыв на обед. Ты кстати где обедаешь???
Это больной для Паши вопрос. На аэродроме «Чайка» недавно открылась кафешка, со вкусной едой и всякими приятными напитками. Но цены там очень не студенческо-молодёжно-технические.
- Евгений Владимирович, вы идите, я тут...
У Паши в сумке небольшой бутерброд есть. Надо сбегать за стоянку, там тоже есть кран с холодной водичкой. А может ещё и пустую пластиковую бутылку удасться где-то найти - от жары, работы и разговоров горло таки пересыхает сильно, губы слипаются и трескаются. Евгений Владимирович Залозный, подполковник, Летчик-инспектор ЦК ОСОУ, все понял сразу:
- Сынок, так не пойдёт! Сон и питание - основы летания! Заправляй самолет и приходи в кафе. Раз летаем вместе, то и едим вместе тоже... Да не бойся ты, я угощаю.
В кафе:
- Паш, ты что будешь? Почему только борщ?! Катерина, нам два борща, два вторых, да с котлетой, и компотов два... Нет, вообще-то, жарко, давай четыре компота!
А через сорок пять минут они уже опять в воздухе. Синее небо над ними, жаркое солнце припекает. Все возможные форточки и вентиляции в кабине открыты, но все равно жарко. Прямо за их ногами на педалях, за тонким железом переборки двести шестьдесят лошадиных сил «Вильговского» движка в девяти цилиндрах рождают тягу, в полуметре впереди винт рвёт лопастями воздух. И снова в руках у Паши ручка и сектор газа, ноги на педалях, в ушах прерывистые голоса диспетчеров. Летим!!!
После полудня в центре Киева на улицах народу стало заметно больше - там шли гуляния по случаю Дня Города. Евгений Владимирович махнул рукой, нажал кнопку СПУ (самолетное переговорное устройство):
- Давай поработаем что-ли... Нам же плакат показывать надо?! Давай виражик над Оболонью, потом над Подолом... Где видишь народ, там и крути!
Чуть позже работу совместили с удовольствием:
- Паш, девушка есть? Где живет? И твой дом рядом??? - Паша показал направление на район, тут же палец летчика-инспектора лёг на кнопку радиосвязи:
- «Жуляны-вышка», «шесть пять сто девятый», по заданию разрешите уклониться от маршрута севернее два километра... И снижение до ста истинной визуально... Понял, разрешили, доложу возврат на маршрут...
И обратно Паше: - Давай, исполняй!
Вот они, крыша и окна дома любимой, пронеслись мимо, потом длинная крыша его родного дома. Так как его дом девятиэтажный, стоял в окружении пятиэтажек, то Паша обнаглев пролетел над своей крышей едва ли не на нескольких десятках метров высоты, по его опыту казалось, что чуть колёсами не проехал. Потом успел заглянуть в свою родную зелёную по летнему улицу. Слеза вдруг покатилась с мальчишеского глаза - вот оно летчиское Счастье!!! Даже если, как потом оказалось, что и девушка, и его семья были как раз на дачах, но все равно здорово. Евгений Владимирович одобрительно улыбнулся, махнул рукой влево, «давай обратно на маршрут».
И в том пустом летнем небе над Киевом было скучно не только им. На следующем круге маршрута:
- «Шесть пять сто девятый», «Жуляны-вышка»?!
- Отвечаю...
- «Сто девятый», вы сегодня мимо нас уже шестой раз пролетаете, просьба есть...
- Слушаю...
- Не могли ли над полосой пониже пройти?!
- Конечно! С проходом и разворотом разрешите на тридцати метрах?
- Над полосой свободно, разрешаю.
- Ну ка давай на полосу...
Паша вышел как на посадочную прямую, чуть прибрал газ, медленно снижался. Полоса набегала на него, открываясь всеми маркировками, можно даже было на какое-то время представить себя пилотом большого лайнера типа «ан двадцать четыре», выполняющим посадку в Жулянах. Над торцом Евгений Владимирович ладонью показал «без снижения», потом взялся за управление. Глаза Летчика-Истребителя ожили и прищурились:
- Дай ка...
Красно-белый кирпичик домика с башенкой КДП оказался у них прямо рядом с левым крылом. Ручка в крен, педаль, двигатель резко взревел газом. Это не Пашины медленно-размазанные виражи над городом, тут правое крыло прочертило узенький круг над самой травой аэродрома, солнце испугано метнулось бликами и тенями по кабине. Вот под ними опять серый бетон полосы, вывод на прямую с коротким движением фиксации курса. И тут же резкая перекладка крена влево. Теперь левое крыло уперлось прямо в стекло окон диспетчерской вышки «Жулян», было видно лица и машущие руки пары диспетчеров. Виражик вокруг них. Опять выход на прямую точно над центром полосы, ручка чуть от себя и потом насколько возможно резко на себя. Чёрный капот упёрся в небо, мотор в нем завибрировал на взлетной мощности. Ручка влево-вправо, покачали крыльями.
- «Жуляны - вышка», «шесть пять сто девятый» отработал, разрешите набор и отход по заданию?
- Разрешаю, «сто девятый». Спасибо, красиво!
- Для вас с удовольствием!
Евгений Владимирович довольно кивнул Паше на ручку:
- Бери! Так хоть не скучно тут болтаться...
Ещё одна посадка на «Чайке», заправка. Паше тут конечно доводилось из летчика становиться техником, по удобным «Вильговским» подножкам забираться на крыло с увесистым шлангом и заправочным пистолетом на нем, горловину отвернуть, пистолет в бак. Отмашка заправщику, шланг завибрировал, пошёл бензин. Периодически заглядывая в горловину, что-бы не пропустить максимальный уровень, и при этом неизбежно дыша бензиновыми парами, так что аж глаза слезились. Потом таким же способом второе крыло. Потом, обжигая руки о горячее железо капота, открыть лючок маслобака, тряпкой поймать совсем уже горяченный щуп, поверить уровень масла. Через полёт приходилось туда ещё и ведро поднимать, доливать. После всей этой работы пару минут перерыв руки той же тряпкой обтереть, в бортжурнале самолёта подготовку расписать, самому водички попить. Евгений Владимирович стоял, курил чуть в стороне от всех этих огнеопасных действий.
- Готово, Евгений Владимирович!
- Докурю и иду.
Паша подошёл к нему, вдруг оказалось приятно отойти от горячего самолёте и постоять в тишине в тени под деревом. Евгений Владимирович повернулся к нему:
- Паш, так а я только вспомнил, у тебя же официально допуск на «Вильгу» есть?! Я вроде видел вы на «Бузовой» летали...
- Та допуск то есть, но вот Василий Степаныч...
- Так а чего ты тогда сегодня делаешь справа?! Ты слева летал?
До этого Паше повезло так один раз, они как-то перегоняли самолет с «Чайки» на «Бузовую» и его Инструктор дал ему слетать слева. Главной особенностью «Вильги» было то, что все управление самолетом было одинаковым, что для левого кресла, что для правого, приборы и видно нормально с обеих мест, да и в аэроклубовских визуальных полётах не очень то и нужны. Но вот рычаг управления закрылками был только слева от левого кресла, тот кто сидел справа едва ли мог до него дотянуться. И ещё и у «Вильги» система их управления была предельно проста - сверху в кабину торчала труба рычага с гашеткой фиксатора, кода пальцем нажимаешь на фиксатор, то стопор отпускается и фактически закрылки оказываются в руке и летчика. А если их неудачно резко убрать, вернее просто даже немного руку ослабить и рычаг упустить, то самолет мог резко просесть... В предполагавшихся программой ввода в строй учебных полётах на пустом самолёте это на безопасность не сильно влияло, но так как они все время летали с планерами на буксире, то тут здесь закрылки надо было убирать очень аккуратно, прямо физически чувствуя хватает ли самолёту скорости и подъёмной силы. Вообщем инструктора и так рисковали идя против воли командира звена, когда давали им летать, и поэтому в левое кресло их не сажали пока. Но лётчик-инспектор Евгений Владимирович...
- Так, сейчас давай слева иди садись. С закрылками на взлёте аккуратно, считай, что как с планером. Эта хрень тормозит заметно, так что давай ей от земли отойти, потом чуть скорость разгони и тогда плавно убирай, понял?!
- Понял, Евгений Владимирович!
- Давай. А с Васей я поговорю, вам, молодым, летать надо, а он зажимает...
Взлёт, два круга над городом, посадка, заправка, ещё полёт на два круга. От длительного сидения в немягких «Вильговских» креслах уже и у молодого Паши начало потягивать спину, губы совсем уж потрескались, глаза жгло от яркого небесного света за день. И вот солнце наконец начало опускаться пониже и стало за западным торцом «Чайковской» полосы.
- «Аймак», я «сто девятый», после посадки порулить обратно вдоль полосы, заберём полотнище, потом на основную. На сегодня работу закончил!
- Понял вас, «сто девять», разрешаю, на сегодня полёты закончили.
- Спасибо за руководство!
- Принял, взаимно.
Паша уже за этот день очень даже освоившийся с рулением, бодро подрулил к валявшемуся в траве транспаранту, развернулся. Евгений Владимирович показал на магнето - выключай. Паша газанул, прожигая свечи, выключил.
- Паш, курить охота, а сигареты кончились и другая пачка в машине. И вообще семья на даче ждёт. Так что ты давай тут сворачивайся и потом зарули сам, добро? Завтра к десяти приезжай, готовь самолёт, на предполётных в одиннадцать встретимся и продолжим... - Гордость, но и немного волнения появилось в уставшей Пашиной голове. Одно дело рулить по открытому полю аэродрома, и другое дело заруливать на стоянку, выкручиваясь там между заборами и другими самолетами. Но Летчик-Инспектор ему доверил:
- Там на стоянках аккуратно только, хорошо? Потихоньку, и не газуй сильно...
Знаете как лётчик чувствует, что у него растут крылья? Да, вот именно так...
Уже в душистой темноте майского вечера Паша добрался домой. Тело ломила приятная усталость, в ушах рычал Вильговский движок. Как только голова коснулась подушки, то глаза закрылись. Но во сне он опять бежал по аэродромной траве с плакатом, потом забирался в кресло «Вильги», двигал рычаг газа от себя, ручку на себя, и опять взлёт...
Да, Лешку Паша все таки отпустил летать на «Бузовую» на планерах, решили, что чего уж тут вместе страдать то. Поэтому опять приехал на «Чайку» один, рашвартовал «Вильгу», подготовил, прогрел и опробовал мотор. Тут как раз и парашютисты свой новый вариант изделия притащили и командир звена на облёт пришёл. После вчерашних неудач от рекламного слогана осталась только надпись названия самой фирмы Zepter, поэтому плакат стал заметно короче и легче. Взлёт - отлично, и «Вильга» бодро отрывается от земли, и плакат хорошо отходит, и тут же четко «встал в потоке». Василий Степаныч сделал проход над стартом, все довольно кивнули головами - заработало! Плакат перед посадкой сброшен, Паша побежал его забирать с поля, притащил обратно к самолёту, который теперь стоял на заправке. Командир звена был доволен:
- Так, ну что Паш, я поехал на «Бузовую» там полеты летать, а ты тут заправляй самолёт и потом крутись-работай. Постарайся что бы самолёт в эти выходные на земле не стоял.
- Василий Степаныч, так а летать то кто будет?
- Да кто прийдется. На сегодня я договорился с Залозным, а там дальше посмотрим...
Лётчик-Инструктор Евгений Владимирович Залозный... Это он был прототипом лётчика-инспектора в «Белых Крыльях» (тут: https://flying-elk.livejournal.com/42712.html ) Лучше описать я его уже не сумею, повторюсь немного: «Евгений Иванович Залезный, сегодня летчик-буксировщик, а вообще летчик-инспектор по безопасности полетов всей «аэроклубовской» авиации Украины. Евгений Иванович невысокий, коротко стриженный, в своём потертом пятнистом комбенизоне, с неизменной сигаретой в зубах... Для них, мальчишек, он такой авторитет, что любое слово от него приятно. В «малую авиацию» он пришёл после двух десятков лет полетов, между прочим инструктором на истребителях Су-15 и Су-27. И в отличие от многих, не очень удачно приходящих со стороны «начальников», он быстро стал в аэроклубах «своим». Во-первых он сам летал, и летал здорово, на всей возможной аэроклубовской технике и по любым задачам - планера, самолеты, буксировка, проверки, пилотаж... Во-вторых не смотря на свои годы и опыт, он все ещё просто любил летать, и своими умениями и любовью с ними, молодыми, охотно делился. Пусть и получалось это иногда требовательно, но не обидно, даже если и с шутками и матерком, но доходчиво. Ну и сам образ лётчика - комбез, сигарета, военно-авиационные истории...»
В ожидании Лётчика Паша даже успел задремать на заднем сиденье «Вильги» одиноко стоявшей посреди всей аэродромной кутерьмы. Евгений Владимирович пришёл, клацнул дверью.
- А-а-а, привет! Ну что, готов? Вася сказал, что плакат облетал нормально? Тогда начнём... Рассказывай что тут к чему...
Пашка не без легкой робости, - хоть они уже пару лет знакомы, и даже раз на «Бланике» в зону на проверку в начале сезона слетали, но все ж перед ним целый лётчик-инспектор всей Украинской аэроклубовской авиации, рассказал продуманную им и командиром звена технологию: «Вильга» выруливает на полосу, Паша туда притаскивает плакат, зацепляет, проверяет, потом он в сторону, а самолёт взлетает...
Евгений Иванович уточнил:
- Так а ты где в это время будешь?
- Так тут, на старте вас ждать буду, вы прилетите, плакат сбросите, я его заберу, потом самолёт заправлю и по новой...
Евгений Владимирович не заметно для Паши чуть улыбнулся:
- Я понял... Ну давай тогда, грузи эту хрень и поехали на старт.
Уже приятный момент - командир звена почему-то не задумываясь выруливал в точку старта сам, а плакат ребята таскали пешим ходом, а лётчик-инспектор сразу решил, что зачем бегать, если его можно туда в самолёте подвезти. Затолкали транспарант в кабину назад, Паша устроился в правом кресле. Евгений Владимирович нажал кнопку связи:
- «Аймак», я «шесть пять сто девять», запуск для выруливания на полосу для зацепления плаката. Потом по плану вылет по маршруту номер один.
- Минуточку ждать, «сто девятый», уточняю заявочку...
«Аймак» - позывной аэроклубовского аэродрома «Чайка» в те годы. Им из кабины было видно, как на вышке руководителя полётов штурман аэроклуба Виталий Иосипович Грищенко, начал звонить по телефонам в диспетчерские службы управления воздушным движением. «Маршрут номер один» это кольцо над всем Киевом: аэродром «Чайка» - центр аэродрома «Святошино» - западная и северная Оболонь - разворот «по водному рубежу», то есть реке Днепр, на юг, до центра - мост Патона - центр аэродрома «Жуляны» - Южная Борщаговка - «Чайка».
- «Сто девятый», заявка прошла, есть добро на работу, запуск и вырулить на полосу разрешаю.
Евгений Владимирович повернул магнето, нажал кнопку «запуск», «Вильга» откликнулась чиханием двигателя, потом завелась. Покачиваясь на травяных кочках, они вырулили на старт. Паша даже за ручку управления взялся, как бы ему хотелось и дальше тут быть. Но они уже дорулили до начала полосы...
Открыть дверь, спрыгнуть с подножки в поток от винта «Вильги», вытащить плакат, подтащить за хвост, развернуть, зацепить. Паша по планерной привычке дернул веревки, убедившись, что все зацеплено надежно, отбежал в сторону, махнул летчику рукой «можно взлетать!». Почему-то вместо взлёта Евгений Владимирович ему начал махать в ответ, вроде как звать назад к самолёту. «Может забыл чего?» Паша подбежал к левой двери. Евгений Владимирович покрутил головой, махнул на право. Паша перебежал за хвостом, подбежал справа, там дверь оказалась открыта. Паша ее даже попытался снаружи закрыть, решив, что лётчик для этого его и звал. Евгений Владимирович ее опять открыл, перекрикивая шум мотора заматюкался:
- Залазь давай, чего стоишь! Давай, е-мае!!!
Паша, ещё ни чего не понимая, запрыгнул в правое кресло. Пока он там устраивался, Евгений Владимирович неслышно теперь для него заговорил в микрофон наушников, потом обернулся к нему с улыбкой:
- Не, ну а ты думал кто летать то будет?! Двери закрыл? Тогда нам разрешили, давай, взлетай...
Летчики-Пилоты-Инструктора, которые ещё и Люди-Инструктора, Спасибо Вам!!!
Как же это прекрасно - и просто лететь, а ещё и лететь по маршруту, длинному, на рычащей мотором «Вильге», в двухстах метрах над землёй, да ещё и в чистом утреннем небе над родным городом! Под их крыльями поплыли приаэродромный лесок, потом белые многоэтажки Святошино, потом раскинулась поперёк их курса серая полоса Святошинского аэродрома и впечатляюще большие ангары Антоновского завода возле неё, потом опять лес, далее белые высотки Оболони, потом темно-синяя, с зелёными островами, ширь Днепра. Над Днепром то они то как раз и повернули на юг, теперь летя к центру города.
В развороте Паша почувствовал, что самолет неожиданно странно ведёт себя по курсу, даже с креном он продолжал лететь прямо. Евгений Владимирович жестом показал «дави педаль», и «плакат сзади тормозит». Действительно видимо плакат, хоть и тянувшийся за «Вильгой» на веревках, но таки создавал значительный стабилизирующий момент, неожиданно даже более заметный чем планер. Потом уже, на земле, они обсудили, что наверное планерная веревка была намного длиннее и поэтому она не так отражалась на поведении самолёта, а тут было впечатление, что за ними тянется флюгер.
Но тем не менее полёт в стиле экскурсии продолжался. Вот они пролетели красивый и с высоты мост имени Степана Бандеры (тогда ещё Московский ;-))), потом справа начался Подол. Чуть дальше на холмах начали блестеть купола Киевских церквей и соборов, а прямо под ними оказались корпуса и доки судостроительного завода «Ленинская Кузнеца» и Киевречпорта. К сожалению даже с высоты было видно, что большая часть и оборудования и кораблей там сильно заброшены, покрылись рыжей ржавчиной и заросли кустами, но все равно выглядели впечатляюще-массивными. Потом под ними проплыла Почтовая площадь. Тут Евгений Владимирович подтолкнул ручку вправо - они слегка углубились в долину Крещатика. Но сильно далеко туда залетать нельзя было - во-первых над центром Киева была запретная зона, во-вторых когда ты летаешь на одномоторном поршневом самолёте, то тебе всегда приходится думать «а что если мотор откажет сейчас?», и поэтому летать над зелёными холмами парков и всех цветов крышами центра большого города на малой высоте не очень то и хочется. Поэтому они вскоре вернулись обратно к Днепру, пролетели вдоль зелёных склонов правого берега до Моста Патона, тут повернули на запад. Вскоре под ними проплыла Московская площадь, а оттуда и до аэродрома «Жуляны» оказалось совсем не далеко. Тут Паша начал все больше посматривать направо, там открывался район где он жил - Чоколовка-Соломенка. Вон она Севастопольская площадь, вон его улица, дом... Сколько лет он там ходил и ездил, теперь же на это все он смотрел немного сверху.
Евгений Владимирович тем временем был довольно сильно занят со связью - на пульте радиостанции перенастраивал частоты, потом чего-то там говорил в микрофон. По цифрам настроек Паша понял, что он связывается с «Жуляны - круг», потом «Жуляны - старт». И вот перед ними вытянулась сама полоса аэропорта и примыкающие к ней большим треугольником рулёжки и перроны.
В те годы аэропорт «Жуляны» был очень печально тих. Паша жил не далеко от него и поэтому отлично помнил с раннего детства практически круглосуточный шум аэропорта - завывание винтов «Антонов двадцать четыре» и свист двигателей «Яков сороковых», а днём ещё и частое рокотание двигателей «Антошек вторых» и стрекот лопастей «Кашек двадцать шестых». А потом, с начала девяностых, это все напрочь стихло. Теперь уже даже не каждый день было слышно хоть один самолет там... С высоты двести метров «Жуляны» тоже выглядели печально - длинные ряды на траве явно заброшенных самолётов, серо-ржавая громада недостроенного терминала, практически пустой перрон с несколькими тоже не очень подвижными самолетами. В дальнем углу треугольника открылись стоянки АРЗ-410 - авиаремонтного завода, но и там тоже было грустно - много Ан-двадцать четыре и шесть, но явно давно стоящие, припавшие серой пылью, лишь несколько блеснули им отражением солнца от чистого дюраля или свежей краски.
Ну и потом под ними проплыла серая лента Киевской окружной дороги, ровные рядки садов Борщаговки, сейчас уже невдалеке было видно зелёное поле «Чайки». Евгений Владимирович серьезно глянул на топливомеры под крыльями, поговорил в микрофон, теперь уже на частоте «Чайки», потом помахал рукой рукой Паше вправо - они разворачивались на ещё один такой же круг над Киевом.
Маршрут второго, да и всех последующих полётов в те три дня был одинаков, так что повторяться не буду. Скажу только, что во-первых это ни чуть не надоедало, потому что когда летаешь над городом, с которым связана вся твоя жизнь, то тебе никогда не надоедает на него смотреть сверху. Во-вторых Паша пилотировал, ручка, педали, газ, приборы. Так как в кабине «Вильги» было довольно шумно, то общались большей частью жестами - Евгений Владимирович то показывал куда подворачивать, то, когда Паша совсем уж освоившись, начинал засматриваться на город, и по своему малому опыту на тот момент, упускал контроль за каким-то из параметров полёта, типа скорость гуляла, высота, или скольжение в разворотах, то Евгений Владимирович тыкал пальцем в приборы, потом делал страшные лица и качал головой, мол «это что такое?». Паша извиняясь кивал головой в ответ, конечно потом изо всех сил начинал стараться выдерживать этот параметр аккуратнее, пока не забывал про что-то ещё, и тогда мимика повторялась. Вообщем шла работа и учеба.
Где-то в середине второго маршрута Евгений Владимирович пригнулся к Пашиному уху:
- Паш, а твоя гарнитура где?! Я задолбался уже горло драть!
Паша развёл руками в ответ - «нет у меня своей...». (Если вдруг кто не знает, то на авиационном сленге «гарнитура» - это наушники с микрофоном), через них в самолёте пилоты общаются между собой и ведут радиосвязь. Ответ:
- На земле напомнишь мне!
После второго круга они пошли на посадку на «Чайке». Евгений Владимирович даже не по инструкторски, а по инспекторски смело дал Паше зайти на посадку вообще не касаясь управления, только чуть придержал ручку на себя над началом полосы, когда Паша забыл, что им же надо было сбросить транспарант. Самолет чуть качнулся в ответ на движение ручкой замка отцепки, Евгений Владимирович тут же кивнул Паше «давай, сажай...». И Паша постарался в этот раз, особенно помня прошлую посадку, добрал на выравнивании посильнее, потом убрал газ, получилось вполне мягко. Евгений Владимирович одобрительно кивнул, жестом показал «рули к заправке». Паша от напряжения и удовольствия покраснел наверное, рулить по земле им доводилось пока что даже меньше, чем летать.
Зарулили, выключились. В ушах после полутора часов непрерывного рокота мотора звенело.
- Так, я пока покурю, ты давай заправляй и поедем дальше.
- За плакатом сбегать?
- Да пусть там лежит, я спросил у РП он на краю полосы не мешает, мы подрулим потом, зацепим и оттуда взлетим.
- Вот спасибо! - Паша искренне порадовался, что не надо бегать полкилометра туда-сюда по полю с трубой. Осталось только одно:
- Евгений Владимирович, вы про наушники что-то просили напомнить?!
- А, да, у меня в машине вторая пара лежит, я сейчас схожу, принесу. Только теперь вся связь на тебе!
Паша получил море удовольствия от первого полёта. Ему просто хотелось ущипнуть себя, что это вообще не сон. Но через двадцать минут самолет заправлен, Евгений Владимирович пришёл со второй гарнитурой, они уселись, запустились, подрулили, Паша выпрыгнул, зацепил транспарант, запрыгнул обратно, и они взлетели опять. В наушниках полёт выглядел ещё более увлекательно - все таки чуть тише, но главное ты все не только видишь, но и слышишь. Да ещё и Залозный действительно отдал Паше всю радиосвязь, только иногда подсказывая поначалу, что и кому говорить, потому что за пределами своих аэроклубовских районов Паша до этого ещё не летал. А тут:
- «Аймак», я «сто стодевятый», к взлету по маршруту номер один готов... - Понял, разрешили... - «Киев-район», «шесть пять сто девятый» , «Вильга тридцать пять», по заявке «маршрут номер один», следую от «Чайки» на центр «Святошино», на двести метров истинной... - Понял, сохраняю двести истинной, по давлению семь-пять-шесть, пролёт «Святошино» доложу... - Понял, отработать со «Святошино-вышка» на сто восемнадцать и один, далее по маршруту доложу...
Поначалу было немного волнительно называть себя позывным летчика-инспектора, но потом привык. Тем более в горле от жары и «Вильговского» выхлопа немного пересохло, появилась солидная осиплость:
- «Жуляны - круг», «шесть пять сто девятый», следую по водному рубежу к Мосту Патона... - Понял, доложу подход к мосту...
Связи как для незагруженного тогда Киевского неба оказалось действительно много, теперь Паше уже меньше приходилось глазеть по сторонам, он старательно пилотировал, следил за направлением и ориентирами, менял частоты, вёл связь - вообщем нормальная работа пилота по маршруту.
- «Жуляны - вышка», «шесть пять сто девятый», двести метров истинной, подхожу к вашей точке... - Понял, разрешили пролёт севернее полосы не ближе пятисот метров к курсу...
Паша посмотрел влево - в «Жулянах» на полосу таки выруливал бело-сине-жёлтый Ан-24 «Авиалиний Украины». Он тоже вышел на связь, получил своё разрешение:
- «Вильгу» севернее полосы наблюдаю, не мешает, взлёт разрешили...
Было видно как «двадцать четверка» пробежала половину полосы, потом отделилась от земли, что было заметно по появившемуся расстоянию между самолетом и тенью, пошла вверх. Скоро оставляя дымный след она оказалась выше их, отвернула влево, куда-то на юг.
- ... взлёт произвёл, с «Жуляны круг», сто двадцать и девять... «Меленькому» счастливо!
- Спасибо, взаимно!
И ещё пару кругов над городом, опять посадка на заправку. Евгений Владимирович разминая спину в тени под самолетным крылом:
- Так, Паш, заправляй и отрули на пересадочную. А, скажи по связи Эр-Пэ, что бы за нашим плакатом там присматривали с вышки, а то глядишь пацаны унесут...
- Так а дальше летать, Евгений Владимирович?!
- Подожди ты летать, перерыв на обед. Ты кстати где обедаешь???
Это больной для Паши вопрос. На аэродроме «Чайка» недавно открылась кафешка, со вкусной едой и всякими приятными напитками. Но цены там очень не студенческо-молодёжно-технические.
- Евгений Владимирович, вы идите, я тут...
У Паши в сумке небольшой бутерброд есть. Надо сбегать за стоянку, там тоже есть кран с холодной водичкой. А может ещё и пустую пластиковую бутылку удасться где-то найти - от жары, работы и разговоров горло таки пересыхает сильно, губы слипаются и трескаются. Евгений Владимирович Залозный, подполковник, Летчик-инспектор ЦК ОСОУ, все понял сразу:
- Сынок, так не пойдёт! Сон и питание - основы летания! Заправляй самолет и приходи в кафе. Раз летаем вместе, то и едим вместе тоже... Да не бойся ты, я угощаю.
В кафе:
- Паш, ты что будешь? Почему только борщ?! Катерина, нам два борща, два вторых, да с котлетой, и компотов два... Нет, вообще-то, жарко, давай четыре компота!
А через сорок пять минут они уже опять в воздухе. Синее небо над ними, жаркое солнце припекает. Все возможные форточки и вентиляции в кабине открыты, но все равно жарко. Прямо за их ногами на педалях, за тонким железом переборки двести шестьдесят лошадиных сил «Вильговского» движка в девяти цилиндрах рождают тягу, в полуметре впереди винт рвёт лопастями воздух. И снова в руках у Паши ручка и сектор газа, ноги на педалях, в ушах прерывистые голоса диспетчеров. Летим!!!
После полудня в центре Киева на улицах народу стало заметно больше - там шли гуляния по случаю Дня Города. Евгений Владимирович махнул рукой, нажал кнопку СПУ (самолетное переговорное устройство):
- Давай поработаем что-ли... Нам же плакат показывать надо?! Давай виражик над Оболонью, потом над Подолом... Где видишь народ, там и крути!
Чуть позже работу совместили с удовольствием:
- Паш, девушка есть? Где живет? И твой дом рядом??? - Паша показал направление на район, тут же палец летчика-инспектора лёг на кнопку радиосвязи:
- «Жуляны-вышка», «шесть пять сто девятый», по заданию разрешите уклониться от маршрута севернее два километра... И снижение до ста истинной визуально... Понял, разрешили, доложу возврат на маршрут...
И обратно Паше: - Давай, исполняй!
Вот они, крыша и окна дома любимой, пронеслись мимо, потом длинная крыша его родного дома. Так как его дом девятиэтажный, стоял в окружении пятиэтажек, то Паша обнаглев пролетел над своей крышей едва ли не на нескольких десятках метров высоты, по его опыту казалось, что чуть колёсами не проехал. Потом успел заглянуть в свою родную зелёную по летнему улицу. Слеза вдруг покатилась с мальчишеского глаза - вот оно летчиское Счастье!!! Даже если, как потом оказалось, что и девушка, и его семья были как раз на дачах, но все равно здорово. Евгений Владимирович одобрительно улыбнулся, махнул рукой влево, «давай обратно на маршрут».
И в том пустом летнем небе над Киевом было скучно не только им. На следующем круге маршрута:
- «Шесть пять сто девятый», «Жуляны-вышка»?!
- Отвечаю...
- «Сто девятый», вы сегодня мимо нас уже шестой раз пролетаете, просьба есть...
- Слушаю...
- Не могли ли над полосой пониже пройти?!
- Конечно! С проходом и разворотом разрешите на тридцати метрах?
- Над полосой свободно, разрешаю.
- Ну ка давай на полосу...
Паша вышел как на посадочную прямую, чуть прибрал газ, медленно снижался. Полоса набегала на него, открываясь всеми маркировками, можно даже было на какое-то время представить себя пилотом большого лайнера типа «ан двадцать четыре», выполняющим посадку в Жулянах. Над торцом Евгений Владимирович ладонью показал «без снижения», потом взялся за управление. Глаза Летчика-Истребителя ожили и прищурились:
- Дай ка...
Красно-белый кирпичик домика с башенкой КДП оказался у них прямо рядом с левым крылом. Ручка в крен, педаль, двигатель резко взревел газом. Это не Пашины медленно-размазанные виражи над городом, тут правое крыло прочертило узенький круг над самой травой аэродрома, солнце испугано метнулось бликами и тенями по кабине. Вот под ними опять серый бетон полосы, вывод на прямую с коротким движением фиксации курса. И тут же резкая перекладка крена влево. Теперь левое крыло уперлось прямо в стекло окон диспетчерской вышки «Жулян», было видно лица и машущие руки пары диспетчеров. Виражик вокруг них. Опять выход на прямую точно над центром полосы, ручка чуть от себя и потом насколько возможно резко на себя. Чёрный капот упёрся в небо, мотор в нем завибрировал на взлетной мощности. Ручка влево-вправо, покачали крыльями.
- «Жуляны - вышка», «шесть пять сто девятый» отработал, разрешите набор и отход по заданию?
- Разрешаю, «сто девятый». Спасибо, красиво!
- Для вас с удовольствием!
Евгений Владимирович довольно кивнул Паше на ручку:
- Бери! Так хоть не скучно тут болтаться...
Ещё одна посадка на «Чайке», заправка. Паше тут конечно доводилось из летчика становиться техником, по удобным «Вильговским» подножкам забираться на крыло с увесистым шлангом и заправочным пистолетом на нем, горловину отвернуть, пистолет в бак. Отмашка заправщику, шланг завибрировал, пошёл бензин. Периодически заглядывая в горловину, что-бы не пропустить максимальный уровень, и при этом неизбежно дыша бензиновыми парами, так что аж глаза слезились. Потом таким же способом второе крыло. Потом, обжигая руки о горячее железо капота, открыть лючок маслобака, тряпкой поймать совсем уже горяченный щуп, поверить уровень масла. Через полёт приходилось туда ещё и ведро поднимать, доливать. После всей этой работы пару минут перерыв руки той же тряпкой обтереть, в бортжурнале самолёта подготовку расписать, самому водички попить. Евгений Владимирович стоял, курил чуть в стороне от всех этих огнеопасных действий.
- Готово, Евгений Владимирович!
- Докурю и иду.
Паша подошёл к нему, вдруг оказалось приятно отойти от горячего самолёте и постоять в тишине в тени под деревом. Евгений Владимирович повернулся к нему:
- Паш, так а я только вспомнил, у тебя же официально допуск на «Вильгу» есть?! Я вроде видел вы на «Бузовой» летали...
- Та допуск то есть, но вот Василий Степаныч...
- Так а чего ты тогда сегодня делаешь справа?! Ты слева летал?
До этого Паше повезло так один раз, они как-то перегоняли самолет с «Чайки» на «Бузовую» и его Инструктор дал ему слетать слева. Главной особенностью «Вильги» было то, что все управление самолетом было одинаковым, что для левого кресла, что для правого, приборы и видно нормально с обеих мест, да и в аэроклубовских визуальных полётах не очень то и нужны. Но вот рычаг управления закрылками был только слева от левого кресла, тот кто сидел справа едва ли мог до него дотянуться. И ещё и у «Вильги» система их управления была предельно проста - сверху в кабину торчала труба рычага с гашеткой фиксатора, кода пальцем нажимаешь на фиксатор, то стопор отпускается и фактически закрылки оказываются в руке и летчика. А если их неудачно резко убрать, вернее просто даже немного руку ослабить и рычаг упустить, то самолет мог резко просесть... В предполагавшихся программой ввода в строй учебных полётах на пустом самолёте это на безопасность не сильно влияло, но так как они все время летали с планерами на буксире, то тут здесь закрылки надо было убирать очень аккуратно, прямо физически чувствуя хватает ли самолёту скорости и подъёмной силы. Вообщем инструктора и так рисковали идя против воли командира звена, когда давали им летать, и поэтому в левое кресло их не сажали пока. Но лётчик-инспектор Евгений Владимирович...
- Так, сейчас давай слева иди садись. С закрылками на взлёте аккуратно, считай, что как с планером. Эта хрень тормозит заметно, так что давай ей от земли отойти, потом чуть скорость разгони и тогда плавно убирай, понял?!
- Понял, Евгений Владимирович!
- Давай. А с Васей я поговорю, вам, молодым, летать надо, а он зажимает...
Взлёт, два круга над городом, посадка, заправка, ещё полёт на два круга. От длительного сидения в немягких «Вильговских» креслах уже и у молодого Паши начало потягивать спину, губы совсем уж потрескались, глаза жгло от яркого небесного света за день. И вот солнце наконец начало опускаться пониже и стало за западным торцом «Чайковской» полосы.
- «Аймак», я «сто девятый», после посадки порулить обратно вдоль полосы, заберём полотнище, потом на основную. На сегодня работу закончил!
- Понял вас, «сто девять», разрешаю, на сегодня полёты закончили.
- Спасибо за руководство!
- Принял, взаимно.
Паша уже за этот день очень даже освоившийся с рулением, бодро подрулил к валявшемуся в траве транспаранту, развернулся. Евгений Владимирович показал на магнето - выключай. Паша газанул, прожигая свечи, выключил.
- Паш, курить охота, а сигареты кончились и другая пачка в машине. И вообще семья на даче ждёт. Так что ты давай тут сворачивайся и потом зарули сам, добро? Завтра к десяти приезжай, готовь самолёт, на предполётных в одиннадцать встретимся и продолжим... - Гордость, но и немного волнения появилось в уставшей Пашиной голове. Одно дело рулить по открытому полю аэродрома, и другое дело заруливать на стоянку, выкручиваясь там между заборами и другими самолетами. Но Летчик-Инспектор ему доверил:
- Там на стоянках аккуратно только, хорошо? Потихоньку, и не газуй сильно...
Знаете как лётчик чувствует, что у него растут крылья? Да, вот именно так...
Уже в душистой темноте майского вечера Паша добрался домой. Тело ломила приятная усталость, в ушах рычал Вильговский движок. Как только голова коснулась подушки, то глаза закрылись. Но во сне он опять бежал по аэродромной траве с плакатом, потом забирался в кресло «Вильги», двигал рычаг газа от себя, ручку на себя, и опять взлёт...