Человеческая культура - продукт мышления (часть 21)
"Закат Европы" состоялся для Шпенглера лишь потому что он, в силу естественных причин, занимал очень неудачную позицию в качестве наблюдателя. И при всей точности его наблюдений, глобальный вывод оказался неверным. Почему - читайте ниже.
Философ выделяет группу достаточно однородных культур, весьма близких друг к другу, при всей их индивидуальности и разнородности. Он смотрит на эти картины, и убеждается в том, что в каждой из них наблюдается определенное и незыблемое чередование нескольких суперкартин. Он наблюдает зарождение, развитие и гибель религии, философии, математики, политики и государства, искусства. И каждая из этих суперкартин неизбежно появляется в рамках каждой из культур, что не может не навести исследователя на мысль, что именно схваченное им чередование и есть полный и замкнутый цикл, через который неизбежно проходит культура, сама выступающая в роли суперкартины. Судьба каждой из суперкартин, а особенно ее появление на свет кажется предопределенным, и когда все предстающие перед его взором в рамках выбранных им культур суперкартины появляются на сцене, философ трубит об окончании цикла.
И надо сказать, что интерпретируя данные, избранные для анализа, Шпенглер абсолютно прав. Его выводы безупречны. Но стоит лишь раздвинуть рамки наблюдений, как мы увидим, что подобная концепция не выдерживает никакой критики.
С одной стороны, живи Шпенглер десять тысячелетий назад, он мог бы с той же уверенностью констатировать, что закат каждой из наблюдаемых им культур неизбежно наступает тогда, когда исчерпывается потенциал религиозной суперкартины, ибо на тот момент, иные суперкартины просто не возникали в рамках культур, а предсказать их возникновение и возможные характеристики было просто невозможно. Естественно, что наблюдая за этими весьма многочисленными культурами, Шпенглер, не зная ни о философии, ни о математике, ничтоже сумняшеся заявил бы об их перетекании в цивилизацию после заката религии. И уж наверняка, возникновение философии повергло бы его в глубокий шок.
С другой же стороны, будь Шпенглер нашим современником, и наблюдай он бурное развитие науки, которое совершенно противоречило бы его пророчествам о закате Европы, и превращении ее в цивилизацию, он бы тоже наверняка пересмотрел бы свою гипотезу.
Беда Шпенглера, наверное, заключается в том, что человечество развивается сравнительно медленно, а рождение каждой новой суперкартины, очевидно, следует считать чудом, связанных с переходом человечества на несколько более высокую ступеньку развития. Именно эта неторопливость породила у великого философа иллюзию о существовании замкнутого цикла культур с неизменным набором составляющих. Шпенглер не увидел необходимости в том, чтобы проследить эволюцию самих составляющих, и связать их появление на свет и развитие с глубинными процессами развития человеческого мышления.
Таким образом, руководствуясь искусственно суженным полем исследований, Шпенглер предрек Европе культурную гибель, с неясными последствиями для всего человечества, которому, если следовать логике Шпенглера, очевидно, придется вновь начать с религии, с тем чтобы заново пройти всю цепочку. Однако для нас очевидно, что, если бы после гибели старой культуры, каждая новая начинала сначала, религия бы так и осталась единственной суперкартиной человечества, поскольку создание последующих суперкартин все же требовало определенного поступательного развития.
Нам же сегодня предоставляется уникальная возможность наблюдать чуть ли не собственными глазами процесс формирования принципиально новой суперкартины, процесс, который повторялся на Земле едва ли несколько десятков раз.
И именно это обстоятельство должно вселять в нас оптимизм в отношении будущего европейской культуры, которую несомненно ждут еще великие свершения.