Различие культур. Изучение культуры - борьба за конкретизацию абстракций (часть 12)
Получилось так, что концовка этой главы оказалась преисполнена избыточным пессимизмом. Язвительно и скептично я судил о культурологии. Оправданна ли такая позиция? Насколько она обоснована?
Мне трудно об этом судить, и свое мнение читатель обязательно составит сам. Мне лишь хочется сказать, что я вовсе не предрекаю и не констатирую в этой главе гибель культурологии, как предсказывает Шпенглер «закат Европы». Я всего-навсего попытался разобраться в том, чем же оперируют культурологи в своей работе, исходя из предложенной ранее гипотезы о принципе картин и элементов, используемом в работе мышления человека.
Исходя из посылок этой гипотезы, мне приходится констатировать, что пытаясь изучать чуждую для себя культуру (а это происходит почти во всех случаях, ибо понятие «своя культура» ограничивается не только лишь культурными, но и временными рамками), ученый неизбежно вычленяет из нее определенные элементы, которые пытается истолковать, включив в картины своей собственной культуры. Такой подход представляется единственно возможным, ибо для того чтобы постигнуть любой элемент чуждой культуры в его первозданном виде (окруженный многочисленными ассоциациями), необходимо полностью погрузиться в мир картин чужой культуры, что зачастую оказывается невозможным, хотя бы в связи с тем, что большинство картин многих культур сегодня безвозвратно утеряны для нас.
Последнее обстоятельство означает, что даже самый дотошный исследователь вынужден мириться с тем, что ему доступна лишь ограниченная сущность того или иного элемента, той или иной культуры. Вместе с тем, человеческое сознание, как мы уже знаем, не хочет мириться с неполнотой и незаконченностью картин, особенно в том случае, если пустоты (как это бывает с вырванными и контекста картинами) буквально зияют. Мозг требует от нас новых ассоциаций и элементов, которые могли бы придать картине благородную, гармоничную и успокоительную законченность.
Все недостающие элементы ученый, естественно, восстанавливает, а при создании необходимых ассоциаций, неизбежно оказывается под влияние мира картин своей, а не чужой культуры.
В результате, каждый изучаемый элемент предстает уже перед самим ученым в качестве своеобразного мутанта, сращенного из частей различных культур, однако сам ученый, в силу особенностей мышления, остается в полной уверенности, что перед ним реально воссозданный кусочек «пришельца из чужого мира».
В этом он с успехом пытается убедить и коллег и нас с вами, при этом, еще более (для большей понятности) насыщая неведомую картину ассоциациями нашего собственного мира, привязывая ее многочисленными нитями к картинам современности, в первую очередь тем, которые отражают наше представление о далеком мире.
Ну а дальше, уже все начинают воспринимать мутанта, как оригинального представителя чуждой цивилизации, и он по праву входит в реанимированный мир картин утраченной культуры, к всеобщему удовольствию.
Если использовать уже употреблявшуюся аналогию с пришельцами, то ситуацию можно представить следующим образом. В закрытую лабораторию попадают останки пришельца, разбившегося на своем корабле. Исследователь, занимающийся им, к явному своему неудовольствию обнаруживает, что у пришельца не хватает конечностей, и представлять его правительству и публике в таком виде означает извратить их представление о благородных формах инопланетной цивилизации. Вместе с тем, пришелец удивительно напоминает ему ящерицу со многими хвостами, которых, судя по всему, и недостает. Ученый, недолго думая, хватает пяток земных тварей, и восполняет пробел по своему вкусу. Пришелец приобретает гармоничную законченность, граничащую с известного рода красотой. В таком виде его не грех продемонстрировать любопытным. И вот, миллионы энтузиастов уже рассуждают об элегантных формах гостей нашей планеты, не подозревая о том, что на месте пяти «голов» пришельца, они наблюдают лишь хвосты банальных ящериц.
В случае с картинами чужой культуры, правда, ситуация осложняется еще и тем, что исследователи страдают определенного рода амнезией, и напрочь забывают тот факт, что сами пришивали пришельцу хвосты. Чувство безмятежного удовлетворения охватывает в данном случае уже буквально всех, а сомнений просто не может возникнуть.