Человеческая культура - продукт мышления (часть 20)
Почему Европа не закатилась и через столетия после мрачных пророчеств Шпенглера? В чем я усматриваю ошибку великого культуролога? Короче, скандалы, интриги, расследования...
При этом, подтверждение своей концепции, я нахожу именно в таблице Шпенглера, которая убедительно доказывает, что каждая из суперкартин с необходимостью проходит ряд стадий своего существования. И нигде у Шпенглера мы не можем найти даже намека на то, что хотя бы одна из суперкартин отклоняется от своего эволюционного пути в результате воздействия на нее остального мира картин.
В этом мы не находим ни малейшего противоречия между моей собственной позицией и позицией знаменитого философа. Расхождения начинаются тогда, когда Шпенглер объявляет о полном насыщении мира картин культуры, независимо от стадии развития ее суперкартин. Фактически, только тут философ в своей таблице отходит от принципа картин и элементов, ибо полагает, что незаконченность отдельной суперкартины не может повлиять на общую законченность культуры. Впрочем, как мы уже говорили, единственный факт, который становится камнем преткновения для этой концепции, остается умышленно, или неосознанно не замеченным Шпенглером, и речь опять идет о суперкартине науки в рамках западной культуры.
Так или иначе, мы убеждаемся в том, что попытка предсказать будущее культуры связана у Шпенглера именно с тем, что он воспринимает весь мир картин культуры, как одну суперкартину. Возможность предсказать будущее суперкартин отрицать не стоит. Каждая из них рано или поздно пройдет все предназначенные ей стадии, и видя ее зарождение, мы сможем с большой или меньшей долей уверенности судить о ее будущем. Так, к примеру, мы можем предсказать, что современная наука, в течение ближайших веков будет проходить третью стадию своего развития, как суперкартина, и переходить в четвертую, которая неизбежно завершиться ее высочайшим взлетом и последующей стагнацией.
Вот только предсказать в связи с этим гибель культуры современного мира мы не сможем, ибо совершенно непредсказуемым для нас остается фактор зарождения новых суперкартин. Пока мы могли судить о нем по культурам, развитие которых, часто искусственно прерывалось, а это значит, что наши сведения об этом процессе неполны.
Шпенглер же, не обращая на это внимание, с уверенностью говорит о культуре, как о суперкартине, из которой невозможно вычленить самостоятельных единиц со своей судьбой, и которая, соответственно, неизбежно должна проходить определенные стадии своего развития. Философ сам пишет об этом совершенно недвусмысленно:
«Культура рождается в тот миг, когда из прадушевного состояния вечно-младенческого человечества пробуждается и отслаивается великая душа, некий лик из пучины безликого, нечто ограниченное и преходящее из безграничного и пребывающего. Она расцветает на почве строго отмежеванного ландшафта, к которому она остается привязанной чисто вегетативно. Культура умирает, когда эта душа осуществила уже полную сумму своих возможностей в виде народов, языков, вероучений, искусств, государств, наук и таким образом снова возвратилась в прадушевную стихию. Но ее исполненное жизни существование, целая череда великих эпох, в строгих контурах очерчивающих поступательное самоосуществление, представляют собою сокровенную, страстную борьбу за утверждение идеи против сил хаоса, давящих извне, против бессознательного, распирающего изнутри, куда силы эти злобно стянулись. Не только художник борется с сопротивлением материи и с уничтожением идеи в себе. Каждая культура обнаруживает глубоко символическую и почти мистическую связь с протяженностью, с пространством, в котором и через которое она ищет самоосуществления. Как только цель достигнута и идея, вся полнота внутренних возможностей, завершена и осуществлена вовне, культура внезапно коченеет, отмирает, ее кровь свертывается, силы надламываются - она становится цивилизацией. Это и есть то, что мы чувствуем и понимаем при словах «египтицизм», «византизм», «мандарины». В таком виде может она, иссохшее гигантское дерево в девственном лесу, еще столетиями и тысячелетиями топорщить свои гнилые сучья. Мы видим это на примерах Китая, Индии, мира ислама. Так и античная цивилизация эпохи императоров с мнимой юношеской силой и полнотой гигантски вытарчивала вверх, отнимая воздух и свет у юной арабской культуры Востока.
Таков смысл всех закатов в истории -внутреннего и внешнего завершения, доделанности, ожидающей каждую живую культуру, из числа которых в наиболее отчетливых контурах вырисовывается перед нами «закат античности», между тем, как уже сегодня мы явственно ощущаем в нас самих и вокруг себя брезжущие знамения нашего - вполне однородного по течению и длительности с названным - события, которое падает на первые века ближайшего тысячелетия, - «заката Европы». [1]
Что же это, как не блестящее описание полной судьбы суперкартины? Ведь, как мы и говорили, она рождается из некоего прадушевного состояния, и предназначена осуществить «полную сумму своих возможностей», или, говоря другими словами, максимально насытиться элементами. И естественно, при полном насыщении ее ждет окоченение, ибо ей некуда больше развиваться? И, естественно, она продолжает «вытарчивать», занимая свое место в мире картин данной культуры.
Сходится практически все. Непонятно одно. Почему же, вместо разговора о суперкартине, будь-то религия, философия, наука, математика, Шпенглер упрямо говорит о культуре, объединяя все перечисленные картины вместе?
Очевидно, разгадку следует искать все в той же предвзятости подхода, все в том же игнорировании места, которое занимает в системе сам наблюдатель. Шпенглер не зря не слишком хорошо отзывается о теории относительности, которая помимо прочего, еще раз указывает на то, как важно учитывать при наблюдениях самого наблюдателя.
Шпенглер совершенно не учитывает того, что сам занимает не слишком выгодную позицию, которая, без сомненья, существенно искажает поле исследования.
[1] О. Шпенглер «Закат Европы», М., 1993, стр. 264-265.