Воспоминания крестьян-толстовцев. 1910-1930-е годы (рубрика "Коротко о книгах")
* "Новый мир" 1991 №8, С. 269-270.
ВОСПОМИНАНИЯ КРЕСТЬЯН-ТОЛСТОВЦЕВ. 1910-1930-е годы. Составитель А. Б. Рогинский. М., «Книга», 1989. 479 стр.
Толстого читали, кажется, все. Его религиозно-философские работы (в подлиннике, не в пересказе) знают меньше. С историей толстовского движения знакомы совсем немногие, да она еще и не написана. Толстовство было осуждено Русской Православной Церковью (хотя пресловутое «отлучение» всего лишь констатировало добровольное отпадение Толстого от Православия); толстовство притеснялось и царским и советским правительствами (хотя, как признают мемуаристы-толстовцы, до революции прижимали несравнимо мягче); оно было отвергнуто как русским революционным движением (помните - «помещик, юродствующий во Христе»), так и русской религиозной философией (см., например, работу И. Ильина о сопротивлении злу насилием); толстовцев искореняли и во время «великого перелома» и в 30-е годы, расстреливали в гражданскую войну за отказ брать в руки оружие и окончательно достреляли в Отечественную - на этом кончилось толстовство как организованное движение.
Как пишет в предисловии к сборнику М. И. Горбунов-Посадов, интереснейшей ветвью толстовства в первые послереволюционные десятилетия было движение толстовцев-земледельцев: «…интеллигенты и крестьяне, рабочие и бывшие солдаты начали осуществлять на деле заветную мечту… о свободном, ненасильственном земледельческом труде как идеале человеческого общежития». Об этом и рассказывает сборник. В него вошли воспоминания В. В. Янова, Д. Е. Моргачева, Я. Д. и И. Я. Драгуновских, М. И. Горбунова-Посадова, рассказ Б. В. Мазурина о коммуне «Жизнь и труд» (его в сокращенном виде печатал «Новый мир» - 1988, № 9) и Е. Ф. Шершеневой о Новоиерусалимской коммуне имени Л. Н. Толстого, а также переписка толстовцев, уставы коммуны, обращение к правительству и другие интереснейшие документы (кстати, пора издать и у нас в стране книгу М. А. Поповского «Русские мужики рассказывают. Последователи Л. Н. Толстого в Советском Союзе. 1918-1977». Лондон, 1983).
За каждой страницей сборника встают живые люди, целостные народные характеры, вызывающие уважение и симпатию; бросается в глаза (особенно у В. В. Янова) нерушимое душевное спокойствие перед лицом репрессий, верность своему выбору, нравственному идеалу: жить не по лжи (если воспользоваться знакомой формулой). Самое примечательное в книге - тон, язык, которые не смог бы подделать самый искусный профессиональный сочинитель.
Впрочем, некоторые эпизоды вызывают сложные чувства. Д. Е. Моргачев вспоминает, что в 20-е годы (когда, добавлю от себя, по Церкви уже прошел вал кровавых репрессий) один председатель райисполкома предложил ему сказать на собрании «что-нибудь о церкви»; он согласился и начал так: «Священники-попы в церквах проповедуют с амвонов, обманывают народ, затуманивая истину. Недалеко то время, когда с амвонов народ будет слушать доклады ученых…» Короче, говорил искренне, но то самое и теми же словами, как говорил бы казенный лектор-атеист, из уст же верующего толстовца всё это звучало убедительнее - председатель был не глуп…
Когда читаешь эту книгу о крахе мечты о безгрешной внегосударственной жизни, особенно ясно понимаешь, что толстовство как движение может возродиться, но общество на толстовстве возродиться не может. На первый взгляд отвечая курсу на «приоритет общечеловеческих ценностей», последовательное толстовство не примирилось бы ни с собственностью, к которой мы наконец-то возвращаемся, ни с государством, без которого мир (как известно, лежащий во зле) устоять не может (ведь сейчас одновременно проклинают государство за его преступления и к нему же взывают о защите от насилия не государственного), ни с Церковью, неотделимой от народной судьбы.
Судьбу эту, историю народа надо знать и понимать во всей трагической сложности и полноте, чему и служит рецензируемая книга. ■
Андрей Василевский
OCR: fir-vst, 2016
ВОСПОМИНАНИЯ КРЕСТЬЯН-ТОЛСТОВЦЕВ. 1910-1930-е годы. Составитель А. Б. Рогинский. М., «Книга», 1989. 479 стр.
Толстого читали, кажется, все. Его религиозно-философские работы (в подлиннике, не в пересказе) знают меньше. С историей толстовского движения знакомы совсем немногие, да она еще и не написана. Толстовство было осуждено Русской Православной Церковью (хотя пресловутое «отлучение» всего лишь констатировало добровольное отпадение Толстого от Православия); толстовство притеснялось и царским и советским правительствами (хотя, как признают мемуаристы-толстовцы, до революции прижимали несравнимо мягче); оно было отвергнуто как русским революционным движением (помните - «помещик, юродствующий во Христе»), так и русской религиозной философией (см., например, работу И. Ильина о сопротивлении злу насилием); толстовцев искореняли и во время «великого перелома» и в 30-е годы, расстреливали в гражданскую войну за отказ брать в руки оружие и окончательно достреляли в Отечественную - на этом кончилось толстовство как организованное движение.
Как пишет в предисловии к сборнику М. И. Горбунов-Посадов, интереснейшей ветвью толстовства в первые послереволюционные десятилетия было движение толстовцев-земледельцев: «…интеллигенты и крестьяне, рабочие и бывшие солдаты начали осуществлять на деле заветную мечту… о свободном, ненасильственном земледельческом труде как идеале человеческого общежития». Об этом и рассказывает сборник. В него вошли воспоминания В. В. Янова, Д. Е. Моргачева, Я. Д. и И. Я. Драгуновских, М. И. Горбунова-Посадова, рассказ Б. В. Мазурина о коммуне «Жизнь и труд» (его в сокращенном виде печатал «Новый мир» - 1988, № 9) и Е. Ф. Шершеневой о Новоиерусалимской коммуне имени Л. Н. Толстого, а также переписка толстовцев, уставы коммуны, обращение к правительству и другие интереснейшие документы (кстати, пора издать и у нас в стране книгу М. А. Поповского «Русские мужики рассказывают. Последователи Л. Н. Толстого в Советском Союзе. 1918-1977». Лондон, 1983).
За каждой страницей сборника встают живые люди, целостные народные характеры, вызывающие уважение и симпатию; бросается в глаза (особенно у В. В. Янова) нерушимое душевное спокойствие перед лицом репрессий, верность своему выбору, нравственному идеалу: жить не по лжи (если воспользоваться знакомой формулой). Самое примечательное в книге - тон, язык, которые не смог бы подделать самый искусный профессиональный сочинитель.
Впрочем, некоторые эпизоды вызывают сложные чувства. Д. Е. Моргачев вспоминает, что в 20-е годы (когда, добавлю от себя, по Церкви уже прошел вал кровавых репрессий) один председатель райисполкома предложил ему сказать на собрании «что-нибудь о церкви»; он согласился и начал так: «Священники-попы в церквах проповедуют с амвонов, обманывают народ, затуманивая истину. Недалеко то время, когда с амвонов народ будет слушать доклады ученых…» Короче, говорил искренне, но то самое и теми же словами, как говорил бы казенный лектор-атеист, из уст же верующего толстовца всё это звучало убедительнее - председатель был не глуп…
Когда читаешь эту книгу о крахе мечты о безгрешной внегосударственной жизни, особенно ясно понимаешь, что толстовство как движение может возродиться, но общество на толстовстве возродиться не может. На первый взгляд отвечая курсу на «приоритет общечеловеческих ценностей», последовательное толстовство не примирилось бы ни с собственностью, к которой мы наконец-то возвращаемся, ни с государством, без которого мир (как известно, лежащий во зле) устоять не может (ведь сейчас одновременно проклинают государство за его преступления и к нему же взывают о защите от насилия не государственного), ни с Церковью, неотделимой от народной судьбы.
Судьбу эту, историю народа надо знать и понимать во всей трагической сложности и полноте, чему и служит рецензируемая книга. ■
Андрей Василевский
OCR: fir-vst, 2016