Дневник Оливии (9)
Продолжение. Начало книги - здесь.
Глава 9 (продолжение)
vvv
Воскресенье, 11 июня 1995
Уже утром мы получили первые реакции на статью в газете. Нам даже позвонили из «ORF», из программы «помощь-ТВ». Господину Thomas Rilk стало известно о нашем деле от адвоката Бенедикта. Я объяснил ему, что в настоящее время дело выглядят совсем неплохо для нас. Но если ситуация ухудшится, мы несомненно обратимся к нему.
Статья в газете - Спасаясь от традиционной медицины
(…) Мой отец дал нам интересную информацию. Молодая женщина из моего родного города была у них дома и рассказала следующую историю: В 1990 году она была со своей трёхмесячной дочерью в детской больнице Нойштадта на лечении у профессора Юргенссена. Ей диагностировали анемию, предварительный этап для лейкемии, и профессор сказал матери, что спасти жизнь девочки может только немедленное и полное удаление селезёнки. Мать отказалась от операции, забрала дочь из больницы и обратилась к известному натуропату. Профессор Юргенссен проделал с ней ту же процедуру, что и с нами - он обратился в суд. Сегодня, пять лет спустя, девушка здорова и имеет свою селезёнку. Тем не менее, поскольку было судебное заседание, органы опеки регулярно навещают мать троих детей до сих пор. МЫ отметили для себя чтобы пообщаться с этой женщиной.
vvv
Понедельник, 12 июня 1995
Телефонный разговор с доктором Herz:
Мы записались на приём на следующую пятницу. Против сильной боли он порекомендовал некоторые лекарства.
Телефонный разговор с районным судом:
В качестве меры предосторожности я сообщил секретарю судьи, что мы подтверждаем наше участие в завтрашнем заседании со свежими КТ-снимками. Но я не назвал имя доктора.
Разговор с доктором Grill:
Я сказал ему, что мы хотим сменить нашего семейного врача и знакомые порекомендовал нам его. В разговоре доктор Grill произвёл на меня очень положительное впечатление. Он на самом деле является гомеопатом, но уже слышал о докторе Хамере. Он также мог дать нам специальный препарат, который рекомендовал ранее доктор Herz.
vvv
Вторник, 13 июня 1995
Утром у Оливии была сильная лихорадка и большая слабость. Ночью она по-прежнему сильно потела. Мы принесли в машину мягкие вещи, чтобы сделать её путешествие на рентген более приятным. Она также жаловалась на сильные боли в животе.
Проведение рентгена стало для Оливии настоящей катастрофой. Доктору Hejda необходимо было ввести контрастное вещество в кровь, но Оливия не давала сделать себе инъекцию. Она очень сильно кричала. Как мог этот ребёнок пройти через химиотерапию? Как мы могли допустить чтобы с ней была проведена эта пытка?
После проведения исследования я поговорил с местным доктором Грубером. Я объяснил ему нашу сложную ситуацию. Он высказал мнение, что сочетание химиотерапии и Новой Медицины будет оптимальным. Я сразу заподозрил ловушку. Комбинация обоих даёт противоречие, потому что химия и морфин подавляют естественное излечение. Он также был согласен с тем, что доза химиотерапии, заявленная профессором Юргенссоном для ребёнка, будучи экстраполированной на взрослого, будет просто смертельной, но также он сказал, что ребёнок может справиться с этим. Мне такое утверждение показалось абсурдным. Обычно дозировка лекарственных средств для детей значительно слабее, чем для взрослых. Почему же только детям дают такие дозы цитостатиков???
Мы поехали домой. Я сказал Эрику о своих страхах, что доктор Hejda может подтвердить рост опухоли. После того как мы привезли Оливию домой, я в одиночку вернулся к доктору Hejda в Мёдлинг. Я была напряжён и принял успокоительное. Случилось то, чего я и боялся. Опухоль выросла с 8 см до 15 см. Мне удалось не потерять самообладание. Я оставался спокойным и слушал доктора Hejda. Я попросил его показать мне новый и старый снимок опухоли. Кажется, его слова подтвердились. Я был потрясён, но мог обсуждать ситуацию достаточно спокойно. Что мы имеем: возможно, доктор Хамер не прав в этом случае. Я потребовал КТ-снимки. Они не двигались с места, сказали, что передадут мне их завтра. Вместо этого они неоднократно давали мне советы, по их словам, «как отец отцу», а не как врачи.
Я вышел и позвонил доктору Ростовской. Она была поражена и подумала, что теперь нам придётся делать химиотерапию. Я поехал домой. Что подумает Эрика? Мог ли доктор Хамер сделать ошибку? Очевидно! Должны ли мы снова вернуться в больницу Св.Анны? Охота на нас закончилась, мы стали козлами отпущения, допустившими очевидную ошибку. Или всё-таки всё не так?
Оливия проиграла! Мы сами виноваты. Мы устроили этот беспорядок. Врачи имеют все основания злиться на нас! Но что теперь думать всем тем, кто сопровождал меня в моей борьбе? Фрау Ингрид, мать Джеральда… Как те, кто сомневался всегда? Строго говоря, Эрика заразила меня идеей обратиться к доктору Хамеру. Я послушался её, страстно желая угодить ей. И кто за этим стоит? Кто заразил Эрику этой идеей? Карин! Снова и снова Карин!
И когда я прихожу домой, я вижу там Джеральда, мужа Карин. Я просил его о возможной помощи в чрезвычайной ситуации, если опухоль вырастет на 1 см. Но она вросла с 8 до 15 см, почти в два раза! Нам говорят вернуть Оливию в больницу Св.Анны. Никогда! Эрика никогда не согласится на это! Но неужели я должен смотреть, как опухоль убивает Оливию? Я должен был проконсультироваться с Эрикой. Имеем ли мы право решать, как родители? У нас есть библейское право? Чистое безумие! Почему судьба кажется нам такой неизбежной?
Эрика и Джеральд поначалу не могли сказать ни слова. Я был сломлен. Джеральд начал выражать сомнения. Мы сомневались. Были ли КТ-снимки именно нашего ребёнка? Экс-медсестра думала, что врачи могут подменить снимки. Или были ли они вообщ правильно интерпретированы? Джеральд сказал, что для традиционной медицины слишком много поставлено на карту. Возможно, доктор Хамер был неправ только относительно фазы болезни? Может же быть так, что опухоль немного увеличилась перед тем, чтобы остановить свой рост? Может быть, в первую очередь нужно разрешить какой-то другой конфликт?
Мы смогли не потерять голову. Доктор Хамер и доктор Ростовская даже обнаружили рак печени, который не нашли в больнице Св.Анны. Независимо от того, какой тип рака был у Оливии, нам нужно было решить, каким путём мы идём дальше. И на этот вопрос нам легко было ответить: никакой химиотерапии, ни в коем случае! Таким образом, мы должны были думать, что делать дальше. Консультация врача была абсолютно необходима. Но мы уже знали, что никто не готов взять на себя ответственность. Ну, может быть, мы сможем получить консультацию при условии, что не будем предоставлять её результаты официальным властям.
Разговор с доктором Herz:
Он тоже не исключает, что доктор Хамер мог ошибаться на счёт кисты почки. Но он также сказал нам, что считает маловероятным две ошибки, тем более что симптомы Оливии говорят сами за себя. По телефону он не может сказать что-либо определённое, но может провести осмотр.
Я был в восторге, и я даже плакал от радости. Джеральд, который присутствовал при этом разговоре, был очень тронут.
Доктор Хамер, к сожалению, был не доступен по телефону.
vvv
Среда, 14 июня 1995
Телефонный разговор с доктором Хамером:
Доктор Хамер сказал, что такой рост опухоли (кисты) абсолютно исключён. В процессе заживления (закрепления) кисты максимальное увеличение будет не более 1 см. Мы договорились, что отправим ему копии нового КТ.
Звонок от доктора Ростовской:
Она также хотела видеть новые КТ-снимки.
Телефонный разговор с господином Rilk, программа «помощь-ТВ»:
Он предложил незнакомого врача по имени доктор Röstler (имя изменено). Он заверил меня, что доктор Röstler был открыт для альтернативных методов лечения.
Звонок от доктора Ростовской:
Она знала доктора Röstler и предупредила, что, хотя он действительно смотрит в сторону альтернативных методов терапии, тем не менее, всех больных раком он отсылает на химиотерапию.
Как было договорено накануне, я взял заключение и КТ-снимки у доктора Hejda. Я не стал с ним ничего обсуждать. Потом мы пошли сразу же на приём к доктору Liebner.
Осмотр Оливии доктором Liebner:
В кабинете доктора Liebner мы сразу почувствовали очень приятную атмосферу спокойствия и релаксации. Зал ожидания был создан на веранде с видом на красивый сад на заднем дворе, мягкая музыка играла в фоновом режиме. Доктор Liebner стремилась сделать время ожидания пациентов максимально комфортным. Доктор Liebner продиагностировала психический статус Оливии, и её выводы полностью совпали с тем, что мы знали о своей дочери. С помощью иридодиагностика она определила чувствительный и раздражительный характер Оливии и сделала вывод, что она просто не сможет пережить химиотерапию. Если всё-таки потребуется операция по удалению кисты, она рекомендовал немецкую урологическую клинику, в которой, как она знает, уже была оказана помощь ребёнку с проблемами почек в соответствии с принципами Новой Медицины. Также она отметила, что как частнопрактикующий врач она меньше уязвима для атак и шантажа по сравнению с другими коллегами, поэтому мы можем на неё полагаться.
Обращает на себя внимание также её обращение как врача с нашей дочерью, которая снова жаловалась на боли в животе. Она положила Оливию на диван и круговыми движениями легко помассировала её живот - у Оливии были в этот раз незначительные проблемы с пищеварением. Эта врач сразу завоевала наше доверие. Сегодня редко встретишь такого врача. В большинстве случаев врач быстро выписывает вам лекарство, даже не объясняя, что с вами происходит.
Если мы хотим скрыться, как нам было рекомендовано, мы должны обеспечить безопасность всей нашей семье, а также найти не только безопасное, но и красивое место, чтобы всё это «приключение» давало детям ощущение праздника, а не состояния опасности и бегства. Вернувшись домой, мы сразу же начали упаковывать вещи для длительного «путешествия». Мы решили уехать со всеми нашими детьми. Нашей целью была ферма двоюродной сестры Эрики Карин в Каринтии. Это было довольно уединенное место в горах на высоте 850 метров над уровнем моря. Там мы обеспечивали столь необходимый отдых для Оливии и главным образом защиту от доступа со стороны властей. Медицинскую консультацию мы могли получить в любое время. Кроме того, мы хотели войти в контакт с рекомендуемым доктором Liebner немецким врачом.
Я снял деньги с нашего счета. Я также обсудил возможную необходимость найти ещё денег, если потребуется. Когда мы упаковали всё, мы были очень уставшими. Общее состояние Оливии колебалось в течение дня, но ближе к вечеру ей стало лучше. Длительный переезд был бы очень утомителен для всех трёх детей. Джеральд и Карин были удивлены, когда мы приехали к ним все вместе, но поддержали нас. Оливия отчаянно нуждался в отдыхе.
Мы были в бегах. Если, кроме судьи и подконтрольных врачей, ещё и СМИ сообщат что мы не даём дочери вылечится - мы сможем это вынести. Что значит страх и боль нашей дочери по сравнению с бумагами из опеки и суда?
Когда мы упаковали наши вещи в комнате, выделенной для нас, мы за ужином все вместе обсудили ситуацию. Эрика подтвердила роста опухоли на основе того, что под рёбрами Оливии появилось набухание. Как это могло случиться? Доктор Хамер был неправ? Может это рецидив? Мы были в недоумении. Мы знали только одно: Оливия могла только, если вообще возможно, исцелиться путём щадящей терапии. Даже сейчас о химиотерапии не могло быть и речи. Это абсурдно ждать от канцерогенных препаратов борьбы с раком!
vvv
Четверг, 15 июня 1995
О чудо! Утром вздутие пропало! Оливия тихо спала всю ночь. На самом деле, она производила хорошее впечатление. Она не имела никакой боли и была бодрой. К нам снова вернулась надежда. Но я продолжал задавать себе разные вопросы. Почему заболела только Оливия? Александр старше, Элизабет моложе Оливии. Но они живут в одной семье, в одних условиях. Так почему Александр и Елизавета не имеют рака? Им так же не хватает мамы рядом, они ели ту же бабушкину еду. Причину, конечно, можно найти в разнице в психике детей. Но почему у них разная «психика»? Оливия уже показал большой талант в письме и чтения, хотя она по-прежнему ходила в детский сад. Она могла быстро читать слова, написанные Александром в его школьных тетрадях начальной школы. Почему Оливия уже умеет хорошо писать? Мы вообще её этому не учили.
vvv
Пятница, 16 июня 1995
Оливии стало заметно лучше. Она спала всю ночь и её жалобы на боли в животе стали редкими. Она много гуляла, много играла в песочнице. Она выглядела ужасно худой, рёбра и плечи прямо торчали. Но она ела! К счастью, у неё был аппетит!
День прошел спокойно. Мой аппетит, который был значительно снижен в последние несколько недель, также быстро вернулся. Работа на свежем воздухе и устранение грозящей опасности Оливии внесли свой вклад. В 20:00 мы пошли спать.
vvv
Суббота, 17 июня 1995
Эрика, Оливия, Элизабет, и я проснулся в одно и то же время. Александр спал с Джоном (сыном Карин и Джеральда) в его комнате внизу. Я мысленно пролистал события предыдущих недель. Это было как страшный сон. Все мои действия, все мои заботы и мысли в прошлом месяце были направлены только на Оливию. Ровно месяц прошел с момента первой диагностики. Для меня лично за этот месяц полностью изменился взгляд на права человека, на врачей и больницы. За этот месяц у меня решительно сформировалось новое восприятие действительности.
Карин и Джеральд были на фермерском рынке, продавали свою продукцию. Они встали очень рано, но их отъезд не разбудил меня. Около полудня я пошёл по магазинам с Джоном в качестве проводника. Молоко и яйца мы купили на ферме, остальные продукты в магазине. В деревне был праздник, играла музыка и люди танцевали на сцене, сидели на скамейках и пили пиво. В магазине было шумно и многолюдно, и я избегал любого прямой контакта глаз с людьми, из-за страха быть узнанным из-за статьи в газете. В газетном киоске, воспользовавшись интересом Джона к комиксам, я быстро пролистал газеты и успокоился, т.к. про нас там ничего не было. Позже я подумал, не был ли я слишком пессимистичен. После обеда, мы пошли играть в саду. Оливия веселилась вместе с нами и я волновался, что она может перенапрячься. Наша цель в том, чтобы дать отдых Оливии. Она не должна расстраиваться из-за скуки, просто сидя дома.
(…)
vvv
Понедельник, 19 июня 1995
По соображениям безопасности, я не звонил с домашнего телефона, а по необходимости ездил на почту в деревню.
Телефонный разговор с фрау Stöckl из программы «помощь-ТВ»:
Она заверила, что полный сюжет для программы имело бы смысл делать, только если там будут присутствовать доктор Хамер, профессор Юргенссен и адвокаты. Короткий сюжет об Оливии они могли бы сделать в следующую среду или пятницу. У меня сложилось впечатление, что фрау Stöckl, имея желание сделать объективный сюжет, недооценивает силу ортодоксальной медицины.
Встреча с юристом фирмы Мюльбергер в Вене:
Я позитивным настроем я вошёл в офис юридической фирмы, но разочарование не заставило себя долго ждать. Господин Мюльбергер достаточно быстро описал свою позицию по этому вопросу, но я был ещё под впечатлением от обещаний г-на Бенедикта, поэтому не сразу сильно расстроился. Мюльбергер говорил, Бенедикт молча сидел у двери.
По их информации, каждый год в Австрии регистрируется 30-50 случаев опухоли Вильмса. Это уже противоречило информации, которую дал профессор Юргенссен. Кроме того, Оливия уже вышла из группы риска - обычно опухоль Вильмса регистрируется в возрасте 3-5 месяцев. Это также противоречило тому, что нам объявили средний возраст в 3 года. Далее г-н Мюльбергер высказал своё мнение, что в соответствии с его информацией, полученной от врачей, я школя рисковал жизнью моей дочери, и, следовательно, он не может представлять мои интересы. Он посоветовал мне найти ответственного врача или ещё лучше, группу врачей для совместного ведения лечения Оливии. Г-н Бенедикт предложил другой вариант - подать иск против официальной медицины в Конституционный суд. Я не совсем понял, что он имел в виду, в любом случае фирма Мюльбергера не берётся за моё дело. С пустыми руками я поехал обратно из Вены в Каринтии.
Звонок от доктора Хамера:
Опухоль под рёбрами Оливии он объяснил восстановительным отёком печени - рак уходил. Мы должны обратить внимание на гепатит - он должен был проявить себя коричневой мочой и потерей аппетита. В дополнение к немецкому урологу он также порекомендовал другого педиатра, который, безусловно, также был бы готов быть в качестве врача для Оливии.
Я подготовил себя к предстоящей трансляции на «ORF». В этой передаче должны были прозвучать данные из первых рук не только об успехах доктора Хамера, но и цифры от профессора Юргенссена об его успехах и неудачах. Откуда он взял такой большой успех (95%) в лечении опухоли Вильмса? Могут ли врачи реально оценить, выживет ли ребёнок от химиотерапии или нет? Родители лишены права получать объективную информацию. В традиционной медицине каждый ребенок с опухолью Вильмса получает химиотерапию. Можно предположить, что даже врачи не могут определить эффективность этого «лечения», что ж тогда говорить о судье или родителях, которые знают своего ребёнка, но должны подвергать его мучительному лечению…
vvv
Вторник, 20 июня 1995
Утром я пошёл с Александром в деревню и привёл его к парикмахеру, а также сделал несколько звонков.
Телефонный разговор с доктором (урологом) Пападакис (имя изменено):
Я кратко объяснил ему состояние Оливии и существующий интерес к нам со стороны средств массовой информации. Я подумал при этом, что может быть поступаю неправильно.
Телефонный разговор с Бургау:
После краткого описания текущего развития событий я упомянул о нашем предполагаемом визите к доктору Пападакис, и вдруг я вспомнил и спросил - может ли этот разговор прослушиваться. Ответом было - не исключено. Возможно, это была моя вторая ошибка. Я был раздражен.
Телефонный разговор с г-ном Rilk, «помощь-ТВ»:
Он подтвердил приход на запись передачи профессора Юргенссена. Вместо того, чтобы быть в прямом эфире, программа будет идти в записи. Я рассмеялся в трубку, и когда он озадаченно спросил о причине моего веселья, я ответил, что подозревал это. Было ясно, что в «ORF» могут манипулировать данными. Будет ли на этой встрече доктор Хамер - я не могу его заверить. Дату для съёмок мы определили в следующую пятницу около 11:00 часов. Я не сообщил ему место где мы сейчас находимся, но сказал, что в ту пятницу позвоню ему в 7:00 утра. Я только сказал, что нахожусь в радиусе 2 часов пути.
Телефонный разговор с доктором Herz:
Дата нашего визита к нему была назначена на следующую пятницу днём.
Телефонный разговор с доктором Хамер:
Я рассказал ему о моих неудачах в поисках адвоката. Он порекомендовал адвоката Антонеску (имя изменено) из Гранца, который уже представлял интересы Новой Медицины и разбирается в этих вопросах.
Это была действительно очень хорошая новость. Мои усилия по поиску адвокату не увенчались успехом, потому что для всех «претендентов» в защите Новой Медицины не было никакой идеи. Теперь, наконец, у меня в перспективе был адвокат от доктора Хамера, который знает эту тему. Я чуть не подпрыгивал от радости. Я сразу же позвонил этому адвокату и договорился о встрече на следующий день. Весь мой предыдущий опыт общения с врачами и юристами был не очень хороший, теперь мне было любопытно посмотреть на немецкого уролога Пападакиса, Грейзера и адвоката Антонеску.
Во второй половине дня мы занимались домашними делами. Вечером я уложил детей в постель. Оливия была вялой в течение всего дня, она играла через силу и даже поспала днём, чего я не заметил и узнал это только от неё вечером. Джеральд определил у неё искривление позвоночника и даже пару смещённых позвонков. Ничего удивительного в том, что Оливия жаловалась на боли в спине, сказал он.
Вечером, после завершения всех дел, мы размышляли с Джеральдом о сьёмке в «ORF». Мы поняли, что мы были бы бессильны, если там будет ловушка, расставленная полицией.
vvv
Среда, 21 июня 1995
В 7:00 прозвенел будильник. Оливия на короткое время забралась ко мне в постель. У неё было прекрасное настроение и на её лицо падали тёмные, взьерошенные волосы. Оливия была красавицей. Я не мог налюбоваться ей. Мысль потерять её опять пронзила мне сердце. Я решил сделать что буду бороться, как лев, и ничего не сможет мне помешать чтобы вырвать её из лап химиотерапии. И если нужно, мы убежим всей семьёй. Вопрос был только куда бежать? В какой стране ещё существует медицинская свобода? Какая страна не имеет такой медицинской диктатуры, как Австрия?
После завтрака я поехал в Грац к адвокату Антонеску. Я пришёл в офис в назначенное время, но получил извинения секретарши - назначенное время было ошибкой, и я должен вернуться в 15:00. У меня было время, чтобы сделать несколько телефонных звонков.
Телефонный разговор с фрау Stauffer, партия «зелёных»:
Она рассказала о планируемом голосовании чтобы сделать сегодня от партии «зелёных» парламентский запрос по поводу доктор Хамера и Новой Медицины. В прошлые разы эти запросы были сделаны в Департамент юстиции, Министерство здравоохранения и науки одновременно. Теперь это будет четвертый (!) запрос. До сих пор разные министерства сослались друг на друга из-за различной юрисдикции. Этот парламентский запрос подписали пять депутатов и у министерств было восемь недель, чтобы ответить на этот запрос.
Телефонный разговор с г-ном Rilk, «помощь-ТВ»:
Я рассказал ему о парламентском запросе. Доктор Хамер был уведомлён им об изменении планов на счёт записи передачи. Г-н Rilk заверил меня, что ничего не сообщает властям. Он звонил доктору Бауму, и тот порекомендовал отложить какие-либо действия с Оливией на неделю, потому что осложнения могут возникнуть из-за отёка печени. Я сказал г-ну Rilk, что доктору Бауму анонимно угрожали смертью детей. Нехотя, таково было моё впечатление, г-н Rilk признал степень нашей нестандартной ситуации.
Телефонный разговор с отцом:
я должен обязательно поговорить с господином Bengt Pflughaupt.
Телефонный разговор с г-ном Pflugshaupt:
Он был проинформирован о нашей ситуации и о докторе Хамере, он сам был фрилансером в двух телевизионных компаниях, а также в журнале «Шпигель» и т.д. О докторе Хамере он узнал после смерти своего сына и уже написал пять статей о Новой Медицине. Он спросил у меня разрешения передать нашу историю в те издания, с которыми он сотрудничает. Конечно, я согласился. В следующую пятницу я должен буду позвонить ему, и он будет знать, если есть интерес с их стороны. Если это так, мы тогда определим дату, когда можно будет сделать с нами встречу.
Я не мог перестать удивляться. Теперь мы будем предствалены даже на немецком телевидении. Рассчитывали ли это профессор Юргенссен или судья Masizek?
Встреча с адвокатом Антонеску:
Он собрал информацию о нашей ситуации и готов быть нашим адвокатом. Я была так счастлив, что хотел даже обнять его. Теперь я снова почувствовал себя достаточно сильным, чтобы делать дальнейшие шаги.
Статья в СМИ: «Драма Оливии, больной раком: семья скрывается.»
vvv
Четверг, 22 июня 1995
Телефонный разговор с доктором Хамером:
Он подтвердил, что в следующий понедельник будет в Бургау для сьёмок сюжета командой «помощь-ТВ». Мы договорились, что приедем с Оливией, чтобы он ещё раз осмотрел её. Я также хотел бы знать, что он скажет о последнем КТ. Он подтвердил, чтобы мог сделать ошибку и не так оценил продолжительность отёка печени - возможно, на это потребуется ещё пара недель.
Телефонный разговор с г-ном Rilk, "помощь-ТВ":
Уролог, уполномоченный судом и профессором Юргенссеном сообщил им, что состояние Оливии соответствует смертельной опасности. Если это так, то мы чокнутые. «Зелёные» подали следующие парламентские запросы:
1 Свободный выбор лечения.
2 Признание Новой Медицины доктора Хамера
По словам г-Rilk , поскольку ситуация уже вышла на политический уровень, у нас есть шанс выйти из подполья. Однако если мы будем больше общаться со СМИ, то это может оказать негативное влияние на решение властей. На мой взгляд, г-н Rilk беспокоился, что не он первый озвучит нашу историю в своей передаче. По словам г-Rilk профессор Гаднер согласился исследовать (?) опухоль Оливии. Но для нас единственным возможным вариантом осталось УЗИ, т.к. Оливия больше не даст ввести себе контраст для КТ.
Теперь остался вопрос места сьёмок. Мы предложили делать сьёмку сюжета на улице, на детской площадке. Место рядом с нашим родным городом г-на Rilk не устроило. Скорее всего, он не хотел чтобы мы могли уйти в любое время, если что-то пойдёт не так. Он предложил найти пустую квартиру в Maiersdorf и там сделать сьёмку.
Телефонный разговор с отцом:
Ему пришёл запрос из органов опеки по поручению суда на наш счёт.
vvv
Пятница, 23 июня 1995
В 7:00 я позвонил г-ну Rilk и мы договорились о месте сьёмки. В 11:00 мы были на условленном месте. Интервью было проведено очень необычно для меня. Эрика чувствовала себя легче и вела себя уверенно. Также съёмочная группа съездила в Maiersdorf и взяла интервью у её отца.
Обследование Оливии доктором Herz:
Он сделал очень хорошее впечатление. Он подтвердил диагноз доктора Хамера и пояснил, что то, что «обнаружил» доктор Hejdas, на самом деле может быть рак печени, а не почки.
Я узнал впервые, что чтение КТ-снимков предполагало наличие определённый опыт, и даже тогда не было легко определить что имеется на самом деле. Традиционная медицина действительно часто полагаться только на эти изображения органов на снимках. «Технология» доктора Хамера, однако, является дополненной, она включает в себя также просмотр снимков головного мозга. Таким образом, ошибки могут быть исключены полностью! В мозге для каждого органа есть свои т.н. «реле». В момент сильного потрясения (шока конфликта) в течение нескольких секунд или минут поражённое конфликтом реле видоизменятся, и это видно на снимках. Строго говоря, мы не должны рассматривать это как ошибку, потому что, как уже упоминалось , такое поведение организма означает запуск чрезвычайной (аварийной) программы, которая направлена на выживание организма до того, как конфликт разрешится. Когда конфликт разрешается, изображение реле головного мозга снова меняется. Эти так называемые Очаги Хамера на каждой стадии работы этой специальной программы имеют строго определённую форму, так что ошибиться невозможно! Традиционная медицина эти изменения в мозга ошибочно интерпретирует как опухоль мозга и удаляет хирургическим путём. В действительности, это не что иное, как относительно безопасный восстанавливающий отёк, который может, однако, при большой силе конфликта, приводить к головной боли и избыточному внутричерепному давлению. Врач, который понял эти процессы, это может предвидеть и замедлить процесс восстановления кортизоном, чтобы убрать слишком сильные симптомы.
Таким образом, применяя принципы Новой Медицины, можно чётко различать активную фазу конфликта и фазу восстановления. Но есть и ещё один ключ, когда, например, нет снимков органа или мозга. Это сам пациент, его психика и наблюдаемое «снаружи» состояние. Если у человека холодные руки, то он, скорее всего, находится в активной фазе конфликта, а если они тёплые, то он скорее всего уже в фазе восстановления. Таким образом, Новая Медицина имеет аж три подсказки для определения текущего положения дел, в то время как традиционная медицина имеет только КТ-снимки. Однако разрешающая способность этих снимков сравнительно мала, на рентгенограмме часто нельзя заметить опухоль менее 1 см.
После мнению д-ра Herz следующее КТ можно было бы сделать через три месяца. Гомеопатические средства мы должны продолжать принимать. Наш разговор был приятным. Оливия коротала время занимаясь рисованием, рисунки она потом отдала доктору. Элизабет вскоре уснула, и мирно спала на диване между братом и сестрой.
Мы провели ночь в Maiersdorf.
Оригинал текста - http://www.olivia-tagebuch.at/die-flucht.html
Продолжение следует…
.
Глава 9 (продолжение)
vvv
Воскресенье, 11 июня 1995
Уже утром мы получили первые реакции на статью в газете. Нам даже позвонили из «ORF», из программы «помощь-ТВ». Господину Thomas Rilk стало известно о нашем деле от адвоката Бенедикта. Я объяснил ему, что в настоящее время дело выглядят совсем неплохо для нас. Но если ситуация ухудшится, мы несомненно обратимся к нему.
Статья в газете - Спасаясь от традиционной медицины
(…) Мой отец дал нам интересную информацию. Молодая женщина из моего родного города была у них дома и рассказала следующую историю: В 1990 году она была со своей трёхмесячной дочерью в детской больнице Нойштадта на лечении у профессора Юргенссена. Ей диагностировали анемию, предварительный этап для лейкемии, и профессор сказал матери, что спасти жизнь девочки может только немедленное и полное удаление селезёнки. Мать отказалась от операции, забрала дочь из больницы и обратилась к известному натуропату. Профессор Юргенссен проделал с ней ту же процедуру, что и с нами - он обратился в суд. Сегодня, пять лет спустя, девушка здорова и имеет свою селезёнку. Тем не менее, поскольку было судебное заседание, органы опеки регулярно навещают мать троих детей до сих пор. МЫ отметили для себя чтобы пообщаться с этой женщиной.
vvv
Понедельник, 12 июня 1995
Телефонный разговор с доктором Herz:
Мы записались на приём на следующую пятницу. Против сильной боли он порекомендовал некоторые лекарства.
Телефонный разговор с районным судом:
В качестве меры предосторожности я сообщил секретарю судьи, что мы подтверждаем наше участие в завтрашнем заседании со свежими КТ-снимками. Но я не назвал имя доктора.
Разговор с доктором Grill:
Я сказал ему, что мы хотим сменить нашего семейного врача и знакомые порекомендовал нам его. В разговоре доктор Grill произвёл на меня очень положительное впечатление. Он на самом деле является гомеопатом, но уже слышал о докторе Хамере. Он также мог дать нам специальный препарат, который рекомендовал ранее доктор Herz.
vvv
Вторник, 13 июня 1995
Утром у Оливии была сильная лихорадка и большая слабость. Ночью она по-прежнему сильно потела. Мы принесли в машину мягкие вещи, чтобы сделать её путешествие на рентген более приятным. Она также жаловалась на сильные боли в животе.
Проведение рентгена стало для Оливии настоящей катастрофой. Доктору Hejda необходимо было ввести контрастное вещество в кровь, но Оливия не давала сделать себе инъекцию. Она очень сильно кричала. Как мог этот ребёнок пройти через химиотерапию? Как мы могли допустить чтобы с ней была проведена эта пытка?
После проведения исследования я поговорил с местным доктором Грубером. Я объяснил ему нашу сложную ситуацию. Он высказал мнение, что сочетание химиотерапии и Новой Медицины будет оптимальным. Я сразу заподозрил ловушку. Комбинация обоих даёт противоречие, потому что химия и морфин подавляют естественное излечение. Он также был согласен с тем, что доза химиотерапии, заявленная профессором Юргенссоном для ребёнка, будучи экстраполированной на взрослого, будет просто смертельной, но также он сказал, что ребёнок может справиться с этим. Мне такое утверждение показалось абсурдным. Обычно дозировка лекарственных средств для детей значительно слабее, чем для взрослых. Почему же только детям дают такие дозы цитостатиков???
Мы поехали домой. Я сказал Эрику о своих страхах, что доктор Hejda может подтвердить рост опухоли. После того как мы привезли Оливию домой, я в одиночку вернулся к доктору Hejda в Мёдлинг. Я была напряжён и принял успокоительное. Случилось то, чего я и боялся. Опухоль выросла с 8 см до 15 см. Мне удалось не потерять самообладание. Я оставался спокойным и слушал доктора Hejda. Я попросил его показать мне новый и старый снимок опухоли. Кажется, его слова подтвердились. Я был потрясён, но мог обсуждать ситуацию достаточно спокойно. Что мы имеем: возможно, доктор Хамер не прав в этом случае. Я потребовал КТ-снимки. Они не двигались с места, сказали, что передадут мне их завтра. Вместо этого они неоднократно давали мне советы, по их словам, «как отец отцу», а не как врачи.
Я вышел и позвонил доктору Ростовской. Она была поражена и подумала, что теперь нам придётся делать химиотерапию. Я поехал домой. Что подумает Эрика? Мог ли доктор Хамер сделать ошибку? Очевидно! Должны ли мы снова вернуться в больницу Св.Анны? Охота на нас закончилась, мы стали козлами отпущения, допустившими очевидную ошибку. Или всё-таки всё не так?
Оливия проиграла! Мы сами виноваты. Мы устроили этот беспорядок. Врачи имеют все основания злиться на нас! Но что теперь думать всем тем, кто сопровождал меня в моей борьбе? Фрау Ингрид, мать Джеральда… Как те, кто сомневался всегда? Строго говоря, Эрика заразила меня идеей обратиться к доктору Хамеру. Я послушался её, страстно желая угодить ей. И кто за этим стоит? Кто заразил Эрику этой идеей? Карин! Снова и снова Карин!
И когда я прихожу домой, я вижу там Джеральда, мужа Карин. Я просил его о возможной помощи в чрезвычайной ситуации, если опухоль вырастет на 1 см. Но она вросла с 8 до 15 см, почти в два раза! Нам говорят вернуть Оливию в больницу Св.Анны. Никогда! Эрика никогда не согласится на это! Но неужели я должен смотреть, как опухоль убивает Оливию? Я должен был проконсультироваться с Эрикой. Имеем ли мы право решать, как родители? У нас есть библейское право? Чистое безумие! Почему судьба кажется нам такой неизбежной?
Эрика и Джеральд поначалу не могли сказать ни слова. Я был сломлен. Джеральд начал выражать сомнения. Мы сомневались. Были ли КТ-снимки именно нашего ребёнка? Экс-медсестра думала, что врачи могут подменить снимки. Или были ли они вообщ правильно интерпретированы? Джеральд сказал, что для традиционной медицины слишком много поставлено на карту. Возможно, доктор Хамер был неправ только относительно фазы болезни? Может же быть так, что опухоль немного увеличилась перед тем, чтобы остановить свой рост? Может быть, в первую очередь нужно разрешить какой-то другой конфликт?
Мы смогли не потерять голову. Доктор Хамер и доктор Ростовская даже обнаружили рак печени, который не нашли в больнице Св.Анны. Независимо от того, какой тип рака был у Оливии, нам нужно было решить, каким путём мы идём дальше. И на этот вопрос нам легко было ответить: никакой химиотерапии, ни в коем случае! Таким образом, мы должны были думать, что делать дальше. Консультация врача была абсолютно необходима. Но мы уже знали, что никто не готов взять на себя ответственность. Ну, может быть, мы сможем получить консультацию при условии, что не будем предоставлять её результаты официальным властям.
Разговор с доктором Herz:
Он тоже не исключает, что доктор Хамер мог ошибаться на счёт кисты почки. Но он также сказал нам, что считает маловероятным две ошибки, тем более что симптомы Оливии говорят сами за себя. По телефону он не может сказать что-либо определённое, но может провести осмотр.
Я был в восторге, и я даже плакал от радости. Джеральд, который присутствовал при этом разговоре, был очень тронут.
Доктор Хамер, к сожалению, был не доступен по телефону.
vvv
Среда, 14 июня 1995
Телефонный разговор с доктором Хамером:
Доктор Хамер сказал, что такой рост опухоли (кисты) абсолютно исключён. В процессе заживления (закрепления) кисты максимальное увеличение будет не более 1 см. Мы договорились, что отправим ему копии нового КТ.
Звонок от доктора Ростовской:
Она также хотела видеть новые КТ-снимки.
Телефонный разговор с господином Rilk, программа «помощь-ТВ»:
Он предложил незнакомого врача по имени доктор Röstler (имя изменено). Он заверил меня, что доктор Röstler был открыт для альтернативных методов лечения.
Звонок от доктора Ростовской:
Она знала доктора Röstler и предупредила, что, хотя он действительно смотрит в сторону альтернативных методов терапии, тем не менее, всех больных раком он отсылает на химиотерапию.
Как было договорено накануне, я взял заключение и КТ-снимки у доктора Hejda. Я не стал с ним ничего обсуждать. Потом мы пошли сразу же на приём к доктору Liebner.
Осмотр Оливии доктором Liebner:
В кабинете доктора Liebner мы сразу почувствовали очень приятную атмосферу спокойствия и релаксации. Зал ожидания был создан на веранде с видом на красивый сад на заднем дворе, мягкая музыка играла в фоновом режиме. Доктор Liebner стремилась сделать время ожидания пациентов максимально комфортным. Доктор Liebner продиагностировала психический статус Оливии, и её выводы полностью совпали с тем, что мы знали о своей дочери. С помощью иридодиагностика она определила чувствительный и раздражительный характер Оливии и сделала вывод, что она просто не сможет пережить химиотерапию. Если всё-таки потребуется операция по удалению кисты, она рекомендовал немецкую урологическую клинику, в которой, как она знает, уже была оказана помощь ребёнку с проблемами почек в соответствии с принципами Новой Медицины. Также она отметила, что как частнопрактикующий врач она меньше уязвима для атак и шантажа по сравнению с другими коллегами, поэтому мы можем на неё полагаться.
Обращает на себя внимание также её обращение как врача с нашей дочерью, которая снова жаловалась на боли в животе. Она положила Оливию на диван и круговыми движениями легко помассировала её живот - у Оливии были в этот раз незначительные проблемы с пищеварением. Эта врач сразу завоевала наше доверие. Сегодня редко встретишь такого врача. В большинстве случаев врач быстро выписывает вам лекарство, даже не объясняя, что с вами происходит.
Если мы хотим скрыться, как нам было рекомендовано, мы должны обеспечить безопасность всей нашей семье, а также найти не только безопасное, но и красивое место, чтобы всё это «приключение» давало детям ощущение праздника, а не состояния опасности и бегства. Вернувшись домой, мы сразу же начали упаковывать вещи для длительного «путешествия». Мы решили уехать со всеми нашими детьми. Нашей целью была ферма двоюродной сестры Эрики Карин в Каринтии. Это было довольно уединенное место в горах на высоте 850 метров над уровнем моря. Там мы обеспечивали столь необходимый отдых для Оливии и главным образом защиту от доступа со стороны властей. Медицинскую консультацию мы могли получить в любое время. Кроме того, мы хотели войти в контакт с рекомендуемым доктором Liebner немецким врачом.
Я снял деньги с нашего счета. Я также обсудил возможную необходимость найти ещё денег, если потребуется. Когда мы упаковали всё, мы были очень уставшими. Общее состояние Оливии колебалось в течение дня, но ближе к вечеру ей стало лучше. Длительный переезд был бы очень утомителен для всех трёх детей. Джеральд и Карин были удивлены, когда мы приехали к ним все вместе, но поддержали нас. Оливия отчаянно нуждался в отдыхе.
Мы были в бегах. Если, кроме судьи и подконтрольных врачей, ещё и СМИ сообщат что мы не даём дочери вылечится - мы сможем это вынести. Что значит страх и боль нашей дочери по сравнению с бумагами из опеки и суда?
Когда мы упаковали наши вещи в комнате, выделенной для нас, мы за ужином все вместе обсудили ситуацию. Эрика подтвердила роста опухоли на основе того, что под рёбрами Оливии появилось набухание. Как это могло случиться? Доктор Хамер был неправ? Может это рецидив? Мы были в недоумении. Мы знали только одно: Оливия могла только, если вообще возможно, исцелиться путём щадящей терапии. Даже сейчас о химиотерапии не могло быть и речи. Это абсурдно ждать от канцерогенных препаратов борьбы с раком!
vvv
Четверг, 15 июня 1995
О чудо! Утром вздутие пропало! Оливия тихо спала всю ночь. На самом деле, она производила хорошее впечатление. Она не имела никакой боли и была бодрой. К нам снова вернулась надежда. Но я продолжал задавать себе разные вопросы. Почему заболела только Оливия? Александр старше, Элизабет моложе Оливии. Но они живут в одной семье, в одних условиях. Так почему Александр и Елизавета не имеют рака? Им так же не хватает мамы рядом, они ели ту же бабушкину еду. Причину, конечно, можно найти в разнице в психике детей. Но почему у них разная «психика»? Оливия уже показал большой талант в письме и чтения, хотя она по-прежнему ходила в детский сад. Она могла быстро читать слова, написанные Александром в его школьных тетрадях начальной школы. Почему Оливия уже умеет хорошо писать? Мы вообще её этому не учили.
vvv
Пятница, 16 июня 1995
Оливии стало заметно лучше. Она спала всю ночь и её жалобы на боли в животе стали редкими. Она много гуляла, много играла в песочнице. Она выглядела ужасно худой, рёбра и плечи прямо торчали. Но она ела! К счастью, у неё был аппетит!
День прошел спокойно. Мой аппетит, который был значительно снижен в последние несколько недель, также быстро вернулся. Работа на свежем воздухе и устранение грозящей опасности Оливии внесли свой вклад. В 20:00 мы пошли спать.
vvv
Суббота, 17 июня 1995
Эрика, Оливия, Элизабет, и я проснулся в одно и то же время. Александр спал с Джоном (сыном Карин и Джеральда) в его комнате внизу. Я мысленно пролистал события предыдущих недель. Это было как страшный сон. Все мои действия, все мои заботы и мысли в прошлом месяце были направлены только на Оливию. Ровно месяц прошел с момента первой диагностики. Для меня лично за этот месяц полностью изменился взгляд на права человека, на врачей и больницы. За этот месяц у меня решительно сформировалось новое восприятие действительности.
Карин и Джеральд были на фермерском рынке, продавали свою продукцию. Они встали очень рано, но их отъезд не разбудил меня. Около полудня я пошёл по магазинам с Джоном в качестве проводника. Молоко и яйца мы купили на ферме, остальные продукты в магазине. В деревне был праздник, играла музыка и люди танцевали на сцене, сидели на скамейках и пили пиво. В магазине было шумно и многолюдно, и я избегал любого прямой контакта глаз с людьми, из-за страха быть узнанным из-за статьи в газете. В газетном киоске, воспользовавшись интересом Джона к комиксам, я быстро пролистал газеты и успокоился, т.к. про нас там ничего не было. Позже я подумал, не был ли я слишком пессимистичен. После обеда, мы пошли играть в саду. Оливия веселилась вместе с нами и я волновался, что она может перенапрячься. Наша цель в том, чтобы дать отдых Оливии. Она не должна расстраиваться из-за скуки, просто сидя дома.
(…)
vvv
Понедельник, 19 июня 1995
По соображениям безопасности, я не звонил с домашнего телефона, а по необходимости ездил на почту в деревню.
Телефонный разговор с фрау Stöckl из программы «помощь-ТВ»:
Она заверила, что полный сюжет для программы имело бы смысл делать, только если там будут присутствовать доктор Хамер, профессор Юргенссен и адвокаты. Короткий сюжет об Оливии они могли бы сделать в следующую среду или пятницу. У меня сложилось впечатление, что фрау Stöckl, имея желание сделать объективный сюжет, недооценивает силу ортодоксальной медицины.
Встреча с юристом фирмы Мюльбергер в Вене:
Я позитивным настроем я вошёл в офис юридической фирмы, но разочарование не заставило себя долго ждать. Господин Мюльбергер достаточно быстро описал свою позицию по этому вопросу, но я был ещё под впечатлением от обещаний г-на Бенедикта, поэтому не сразу сильно расстроился. Мюльбергер говорил, Бенедикт молча сидел у двери.
По их информации, каждый год в Австрии регистрируется 30-50 случаев опухоли Вильмса. Это уже противоречило информации, которую дал профессор Юргенссен. Кроме того, Оливия уже вышла из группы риска - обычно опухоль Вильмса регистрируется в возрасте 3-5 месяцев. Это также противоречило тому, что нам объявили средний возраст в 3 года. Далее г-н Мюльбергер высказал своё мнение, что в соответствии с его информацией, полученной от врачей, я школя рисковал жизнью моей дочери, и, следовательно, он не может представлять мои интересы. Он посоветовал мне найти ответственного врача или ещё лучше, группу врачей для совместного ведения лечения Оливии. Г-н Бенедикт предложил другой вариант - подать иск против официальной медицины в Конституционный суд. Я не совсем понял, что он имел в виду, в любом случае фирма Мюльбергера не берётся за моё дело. С пустыми руками я поехал обратно из Вены в Каринтии.
Звонок от доктора Хамера:
Опухоль под рёбрами Оливии он объяснил восстановительным отёком печени - рак уходил. Мы должны обратить внимание на гепатит - он должен был проявить себя коричневой мочой и потерей аппетита. В дополнение к немецкому урологу он также порекомендовал другого педиатра, который, безусловно, также был бы готов быть в качестве врача для Оливии.
Я подготовил себя к предстоящей трансляции на «ORF». В этой передаче должны были прозвучать данные из первых рук не только об успехах доктора Хамера, но и цифры от профессора Юргенссена об его успехах и неудачах. Откуда он взял такой большой успех (95%) в лечении опухоли Вильмса? Могут ли врачи реально оценить, выживет ли ребёнок от химиотерапии или нет? Родители лишены права получать объективную информацию. В традиционной медицине каждый ребенок с опухолью Вильмса получает химиотерапию. Можно предположить, что даже врачи не могут определить эффективность этого «лечения», что ж тогда говорить о судье или родителях, которые знают своего ребёнка, но должны подвергать его мучительному лечению…
vvv
Вторник, 20 июня 1995
Утром я пошёл с Александром в деревню и привёл его к парикмахеру, а также сделал несколько звонков.
Телефонный разговор с доктором (урологом) Пападакис (имя изменено):
Я кратко объяснил ему состояние Оливии и существующий интерес к нам со стороны средств массовой информации. Я подумал при этом, что может быть поступаю неправильно.
Телефонный разговор с Бургау:
После краткого описания текущего развития событий я упомянул о нашем предполагаемом визите к доктору Пападакис, и вдруг я вспомнил и спросил - может ли этот разговор прослушиваться. Ответом было - не исключено. Возможно, это была моя вторая ошибка. Я был раздражен.
Телефонный разговор с г-ном Rilk, «помощь-ТВ»:
Он подтвердил приход на запись передачи профессора Юргенссена. Вместо того, чтобы быть в прямом эфире, программа будет идти в записи. Я рассмеялся в трубку, и когда он озадаченно спросил о причине моего веселья, я ответил, что подозревал это. Было ясно, что в «ORF» могут манипулировать данными. Будет ли на этой встрече доктор Хамер - я не могу его заверить. Дату для съёмок мы определили в следующую пятницу около 11:00 часов. Я не сообщил ему место где мы сейчас находимся, но сказал, что в ту пятницу позвоню ему в 7:00 утра. Я только сказал, что нахожусь в радиусе 2 часов пути.
Телефонный разговор с доктором Herz:
Дата нашего визита к нему была назначена на следующую пятницу днём.
Телефонный разговор с доктором Хамер:
Я рассказал ему о моих неудачах в поисках адвоката. Он порекомендовал адвоката Антонеску (имя изменено) из Гранца, который уже представлял интересы Новой Медицины и разбирается в этих вопросах.
Это была действительно очень хорошая новость. Мои усилия по поиску адвокату не увенчались успехом, потому что для всех «претендентов» в защите Новой Медицины не было никакой идеи. Теперь, наконец, у меня в перспективе был адвокат от доктора Хамера, который знает эту тему. Я чуть не подпрыгивал от радости. Я сразу же позвонил этому адвокату и договорился о встрече на следующий день. Весь мой предыдущий опыт общения с врачами и юристами был не очень хороший, теперь мне было любопытно посмотреть на немецкого уролога Пападакиса, Грейзера и адвоката Антонеску.
Во второй половине дня мы занимались домашними делами. Вечером я уложил детей в постель. Оливия была вялой в течение всего дня, она играла через силу и даже поспала днём, чего я не заметил и узнал это только от неё вечером. Джеральд определил у неё искривление позвоночника и даже пару смещённых позвонков. Ничего удивительного в том, что Оливия жаловалась на боли в спине, сказал он.
Вечером, после завершения всех дел, мы размышляли с Джеральдом о сьёмке в «ORF». Мы поняли, что мы были бы бессильны, если там будет ловушка, расставленная полицией.
vvv
Среда, 21 июня 1995
В 7:00 прозвенел будильник. Оливия на короткое время забралась ко мне в постель. У неё было прекрасное настроение и на её лицо падали тёмные, взьерошенные волосы. Оливия была красавицей. Я не мог налюбоваться ей. Мысль потерять её опять пронзила мне сердце. Я решил сделать что буду бороться, как лев, и ничего не сможет мне помешать чтобы вырвать её из лап химиотерапии. И если нужно, мы убежим всей семьёй. Вопрос был только куда бежать? В какой стране ещё существует медицинская свобода? Какая страна не имеет такой медицинской диктатуры, как Австрия?
После завтрака я поехал в Грац к адвокату Антонеску. Я пришёл в офис в назначенное время, но получил извинения секретарши - назначенное время было ошибкой, и я должен вернуться в 15:00. У меня было время, чтобы сделать несколько телефонных звонков.
Телефонный разговор с фрау Stauffer, партия «зелёных»:
Она рассказала о планируемом голосовании чтобы сделать сегодня от партии «зелёных» парламентский запрос по поводу доктор Хамера и Новой Медицины. В прошлые разы эти запросы были сделаны в Департамент юстиции, Министерство здравоохранения и науки одновременно. Теперь это будет четвертый (!) запрос. До сих пор разные министерства сослались друг на друга из-за различной юрисдикции. Этот парламентский запрос подписали пять депутатов и у министерств было восемь недель, чтобы ответить на этот запрос.
Телефонный разговор с г-ном Rilk, «помощь-ТВ»:
Я рассказал ему о парламентском запросе. Доктор Хамер был уведомлён им об изменении планов на счёт записи передачи. Г-н Rilk заверил меня, что ничего не сообщает властям. Он звонил доктору Бауму, и тот порекомендовал отложить какие-либо действия с Оливией на неделю, потому что осложнения могут возникнуть из-за отёка печени. Я сказал г-ну Rilk, что доктору Бауму анонимно угрожали смертью детей. Нехотя, таково было моё впечатление, г-н Rilk признал степень нашей нестандартной ситуации.
Телефонный разговор с отцом:
я должен обязательно поговорить с господином Bengt Pflughaupt.
Телефонный разговор с г-ном Pflugshaupt:
Он был проинформирован о нашей ситуации и о докторе Хамере, он сам был фрилансером в двух телевизионных компаниях, а также в журнале «Шпигель» и т.д. О докторе Хамере он узнал после смерти своего сына и уже написал пять статей о Новой Медицине. Он спросил у меня разрешения передать нашу историю в те издания, с которыми он сотрудничает. Конечно, я согласился. В следующую пятницу я должен буду позвонить ему, и он будет знать, если есть интерес с их стороны. Если это так, мы тогда определим дату, когда можно будет сделать с нами встречу.
Я не мог перестать удивляться. Теперь мы будем предствалены даже на немецком телевидении. Рассчитывали ли это профессор Юргенссен или судья Masizek?
Встреча с адвокатом Антонеску:
Он собрал информацию о нашей ситуации и готов быть нашим адвокатом. Я была так счастлив, что хотел даже обнять его. Теперь я снова почувствовал себя достаточно сильным, чтобы делать дальнейшие шаги.
Статья в СМИ: «Драма Оливии, больной раком: семья скрывается.»
vvv
Четверг, 22 июня 1995
Телефонный разговор с доктором Хамером:
Он подтвердил, что в следующий понедельник будет в Бургау для сьёмок сюжета командой «помощь-ТВ». Мы договорились, что приедем с Оливией, чтобы он ещё раз осмотрел её. Я также хотел бы знать, что он скажет о последнем КТ. Он подтвердил, чтобы мог сделать ошибку и не так оценил продолжительность отёка печени - возможно, на это потребуется ещё пара недель.
Телефонный разговор с г-ном Rilk, "помощь-ТВ":
Уролог, уполномоченный судом и профессором Юргенссеном сообщил им, что состояние Оливии соответствует смертельной опасности. Если это так, то мы чокнутые. «Зелёные» подали следующие парламентские запросы:
1 Свободный выбор лечения.
2 Признание Новой Медицины доктора Хамера
По словам г-Rilk , поскольку ситуация уже вышла на политический уровень, у нас есть шанс выйти из подполья. Однако если мы будем больше общаться со СМИ, то это может оказать негативное влияние на решение властей. На мой взгляд, г-н Rilk беспокоился, что не он первый озвучит нашу историю в своей передаче. По словам г-Rilk профессор Гаднер согласился исследовать (?) опухоль Оливии. Но для нас единственным возможным вариантом осталось УЗИ, т.к. Оливия больше не даст ввести себе контраст для КТ.
Теперь остался вопрос места сьёмок. Мы предложили делать сьёмку сюжета на улице, на детской площадке. Место рядом с нашим родным городом г-на Rilk не устроило. Скорее всего, он не хотел чтобы мы могли уйти в любое время, если что-то пойдёт не так. Он предложил найти пустую квартиру в Maiersdorf и там сделать сьёмку.
Телефонный разговор с отцом:
Ему пришёл запрос из органов опеки по поручению суда на наш счёт.
vvv
Пятница, 23 июня 1995
В 7:00 я позвонил г-ну Rilk и мы договорились о месте сьёмки. В 11:00 мы были на условленном месте. Интервью было проведено очень необычно для меня. Эрика чувствовала себя легче и вела себя уверенно. Также съёмочная группа съездила в Maiersdorf и взяла интервью у её отца.
Обследование Оливии доктором Herz:
Он сделал очень хорошее впечатление. Он подтвердил диагноз доктора Хамера и пояснил, что то, что «обнаружил» доктор Hejdas, на самом деле может быть рак печени, а не почки.
Я узнал впервые, что чтение КТ-снимков предполагало наличие определённый опыт, и даже тогда не было легко определить что имеется на самом деле. Традиционная медицина действительно часто полагаться только на эти изображения органов на снимках. «Технология» доктора Хамера, однако, является дополненной, она включает в себя также просмотр снимков головного мозга. Таким образом, ошибки могут быть исключены полностью! В мозге для каждого органа есть свои т.н. «реле». В момент сильного потрясения (шока конфликта) в течение нескольких секунд или минут поражённое конфликтом реле видоизменятся, и это видно на снимках. Строго говоря, мы не должны рассматривать это как ошибку, потому что, как уже упоминалось , такое поведение организма означает запуск чрезвычайной (аварийной) программы, которая направлена на выживание организма до того, как конфликт разрешится. Когда конфликт разрешается, изображение реле головного мозга снова меняется. Эти так называемые Очаги Хамера на каждой стадии работы этой специальной программы имеют строго определённую форму, так что ошибиться невозможно! Традиционная медицина эти изменения в мозга ошибочно интерпретирует как опухоль мозга и удаляет хирургическим путём. В действительности, это не что иное, как относительно безопасный восстанавливающий отёк, который может, однако, при большой силе конфликта, приводить к головной боли и избыточному внутричерепному давлению. Врач, который понял эти процессы, это может предвидеть и замедлить процесс восстановления кортизоном, чтобы убрать слишком сильные симптомы.
Таким образом, применяя принципы Новой Медицины, можно чётко различать активную фазу конфликта и фазу восстановления. Но есть и ещё один ключ, когда, например, нет снимков органа или мозга. Это сам пациент, его психика и наблюдаемое «снаружи» состояние. Если у человека холодные руки, то он, скорее всего, находится в активной фазе конфликта, а если они тёплые, то он скорее всего уже в фазе восстановления. Таким образом, Новая Медицина имеет аж три подсказки для определения текущего положения дел, в то время как традиционная медицина имеет только КТ-снимки. Однако разрешающая способность этих снимков сравнительно мала, на рентгенограмме часто нельзя заметить опухоль менее 1 см.
После мнению д-ра Herz следующее КТ можно было бы сделать через три месяца. Гомеопатические средства мы должны продолжать принимать. Наш разговор был приятным. Оливия коротала время занимаясь рисованием, рисунки она потом отдала доктору. Элизабет вскоре уснула, и мирно спала на диване между братом и сестрой.
Мы провели ночь в Maiersdorf.
Оригинал текста - http://www.olivia-tagebuch.at/die-flucht.html
Продолжение следует…
.