Русская верность
Фотопортреты Ивана Дмитриевича Седнёва (1885 - 1918), унтер-офицера Гвардейского экипажа, проходившего службу на Императорской яхте "Штандартъ", лакея Августейших детей Их Императорских Величеств и официанта Государя, и Климентия Григорьевича Нагорного (1887 - 1918), матроса Гвардейского экипажа́, проходившего службу на Императорской яхте «Штандарт», дядьки Цесаревича Алексея Николаевича.
Сын простого крестьянина, Иван Седнёв - один из тех, кто сохранил верность Царской Семье, последовав за нею в ссылку. Как и его товарищ Константин Нагорный, он открыто возмущался условиями содержания Семьи в Доме Ипатьева и тем, что большевицкая охрана ворует вещи Царственных узников. Неоднократно вступал в драки с красной сволочью.
Русские матросы Иван Седнёв и Константин Нагорный были арестованы и бессудно убиты коммунистами 6 июля 1918 года накануне расправы над теми, кому они служили до последнего вздоха.
Вот спрашивают иногда: "Что тебе плохого сделала Советская власть?" Отвечаю: "Мне, может, и ничего. У меня в семье даже репрессированных не было. Но что это меняет? Лично мне и Чикатило ничего плохого не сделал. Не меня же он убивал и не моих близких... Что это меняет в моём отношении к кровавому маньяку? Что это меняет в моём отношении к преступному режиму, уничтожившему миллионы моих соотечественников?
"А давайте примирим "красных" и "белых"!" - предлагают некие доброхоты. Вряд ли это получится, товарищи или как вас там. Примирите Климентия Нагорного и убийц Царской Семьи... Примирите жертвы Харьковской ЧК с их палачом, кавалером ордена Ленина, изувером С.А.Саенко (1886 - 1973), говорившим, что "из всех яблок он любит только глазные"... Примирите генерала Кутепова с его убийцами...
Ничего не выйдет из вашего мерзкого примирения. А в нормальное русло жизнь страны начнёт входить только тогда, когда на государственном уровне коммунистическая идеология будет признана античеловеческой, преступной, подлежащей, подобно германскому нацизму, проклятию и искоренению.
В апреле 1918 года в Тобольск прибыл большевицкий вооружённый отряд, под командованием матроса Балтийского флота Хохрякова. Узнав, что в числе слуг Царской Семьи есть и матросы-балтийцы, Хохряков пригрозил, что сведёт счёты с «предателями революции», «позорящими революционный флот», если они не оставят своей службы при Царской Семье.
Когда Семью частями (ввиду болезни Цесаревича Алексея) отправляли из Тобольска в Екатеринбург, матрос Нагорный был отправлен во второй группе вместе с Цесаревичем и тремя Великими княжнами, прибыв в Екатеринбург 10/23 мая 1918 года. С него, как и со всех слуг, допущенных в дом Ипатьева, были взяты расписки. Расписка, данная Нагорным, сохранилась:
"Я, нижеподписавшийся, гражданин Нагорный Климентий Григорьев, Киевской губернии, Свирского уезда, Антоновской волости, село Пустоваровка, даю настоящую расписку, что, желая продолжать служить при бывшем царе Николае Романове, обещаюсь подчиняться и выполнять распоряжения Уральского областного совета, исходящие от коменданта дома особого назначения, и считать себя на равном состоянии, как и остальная семья Романовых." Климентий Нагорный. 24 мая.
Подписывая эту расписку, царские слуги подписывали собственный смертный приговор.
По воспоминаниям очевидцев, Климентий Григорьевич Нагорный не мог молча сносить издевательства тюремщиков над Цесаревичем Алексеем. Ещё на пути из Тобольска в Екатеринбург на борту парохода «Русь» Нагорный защитил Цесаревича от произвола комиссара Родионова, чем вызвал гнев и угрозы большевиков. Александра Александровна Теглева, няня царских детей, вспоминала: «Нагорный держал себя смело и свою будущую судьбу себе предсказал сам. Когда мы приехали в Екатеринбург, он мне говорил: Меня они, наверное, убьют. Вы посмотрите, рожи-то, рожи у них какие! У одного Родионова чего стоит! Ну, пусть убивают, а все-таки я им хоть одному-двоим, а наколочу морды сам!»
Оказавшись в доме Ипатьева, Климентий Нагорный и лакей Великих княжон Иван Седнёв поднимали голос в защиту притесняемых охраной узников, принялись смывать со стен стихи и рисунки неприличного и оскорбительного для Царской Семьи содержания, которые оставляли красноармейцы-охранники. Но окончательно решило их судьбу то, что они позволили себе открыто возмущаться тем, что охрана ворует вещи, принадлежащие Царской Семье. Пьер Жильяр вспоминал впоследствии: «…эти два милых малых не могли скрыть своего возмущения, когда увидели, как большевики забирают себе золотую цепочку, на которой висели у кровати больного Алексея Николаевича его образки».
15/28 мая 1918 года матросы были взяты из Ипатьевского дома и доставлены в Екатеринбургскую тюрьму. Арестованных слуг лишили вещей и денег и поместили в общей камере тюрьмы, где содержались арестованные чрезвычайной следственной комиссией.
Жильяр так описал момент, когда он в последний раз видел Цесаревича и Нагорного: «Матрос Нагорный прошёл мимо моего окна, неся маленького больного на руках; за ним шли Великие княжны, нагруженные чемоданами и мелкими вещами. Я захотел выйти, но часовой грубо оттолкнул меня в вагон. Я вернулся к окну. Татьяна Николаевна шла последней, неся свою собачку, и с большим трудом тащила тяжёлый коричневый чемодан. Шёл дождь, и я видел, как Она при каждом шаге вязла в грязи. Нагорный хотел прийти Ей на помощь - его с силой оттолкнул один из комиссаров…».
По одним сведениям в начале июня, по другим - в начале июля 1918 года они в группе других заключённых были выведены из тюрьмы, отведены за город в безлюдное место и тайно, в спину, убиты «за предательство дела революции» - как было указано в постановлении об их казни. Комиссар Хохряков таким образом исполнил свою угрозу. Идя к месту казни, Нагорный держался мужественно и ободрял других смертников. Убийцы оставили их трупы на месте убийства не захороненными. Советская «Народная газета» города Шадринска напечатала об этом 31 июля 1918 года такое извещение: «Екатеринбург, 7 июля. По предложению областного Совета Уральской областной чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией расстреляны следующие заложники: …Нагорный, …».
Когда Екатеринбург был занят Белыми, трупы Климентия Григорьевича Нагорного и Ивана Дмитриевича Седнёва, полуразложившиеся и исклёванные птицами, были найдены и торжественно захоронены у церкви Всех Скорбящих. Очевидцам похорон запомнилось, что могилы матросов «Штандарта» были усыпаны множеством белых цветов. Могилы их не сохранились - их уничтожили, когда коммунисты устраивали на месте кладбища городской парк.
(Компиляция из биографических материалов)
Вечная память славным русским людям! Вечный позор и проклятие врагам Бога, России и рода человеческого - большевикам-коммунистам и их нынешним подпевалам!
Дмитрий Кузнецов
Сын простого крестьянина, Иван Седнёв - один из тех, кто сохранил верность Царской Семье, последовав за нею в ссылку. Как и его товарищ Константин Нагорный, он открыто возмущался условиями содержания Семьи в Доме Ипатьева и тем, что большевицкая охрана ворует вещи Царственных узников. Неоднократно вступал в драки с красной сволочью.
Русские матросы Иван Седнёв и Константин Нагорный были арестованы и бессудно убиты коммунистами 6 июля 1918 года накануне расправы над теми, кому они служили до последнего вздоха.
Вот спрашивают иногда: "Что тебе плохого сделала Советская власть?" Отвечаю: "Мне, может, и ничего. У меня в семье даже репрессированных не было. Но что это меняет? Лично мне и Чикатило ничего плохого не сделал. Не меня же он убивал и не моих близких... Что это меняет в моём отношении к кровавому маньяку? Что это меняет в моём отношении к преступному режиму, уничтожившему миллионы моих соотечественников?
"А давайте примирим "красных" и "белых"!" - предлагают некие доброхоты. Вряд ли это получится, товарищи или как вас там. Примирите Климентия Нагорного и убийц Царской Семьи... Примирите жертвы Харьковской ЧК с их палачом, кавалером ордена Ленина, изувером С.А.Саенко (1886 - 1973), говорившим, что "из всех яблок он любит только глазные"... Примирите генерала Кутепова с его убийцами...
Ничего не выйдет из вашего мерзкого примирения. А в нормальное русло жизнь страны начнёт входить только тогда, когда на государственном уровне коммунистическая идеология будет признана античеловеческой, преступной, подлежащей, подобно германскому нацизму, проклятию и искоренению.
В апреле 1918 года в Тобольск прибыл большевицкий вооружённый отряд, под командованием матроса Балтийского флота Хохрякова. Узнав, что в числе слуг Царской Семьи есть и матросы-балтийцы, Хохряков пригрозил, что сведёт счёты с «предателями революции», «позорящими революционный флот», если они не оставят своей службы при Царской Семье.
Когда Семью частями (ввиду болезни Цесаревича Алексея) отправляли из Тобольска в Екатеринбург, матрос Нагорный был отправлен во второй группе вместе с Цесаревичем и тремя Великими княжнами, прибыв в Екатеринбург 10/23 мая 1918 года. С него, как и со всех слуг, допущенных в дом Ипатьева, были взяты расписки. Расписка, данная Нагорным, сохранилась:
"Я, нижеподписавшийся, гражданин Нагорный Климентий Григорьев, Киевской губернии, Свирского уезда, Антоновской волости, село Пустоваровка, даю настоящую расписку, что, желая продолжать служить при бывшем царе Николае Романове, обещаюсь подчиняться и выполнять распоряжения Уральского областного совета, исходящие от коменданта дома особого назначения, и считать себя на равном состоянии, как и остальная семья Романовых." Климентий Нагорный. 24 мая.
Подписывая эту расписку, царские слуги подписывали собственный смертный приговор.
По воспоминаниям очевидцев, Климентий Григорьевич Нагорный не мог молча сносить издевательства тюремщиков над Цесаревичем Алексеем. Ещё на пути из Тобольска в Екатеринбург на борту парохода «Русь» Нагорный защитил Цесаревича от произвола комиссара Родионова, чем вызвал гнев и угрозы большевиков. Александра Александровна Теглева, няня царских детей, вспоминала: «Нагорный держал себя смело и свою будущую судьбу себе предсказал сам. Когда мы приехали в Екатеринбург, он мне говорил: Меня они, наверное, убьют. Вы посмотрите, рожи-то, рожи у них какие! У одного Родионова чего стоит! Ну, пусть убивают, а все-таки я им хоть одному-двоим, а наколочу морды сам!»
Оказавшись в доме Ипатьева, Климентий Нагорный и лакей Великих княжон Иван Седнёв поднимали голос в защиту притесняемых охраной узников, принялись смывать со стен стихи и рисунки неприличного и оскорбительного для Царской Семьи содержания, которые оставляли красноармейцы-охранники. Но окончательно решило их судьбу то, что они позволили себе открыто возмущаться тем, что охрана ворует вещи, принадлежащие Царской Семье. Пьер Жильяр вспоминал впоследствии: «…эти два милых малых не могли скрыть своего возмущения, когда увидели, как большевики забирают себе золотую цепочку, на которой висели у кровати больного Алексея Николаевича его образки».
15/28 мая 1918 года матросы были взяты из Ипатьевского дома и доставлены в Екатеринбургскую тюрьму. Арестованных слуг лишили вещей и денег и поместили в общей камере тюрьмы, где содержались арестованные чрезвычайной следственной комиссией.
Жильяр так описал момент, когда он в последний раз видел Цесаревича и Нагорного: «Матрос Нагорный прошёл мимо моего окна, неся маленького больного на руках; за ним шли Великие княжны, нагруженные чемоданами и мелкими вещами. Я захотел выйти, но часовой грубо оттолкнул меня в вагон. Я вернулся к окну. Татьяна Николаевна шла последней, неся свою собачку, и с большим трудом тащила тяжёлый коричневый чемодан. Шёл дождь, и я видел, как Она при каждом шаге вязла в грязи. Нагорный хотел прийти Ей на помощь - его с силой оттолкнул один из комиссаров…».
По одним сведениям в начале июня, по другим - в начале июля 1918 года они в группе других заключённых были выведены из тюрьмы, отведены за город в безлюдное место и тайно, в спину, убиты «за предательство дела революции» - как было указано в постановлении об их казни. Комиссар Хохряков таким образом исполнил свою угрозу. Идя к месту казни, Нагорный держался мужественно и ободрял других смертников. Убийцы оставили их трупы на месте убийства не захороненными. Советская «Народная газета» города Шадринска напечатала об этом 31 июля 1918 года такое извещение: «Екатеринбург, 7 июля. По предложению областного Совета Уральской областной чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией расстреляны следующие заложники: …Нагорный, …».
Когда Екатеринбург был занят Белыми, трупы Климентия Григорьевича Нагорного и Ивана Дмитриевича Седнёва, полуразложившиеся и исклёванные птицами, были найдены и торжественно захоронены у церкви Всех Скорбящих. Очевидцам похорон запомнилось, что могилы матросов «Штандарта» были усыпаны множеством белых цветов. Могилы их не сохранились - их уничтожили, когда коммунисты устраивали на месте кладбища городской парк.
(Компиляция из биографических материалов)
Вечная память славным русским людям! Вечный позор и проклятие врагам Бога, России и рода человеческого - большевикам-коммунистам и их нынешним подпевалам!
Дмитрий Кузнецов