синдром всесильного второкурсника
Есть такой любопытный феномен, который я называю «синдром всесильного второкурсника». Название пошло из наблюдений за собственными студентами, у многих из которых по достижении второго года в университете начинают сначала появляться, а затем крепнуть насмешливо-покровительственные нотки к абитуриентам, школьникам и студентам младших курсов.
Экстраполируя, симптоматику синдрома можно распространить на пятикурсников, магистрантов, аспирантов, молодых преподавателей и присных, которые с насмешкой и иногда откровенным пренебрежением относятся к людям, стоящим несколькими ступеньками ниже их на одной социальной лестнице (в данном случае ― учебного процесса). Именно синдрому всесильного второкурсника (СВВ) мы обязаны появлением и уничижительного термина «школота», и связанного с ним юморка в социальных сетях ― но последствия, мне кажется, куда шире и гаже.
Не так страшно, когда СВВ заболевает студент или вчерашний абитуриент. Во-первых, в наш век высоких технологий это достаточно легко «лечится»: можно, например, попросить человека перечитать то, что он писал в своих учетных записях, когда учился в школе или на младших курсах института. Как правило, возвращение к своим собственным корням действует на людей довольно отрезвляюще (не только применительно к ЖЖ, Facebook, Twitter и прочим коммуникативным радостям). Во-вторых, СВВ на этапе студенчества довольно нестабилен ― как правило, он пропадает, стоит носителю оказаться перед светлыми очами семинариста или экзаменатора (в такой ситуации сразу вспоминается классическое «А в своем, четвертом, классе не такой уж сильный Вася»). В общем, поскольку сознание еще достаточно пластично, есть шанс успеть и не дать человеку скатиться в брезгливо-презрительное отношение к другим людям. Гораздо хуже, если вчерашний студент «успешно» перенес СВВ в свою преподавательскую деятельность.
Сейчас очень часто слышны разочарованные возгласы преподавателей о том, как падает уровень студентов и как сложно их чему-то научить. В результате педагоги приходят к порочному кругу, не желая учить тех, кто, по их мнению, учиться и так не способен; надо ли говорить, что в такой ситуации студенты ничему не учатся. Отсюда ― лекции и семинары, где от скуки на лету дохнут мухи и другие мелкие насекомые; отсюда ― прием зачетов и экзаменов у двадцати человек за пару часов (как вообще можно проверить знание за такой промежуток времени?); отсюда ― полная каша в головах у студентов, которые должны не только знать учебный материал, но и воспринимать его как систему, как посылки к дальнейшим выводам, как материал для собственного развития; наконец, отсюда ― острое чувство разочарования у самих преподавателей в студентах и своей профессии, которая заставляет год за годом проходить все эти «отсюда». Поэтому никакие регалии, никакие заслуги на научном и учебном поприще не могут оправдать того презрительного патернализма, который его вызывает.
Я прекрасно понимаю тех, кто могут на это возразить в духе «неужели вор ни в чем не виноват?» (действительно, существуют студенты, которым на учебу в целом или на отдельные предметы просто наплевать). Я понимаю, что в формировании того, что я описал в предыдущем абзаце, участвует несколько факторов, а не только СВВ, разросшийся до размеров злокачественной опухоли. Но я настаиваю, что задача педагога ― делать все, что он может, чтобы заинтересовать студентов своим предметом (благо, каждый уважающий себя преподаватель должен искренне интересоваться тем, что он преподает, ― без этого процесс передачи знаний от человека к человеку с таким же успехом может быть заменен учебником).
Для успешного преподавателя жизненно важно уметь передавать свои знания ― собственно, в этом и заключается смысл этой профессии. И если вы не любите людей, если вы относитесь к ним с покровительственным пренебрежением ― люди обязательно это почувствуют, и передача знания может не состояться. Поэтому в следующий раз, когда захочется написать или произнести «школота» ― почитайте то, что сами писали лет семь назад. Я сам недавно так сделал ― чуть от стыда не умер.
Экстраполируя, симптоматику синдрома можно распространить на пятикурсников, магистрантов, аспирантов, молодых преподавателей и присных, которые с насмешкой и иногда откровенным пренебрежением относятся к людям, стоящим несколькими ступеньками ниже их на одной социальной лестнице (в данном случае ― учебного процесса). Именно синдрому всесильного второкурсника (СВВ) мы обязаны появлением и уничижительного термина «школота», и связанного с ним юморка в социальных сетях ― но последствия, мне кажется, куда шире и гаже.
Не так страшно, когда СВВ заболевает студент или вчерашний абитуриент. Во-первых, в наш век высоких технологий это достаточно легко «лечится»: можно, например, попросить человека перечитать то, что он писал в своих учетных записях, когда учился в школе или на младших курсах института. Как правило, возвращение к своим собственным корням действует на людей довольно отрезвляюще (не только применительно к ЖЖ, Facebook, Twitter и прочим коммуникативным радостям). Во-вторых, СВВ на этапе студенчества довольно нестабилен ― как правило, он пропадает, стоит носителю оказаться перед светлыми очами семинариста или экзаменатора (в такой ситуации сразу вспоминается классическое «А в своем, четвертом, классе не такой уж сильный Вася»). В общем, поскольку сознание еще достаточно пластично, есть шанс успеть и не дать человеку скатиться в брезгливо-презрительное отношение к другим людям. Гораздо хуже, если вчерашний студент «успешно» перенес СВВ в свою преподавательскую деятельность.
Сейчас очень часто слышны разочарованные возгласы преподавателей о том, как падает уровень студентов и как сложно их чему-то научить. В результате педагоги приходят к порочному кругу, не желая учить тех, кто, по их мнению, учиться и так не способен; надо ли говорить, что в такой ситуации студенты ничему не учатся. Отсюда ― лекции и семинары, где от скуки на лету дохнут мухи и другие мелкие насекомые; отсюда ― прием зачетов и экзаменов у двадцати человек за пару часов (как вообще можно проверить знание за такой промежуток времени?); отсюда ― полная каша в головах у студентов, которые должны не только знать учебный материал, но и воспринимать его как систему, как посылки к дальнейшим выводам, как материал для собственного развития; наконец, отсюда ― острое чувство разочарования у самих преподавателей в студентах и своей профессии, которая заставляет год за годом проходить все эти «отсюда». Поэтому никакие регалии, никакие заслуги на научном и учебном поприще не могут оправдать того презрительного патернализма, который его вызывает.
Я прекрасно понимаю тех, кто могут на это возразить в духе «неужели вор ни в чем не виноват?» (действительно, существуют студенты, которым на учебу в целом или на отдельные предметы просто наплевать). Я понимаю, что в формировании того, что я описал в предыдущем абзаце, участвует несколько факторов, а не только СВВ, разросшийся до размеров злокачественной опухоли. Но я настаиваю, что задача педагога ― делать все, что он может, чтобы заинтересовать студентов своим предметом (благо, каждый уважающий себя преподаватель должен искренне интересоваться тем, что он преподает, ― без этого процесс передачи знаний от человека к человеку с таким же успехом может быть заменен учебником).
Для успешного преподавателя жизненно важно уметь передавать свои знания ― собственно, в этом и заключается смысл этой профессии. И если вы не любите людей, если вы относитесь к ним с покровительственным пренебрежением ― люди обязательно это почувствуют, и передача знания может не состояться. Поэтому в следующий раз, когда захочется написать или произнести «школота» ― почитайте то, что сами писали лет семь назад. Я сам недавно так сделал ― чуть от стыда не умер.