back
Писать действительно трудно. Особенно когда в тебе куча самокритики. Я помню, в начале второго года в исторической магистратуре я заявила своей научнице, что не пишу, потому что боюсь. Я тогда, впрочем, понятия не имела, что именно хочу писать и как. Она (один из лучших американистов России, на секундочку), как потом рассказывала, чуть меня не прибила. Как после всей этой боязни (я ж ни одного научного текста в жизни не писала, и вообще бухгалтер!) я родила 200 с лишним страниц текста диссера, для меня самой остается загадкой. Теперь аналогичные мысли посещают меня в первый год отдыха: год, когда я нигде не учусь. За всю мою пусть и недолгую жизнь я не припомню такого! Но в аспирантуру я пойду. И оттого опять муки самокритики, муки боязни текста и своей ничтожности. Но пойду, это как-то безапелляционно. Знаю: хочу и надо, сердце зовет!
Другое дело писать для себя - это удовольствие, думала я, когда писала здесь посты. Так я, на третьем курсе своей некчёмной бухгалтерской специальности, всерьез подумывала уйти в журналистику/филологию. Слава богу, не ушла, - могло бы кончиться ещё одним провалом.
Почему и эта традиция изжила себя? Ушёл юношеский максимализм? Ушли страдания, легко переносимые на бумагу? Жизнь стала интимнее, глубже и непубличнее? Кто его знает. Но я молачала, хотя порой и подумывала вернуться к дневнику.
Меня тогда злила ностальгия по безрассудной молодости, когда экстраверсия и невыдержанность суждений были частью характера (и прекрасными частями!), и сам факт, что их сменяет зрелая сдержанность, меня невероятно удручал. И продолжает удручать, честно говоря.
Как-то, сидя в офисе в Москве-Сити, на новой работе, о которой пару месяцев назад и мечтать не могла, я поняла некую бессмысленность этого действа - писать. Не потому что я стала взрослой, просто что-то ушло. Я тогда это очень чётко поняла.
Возвращение сюда - пусть может и кратковременное - тоже в общем-то ряд случайностей. Я сейчас впервые никуда не бегу. Нет дедлайнов, зачетов, нет бессонных ночей под эгидой «ну еще пять страничек», а на работе, когда-то казавшейся чем-то невероятным, всё понятно и предсказуемо. Этот (не)учебный год научил меня растворяться во времени и любить себя и покой. И будто в такт этой неспешности мы в антропософском обществе обсуждали ведение дневника. И первая мысль была о том, что этот этап для меня прожит. Вторая - что я, не ведя записки, утрачиваю тем самым возможности вернуться к себе самой. К своей истории. А ведь история стала для меня новым, пусть и дилетантским призванием. А спустя пару недель один мой знакомый - редкий любитель читать эту богом заброшенную страницу - спросил меня, отчего я не пишу.
И тогда я подумала, а не стоит ли попробовать ещё разок?
Другое дело писать для себя - это удовольствие, думала я, когда писала здесь посты. Так я, на третьем курсе своей некчёмной бухгалтерской специальности, всерьез подумывала уйти в журналистику/филологию. Слава богу, не ушла, - могло бы кончиться ещё одним провалом.
Почему и эта традиция изжила себя? Ушёл юношеский максимализм? Ушли страдания, легко переносимые на бумагу? Жизнь стала интимнее, глубже и непубличнее? Кто его знает. Но я молачала, хотя порой и подумывала вернуться к дневнику.
Меня тогда злила ностальгия по безрассудной молодости, когда экстраверсия и невыдержанность суждений были частью характера (и прекрасными частями!), и сам факт, что их сменяет зрелая сдержанность, меня невероятно удручал. И продолжает удручать, честно говоря.
Как-то, сидя в офисе в Москве-Сити, на новой работе, о которой пару месяцев назад и мечтать не могла, я поняла некую бессмысленность этого действа - писать. Не потому что я стала взрослой, просто что-то ушло. Я тогда это очень чётко поняла.
Возвращение сюда - пусть может и кратковременное - тоже в общем-то ряд случайностей. Я сейчас впервые никуда не бегу. Нет дедлайнов, зачетов, нет бессонных ночей под эгидой «ну еще пять страничек», а на работе, когда-то казавшейся чем-то невероятным, всё понятно и предсказуемо. Этот (не)учебный год научил меня растворяться во времени и любить себя и покой. И будто в такт этой неспешности мы в антропософском обществе обсуждали ведение дневника. И первая мысль была о том, что этот этап для меня прожит. Вторая - что я, не ведя записки, утрачиваю тем самым возможности вернуться к себе самой. К своей истории. А ведь история стала для меня новым, пусть и дилетантским призванием. А спустя пару недель один мой знакомый - редкий любитель читать эту богом заброшенную страницу - спросил меня, отчего я не пишу.
И тогда я подумала, а не стоит ли попробовать ещё разок?