Андреа Дворкин "Феминизм: повестка" (1983)
Оригинал взят у void_hours в Андреа Дворкин "Феминизм: повестка" (1983)
Перевод главы «Феминизм: повестка» из книги А. Дворкин « Письма из зоны военных действий», приведен с сокращениями. Полный вариант статьи выложен здесь. Часть перевода (выделенная коричневым цветом) принадлежит sadcrixivan, оригинал можно найти по этой ссылке: « Феминизм - движение против человеческих страданий».
Большое спасибо simvol_leta за редакторскую правку.
Этот текст также написан для речи, произнесенной 8 апреля 1983 года в штате Нью-Йорк. Он был опубликован по предложению и инициативе одного молодого человека, студента колледжа, в литературном журнале университета “The ABC of Reading” в 1984 году. Я помню, как летела на самолете, более походившем на консервную банку, - только я и пилот. Помню сотни юных лиц вокруг меня. Той ночью парни из студенческого братства попытались вломиться в отведенную мне на кампусе комнату в практически пустом здании. Меня от них отделяли две наглухо запертые двери. Связь с городом не работала, а внутренняя линия не отвечала, так что я не могла вызвать охрану. Я затаилась. Они ушли.
Я все еще считаю, что проституция должна быть декриминализована, как об этом говорится в статье, но также все чаще думаю о том, что нам нужны простые, эффективные и работающие уголовные законы, направленные против эксплуатации женщин в рамках сексуального торгового оборота. Мы должны признать выгодополучателей - сутенеров и клиентов - преступниками и обходиться с ними соответственно, - точно так же, как это мы делаем с избивающими жен мужчинами.
Я представляю самую болезненную сторону женского движения. Я работаю с дерьмом, настоящим дерьмом. Робин Морган называет это «работой по зверствам». И в общем-то так оно и есть.
Я работаю с тем, что случается с женщинами в течение нормальной женской жизни по всей планете, - с самыми обычными вещами: насилием, преступлениями, нарушениями прав человека, - и проблема именно в том, что общество в целом считает все это совершенно нормальным. Насилие настолько системно, что мы просто не замечаем, как женщины повсеместно подвергаются ему, потому что проявления насилия стали такими привычными и обыденными.
Поскольку женщины повсюду; и поскольку, как писала Шуламит Файерстоун, пол как класс попросту не замечается - так как все считают, что это естественный ход вещей; и поскольку многие виды насилия, которым систематически подвергаются женщины, называются сексом; и поскольку женская социализация делает нас слепыми и глухими к страданиям других женщин; и поскольку у нас нет государственных механизмов компенсации за совершенные над нами преступления, иногда начинает казаться, что феминизм - это группа женщин, стоящих перед волной цунами с вытянутой вперед рукой и говорящих «Стоп». Поэтому люди говорят: «Ну, это безнадежно», и после «Это безнадежно» они говорят «Ничего не поделаешь, это жизнь».
Женское движение отказывается считать, что это «просто жизнь». Это политика, это история, это власть, это экономика, это институциональные методы организации общества, - это не «просто жизнь». И это касается всех проявлений: сексуального насилия, экономического угнетения, «естественных» отношений между женщинами и детьми (снова перефразируя Шуламит Файерстоун, женщины и дети объединены не биологией, а политикой, общим для нас бесправием; и я с ней согласна).
Есть один признак, по которому женское движение похоже на другие политические движения. Каждое политическое движение основано на вере в то, что люди не должны переживать определенные виды боли. Что эта боль не является необходимой. Что она не имеет оправдания. Что она не является частью установленного Богом порядка. Что она не является биологически неизбежной. Что эти страдания порождены человеческой волей. Что это то, что одни люди делают с другими людьми. [...]
Женское движение - не просто движение, распространяющее свою идеологию. Это движение, которое создает идеологию, а это очень разные вещи. Оно создает методы анализа мира, в котором живут женщины, методы анализа социальных конструктов маскулинности и феминности, методы осмысления того, какие из предрассудков являются социально сконструированными, как они работают, и как они передаются. Оно создает методы анализа, что значит ненависть к женщинам, что это такое, почему она существует, какую роль она играет в этом обществе или в любом другом, независимо от типа его экономической организации, независимо от того, по какую сторону Железного Занавеса оно находится, есть ли у него ядерное оружие или нет. Так что наша цель - это задавать вопросы и искать на них ответы.
Также женское движение - это движение против человеческих страданий. Никак невозможно оставаться феминисткой и забыть об этом. Если вы феминистка, и вы забыли, что ваша цель - конец бесконечных страданий неизвестных и невидимых женщин, против которых совершаются преступления - и да, мы также можем положить конец страданиям мужчин, совершающих эти преступления, да, это вполне возможно - тогда ваш феминизм пустой и не имеет никакого значения, он не в счет. Это движение против страданий. [...]
Одна из тех вещей, которые делает женское движение - оно заставляет вас чувствовать боль. Вы чувствуете собственную боль, боль других женщин, боль сестер, чью жизнь вы даже представить не можете. Вам потребуется огромная смелость, чтобы принять тот факт, что если вы посвятите не три месяца и даже не год или два года, а всю свою жизнь феминизму, женскому движению, тогда вам придется пережить много боли. В этой стране это не принято. Так что готовьтесь к психотерапевтам. Готовьтесь к рецептам и таблеткам. Готовьтесь к тому, что люди будут говорить вам, что это ваши личные проблемы, что это не социальные проблемы, что вы просто такая злая, и что с вами вообще не так? За всем этим обычно стоит вера в то, что изнасилования - это обман, что избиений на самом деле не было, что экономические трудности - это всегда личная неудача. Люди крепко держатся за отговорку о том, что это не правда: что это никогда не было правдой.
Существуют разные определения основных задач феминизма. Существует большой разброс мнений. Существуют серьезные идеологические трения в самом женском движении. Существуют разные списки приоритетов. И я собираюсь поделиться с вами моими личными приоритетами, как отдельная феминистка, которая пишет книги, много путешествует по стране, переписывается с женщинами со всех концов света. И вы сами решите, что это значит.
Я считаю, что корни нынешнего положения женщин лежат в отсутствии физической неприкосновенности наших тел. Я считаю, что именно из этого берет начало наше подчиненное положение в обществе. Я не думаю, что мы можем обсуждать положение женщин исключительно с точки зрения экономики, хоть я и не хотела бы, чтобы экономические факторы были исключены из какого бы то ни было обсуждения положения женщин. Но я хочу сказать, что сексуальная и репродуктивная неприкосновенность тела женщины являются фундаментальными и всегда должны браться во внимание. Если женщина - это отдельный человек, то женщины - это класс. Женский класс включает в себя женщин всех рас и любого экономического и социального положения в любом обществе по всей планете.
Феминистки, выступавшие с речами на студенческих кампусах, раньше говорили: «Вы слишком молоды, чтобы что-то знать. Что вы знаете, что видели? Вот когда вы выпуститесь и окажетесь в реальном мире, вот когда эти ублюдки начнут нае-вать вас, вот тогда вы узнаете, что значит феминизм». Исследования показали, что к возрасту большинства женщин в этой аудитории каждая четвертая уже подвергалась сексуальному насилию.
Первым видом насилия является инцест. Мы понятия не имели, что он так распространен. Все мы слышали о том, что инцест - это табу. Но, как вы уже наверняка слышали в другом контексте, законы существуют для того, чтобы их нарушать; и этот в первую очередь. Большинство жертв инцеста - это девочки. Они подвергаются разным видам насилия, часто со стороны их отцов, нередко от отчимов. Мы говорим о преступлении, совершаемом мужчинами, состоящими в близких властностных отношениях со своими жертвами: взрослые и дети, любимые взрослые. Очень малая часть инцестуальных преступлений совершается женщинами. Женщины могут избивать детей, это не редкость. Не будем забывать об этом. Многих женщин заставляют рожать нежеланных детей, и именно эти дети страдают особенно часто. Но, судя по всему, сексуального насилия совсем мало.
Инцест чрезвычайно важен для понимания положения женщин. Это преступление, совершенное над кем-то. Преступление, после которого многие жертвы так никогда и не оправляются. Что ж, жизнь жестока или, как говорит Джимми Картер, жизнь несправедлива. Ужасные вещи, после которых люди так никогда и не приходят в себя, происходят сплошь да рядом. Это так. Наверное, ни одна женщина не может полностью оправиться после изнасилования, ни одна женщина не может полностью оправиться после побоев. Но положение детей намного хуже потому, что девочке просто не оставляют шанса. Сама ее реальность, ее способность формировать отношения, ее способность понимать, что такое самоуважение, были уничтожены любимым ею человеком.
Жертвы инцеста сейчас объединяются по всей стране, и объединяются они политически. Они организовывают политические, а не психиатрические группы, так как понимают, что именно власть отца в семье и создает среду, благоприятствующую абьюзу. Они понимают это лучше, чем кто бы то ни было другой без опыта инцестуального насилия.
Они видели страх своих матерей перед отцами, они помнят свой собственный страх, они видели, как общество поддерживало их отцов, как психиатры защищали их отцов, как правосудие отказывалось признать их отцов преступниками, как религиозные лидеры не желали отнестись к инцесту так же серьезно, как к тяжкому преступлению гомосексуальности. Они понимают мир, в котором живут женщины. И самое важное, как мне кажется, они понимают страх своих матерей. Я не хочу сказать, что они простили их за то, что с ними сделали. В этом обществе очень тяжело простить свою мать, что бы с тобой ни случилось. Но жертвы инцеста находятся, как мне кажется, в самом центре нашей политической ситуации.
На мой взгляд, они были самыми отважными из решившихся заговорить потому, что не побоялись рассказать о том, что с ними сделали в детстве. Они объединяются, чтобы как-то защитить детей, дать им какие-то права. И женское движение должно более серьезно относиться к пониманию того факта, что связь между женщинами и детьми действительно носит политический характер. Отцовская власть делает и женщин, и детей политическим низшим классом.
Супружеское изнасилование тоже очень важно для понимания положения женщин. Я расскажу вам историю из жизни. У меня есть крестник. Этот факт меня саму несколько удивляет, но все же это так. Отец моего крестника - адвокат по защите гражданских свобод. Я не люблю адвокатов защиты гражданских свобод, потому что они защищают порнографов, расистов, насильников и нацистов. Во многих отношениях мы - идеологические и политические враги. Мать моего крестника, моя близкая подруга, - феминистка и активистка борьбы с изнасилованиями. Это означает, что она понимает феминизм через понимание изнасилований. Отец моего крестника говорит мне, а затем и публикует в газете статью, утверждающую, что когда женщину насилует знакомый ей человек, это не так уж плохо. Также он говорит мне и публике, что супружеское изнасилование невозможно - не потому что так считает закон (хотя зачастую это и так), а потому что мы никогда не можем знать, чего женщина хочет на самом деле.
Отец моего крестника - очень приятный, очень отзывчивый человек. Он защищает насильников в суде, несмотря на то, что это доставляет его жене невыносимую личную боль - потому что он уверен, что женщины постоянно обвиняют мужчин в изнасиловании, хотя на самом деле это был всего лишь секс, а также потому, что считает наказания за изнасилование в любом случае слишком тяжелыми.
Он не может даже подумать о том, что изнасилование знакомым человеком - например, собственным мужем - может быть хуже, чем изнасилование незнакомцем; что это может разрушить твою способность жить дальше; что это не только насилие над твоим телом, но и полное разрушение твоей личности, чувства собственного достоинства, доверия, надругательство над самым личным и сокровенным. Боль от физических повреждений при супружеском изнасиловании тоже не менее серьезна, чем при любом другом виде изнасилования. Тем не менее, дома за закрытыми дверями право на неприкосновенность личной жизни гарантирует мужу полный доступ к телу жены. Очень конкретные правовые нормы гарантируют ему этот доступ, эти права.
И в то же самое время люди в этой стране страшно боятся уличной преступности. Женщины до смерти боятся изнасилования. Но печальная правда в том - и это фактические данные, а не просто пустая риторика - что для женщины выше всего вероятность быть изнасилованной знакомым ей человеком, особенно отцом или мужем; и что домашний очаг, который представляют оазисом мира, гармонии и христианского блаженства, для женщины является самым опасным местом в мире. Такова правда. Убитая женщина, скорее всего, была убита в собственном доме, своим же мужем или любовником. Очень трудно сказать, как много женщин подвергается побоям на самом деле: приблизительная оценка, полученная исследованием, говорит о приблизительно пятидесяти процентах замужних женщин - половина замужних женщин, скорее всего, подвергалась побоям во время своей брачной жизни. Это война. Это не жизнь, это война.
Недавно в Нью-Бедфорде произошло групповое изнасилование. Вы организовывали здесь ночные дежурства. Сорок три процента изнасилований, совершенных в этой стране - это групповые изнасилования. Сорок три процента. Из них двадцать семь процентов - это трое и больше мужчин, шестнадцать процентов - двое мужчин. Групповые изнасилования очень распространены и практически никогда не заканчиваются для насильников обвинительным приговором, потому что мужчины свидетельствуют в пользу друг друга: все они рассказывают одну и ту же историю. Все они говорят, что жертва добровольно пошла с ними или согласилась за деньги. Что потом случилось с этой женщиной, значения не имеет. Такое дело и до суда-то не дойдет. И это приводит к совершенно ошеломительным последствиям, так как это значит, что любая группа мужчин может изнасиловать любую отдельную женщину. И так оно и есть на самом деле.
Институт Кинси, занимающийся изучением такого многогранного феномена, как секс, секс и секс, называет групповое изнасилование „полиандрическим вниманием”. Согласно исследованию Кинси, вот женщина идет по улице. Вообще-то, согласно определениям Кинси, под женщиной подразумевается лицо женского пола от 15 лет и старше. Так что, возможно, вот девушка-подросток идет по улице. Она подвергается групповому изнасилованию: мужчины-насильники преследуют или выслеживают ее, затем насилуют. Это „полиандрическое внимание”. Это было единственным упоминанием феномена групповых изнасилований в науке до тех пор, пока за проблему сексуального насилия не взялись феминистки.
Говоря об изнасилованиях, мы часто говорим о незнакомцах, которые насилуют женщин, - потому что это стереотипное представление об изнасиловании, а еще потому, что незнакомцы действительно насилуют - хотя и реже, чем знакомые. Больше половины женщин будут изнасилованы кем-то, кого они знают.
Так почему же нам говорят, что насилуют незнакомцы, хотя это по большей части и не так? На мой взгляд, изнасилование - это исключительно вопрос доступа. В этом отношении качественных различий между насилующими мужчинами просто не существует. Знакомые нам мужчины представляют для нас большую опасность, чем незнакомцы, потому что они обладают максимальным доступом к нам. А изнасилование - это вопрос доступа. Мужчины будут насиловать женщин, к которым у них есть доступ. Изнасилования незнакомцами обычно используются в политических целях - в первую очередь, для того, чтобы сплотить женщин правого крыла: незнакомец нужен как козел отпущения. В Соединенных Штатах незнакомец - негр, и он насильник. В нацистской Германии незнакомцем был еврей, и он был насильником. [...]
Теперь мы видим, как та же самая стратегия козла отпущения используется уже против гомосексуальных мужчин, которых обвиняют в растлении детей, несмотря на то, что большая часть жертв растления девочки. Я не хочу сказать, что гомосексуальные мужчины не могут быть насильниками. Это не так. Они насилуют - так же, как насилуют и негры, и евреи. Изнасилования совершают мужчины всех классов, всех рас, всех национальностей. Это не значит, что все мужчины насилуют. Но это значит, что изнасилования выгодны всем мужчинам - потому что всем мужчинам выгодно отсутствие свободы у женщин в этом обществе, женская забитость, женский страх, женская боязнь защищать свои и без того ограниченные права - и все это из-за вездесущей, преследующей нас всю жизнь угрозы изнасилования.
Когда феминистки обратили внимание на проблему сексуального насилия, нашему вторжению в эту сферу мужской мысли, мужских исследований и мужской деятельности не очень-то обрадовались. Нам говорили, что мы только ухудшаем положение для некоторых групп мужчин - в первую очередь для черных. До того, как феминистки привлекли внимание общества к этой проблеме, политически прогрессивные мужчины считали изнасилования либо плодом женского воображения, либо реакционистскими, расистскими попытками уничтожить кого-то, либо актом личной мести.
То, о чем я сейчас говорю, очень важно: потому что изнасилования реальны. Приписывание совершения изнасилований какой-то одной, конкретной группе мужчин, было ложью. И это ошеломляюще опасная информация - так как, если мы посмотрим на то, в какое бешенство приводят белых мужчин феминистки, посмевшие вообще заговорить об этой проблеме, то обнаружим, что впервые за всю историю этой страны в категорию потенциальных насильников были включены и белые мужчины. Кто-то наконец раскусил их игру. Им это не понравилось.
И именно белые либералы, которые все эти годы кричали, что борются с повсеместно лживыми обвинениями против черных мужчин, именно они упорнее всех отказывались признать тот факт, что изнасилования реальны и что совершаются они мужчинами всех классов и убеждений, включая их самих. Отказываясь признать, что изнасилования совершают мужчины всех рас и убеждений, они тем самым защищали расистский стереотип и предоставляли черным мужчинам оставаться насильниками в глазах общества.
Мы часто оказываемся в этих опасных и тяжелых ситуациях, потому что бросаем вызов не только власти мужчин (а власть - это серьезно, это важно), но и привычным и комфортным для людей представлениям о реальности, даже если сами они выступают против них. То, что люди протестуют против чего-то, еще не значит, что они действительно хотят его уничтожения. Такова уродливая, но элементарная правда жизни: слишком часто протест на самом деле является формой привязанности к текущему положению вещей. И когда вы изменяете это положение, то уничтожаете ту роль, которую эти люди создали для самих себя. Главная цель феминизма - сделать феминизм ненужным. И это то, что отличает феминизм от всех других политических движений в этой стране.
С принуждением к сексу тесным образом связана насильственная беременность. Радикальных феминисток постоянно обвиняют в самых разных вещах: например, в мужененавистничестве или в незнании чего-то. Люди говорят: «Если бы ты только знала это, ты бы такого не говорила». Мне кажется, что я единственная женщина старше тридцати, которую постоянно отводят в сторонку - и делают это радикальные люди, доброжелательные люди - и объясняют, как сперматозоид сливается с яйцеклеткой, чтобы я наконец уяснила основы сексуальности и размножения. А также, почему ныне действующая система просто необходима для продолжения рода человеческого. Ну что тут поделаешь? Когда тебе все время говорят, что ты чего-то не понимаешь, приходится приложить дополнительные усилия, чтобы понять это. Так что я попыталась разобраться и пришла к поразительному выводу: поскольку после слияния сперматозоида с яйцеклеткой возможность оплодотворения и рождения ребенка существует всегда, добровольность самого полового акта попросту не имеет значения. Беременность не зависит от того, дала ли женщина согласие; она зависит только от того, произошло ли само сношение.
А теперь давайте поразмыслим над тем, что мы знаем о женщинах и насильственном сексе. Мы знаем, что, возможно, пятьдесят процентов замужних женщин подвергаются или подвергались побоям. Мы знаем об эндемическом характере изнасилований и инцеста. Мы знаем, что в этих случаях женщины тоже могут забеременеть. Мы знаем, что когда женщина хочет прекратить беременность, ей говорят, что эта беременность - ее вина и что она должна нести ответственность за то, что дело вообще дошло до этого. Мы знаем, что ответственность за секс всегда возлагают на женщину, хотела она его или нет. Мы знаем, что вся ответственность за ребенка в конечном итоге падет на женщину. Ей придется кормить его, одевать его и именно от ее поведения будет зависеть, будет ли он жить или умрет. Именно на нее ляжет ответственность за выживание этого ребенка. [...]
Аборт также является идеологически ключевым для понимания положения женщин. Право на аборт для женщины означает безусловное право контролировать репродуктивные функции своего собственного тела. Есть и другие необходимые нам репродуктивные права: право не подвергаться насильственной стерилизации - как это систематически происходит с определенными группами населения из-за их принадлежности к определенной расе или классу. Но аборт - это символ жизни женщины: потому что в те времена, когда аборты в этой стране были незаконны, женщины умирали в огромных количествах, и умирали страшной, мучительной смертью. Смерть от подпольного аборта - это смерть под пыткой. Смерть от заражения. Смерть от гангрены. Продолжительное истекание кровью. Вот что это такое и вот почему женщины, которые пережили это, никогда не отступятся от своей борьбы за полную декриминализацию абортов, полное государственное финансирование, полную доступность безопасных абортов для всех женщин. Что подводит нас к вопросу денег.
Женщины, у которых есть деньги, при желании и сейчас могут сделать аборт; те же, у кого денег нет, не могут себе этого позволить. Женщины как класс бедны. Работающая женщина зарабатывает от пятидесяти шести до пятидесяти девяти центов на каждый доллар, получаемый мужчиной за ту же работу. Эти цифры очень важны. Они имеют огромное значение. На долю женщин выпадает 100% беременностей и только половина доллара.
Одна из причин, по которой женщин держат в состоянии экономического угнетения - а это положение большинства женщин - это то, что так легче всего удерживать их в состоянии постоянной сексуальной доступности. Мы также можем порассуждать о том, как устроен капитализм, как работают мультинациональные корпорации, как из дешевой рабочей силы извлекается прибыль путем эксплуатации самых разных людей по признаку их расы или класса. Но суть дела в том, что экономически зависимые женщины - это сексуально доступные женщины.
Женщинам приходится торговать сексом - и дома, и на работе. Некоторым женщинам кроме секса попросту и торговать-то нечем, потому что им не дают ни образования, ни квалификации и потому что в любом случае за «честную» работу им платят так мало. Системное экономическое угнетение превращает каждую женщину в женщину, которую можно купить. В женщину, которую купят. И в этом случае лучше всего быть женщиной с высокой рыночной ценой.
Не имея возможности получить прямой доступ к настоящей работе, чтобы самим начать зарабатывать деньги (и нести наравне с мужчинами экономическую и политическую ответственность за экономическую систему и эксплуатацию рабочих в целом), женщины работают за гроши и торгуют сексом. Равенство между полами означает равные блага и равную ответственность, включая равную экономическую и политическую ответственность за экономическую систему. [...]
Экономическая эксплуатация женщин как класса означает необходимость продавать секс. А это делает нас как класс - не безосновательно - проститутками в глазах мужчин, даже если они не называют нас этим словом. Многие из законов, с которыми мы имеем дело, основаны на той предпосылке, что женщина продаст себя любому за что бы то ни было. И если взять достаточно бедную группу людей - а женщины как группа достаточно бедны - то, скорее всего, окажется, что так оно и есть. Повальный характер сексуальных домогательств на работе вызван уверенностью мужчин, что женщина на рабочем месте в первую очередь сексуальный объект и в каком-то смысле проститутка просто по своей сути - она продаст секс за деньги или она продаст секс за рабочее место. Это отчасти то, для чего она существует. Это отчасти то, кто она такая.
Между браком и проституцией есть различия. Как и проституция, брак является чрезвычайно опасным для женщины институтом, институтом угнетения. В большинстве штатов женщина, выходя замуж, теряет свои гражданские права. Существует целый спектр прав, которыми ты, как замужняя женщина, более не обладаешь. Они варьируют от отсутствия права собственности на любое имущество (как, например, в Луизиане, которая все еще живет со сводом законов, заимствованных из кодекса Наполеона, если вы можете в это поверить) до потери права распоряжаться собственным телом. Ты должна предоставлять секс мужу, когда ему того захочется. Это его законное право и твоя законная обязанность. И одно из различий между браком и проституцией - это то, что тебе приходится иметь дело только с одним мужчиной.
Многие женщины предпочитают замужество проституции именно по этой причине. Это безопасней, более выгодная сделка. И это одна из главных причин, по которым женщины правого крыла защищают святость и неприкосновенность брака. Они не хотят, чтобы их отправили на улицу торговать задом. И можно ли сказать, что они глупы или ошибаются? Они не глупые. Они умненькие. Они хорошо поняли систему, в которой живут, и знают, чем именно им положено торговать в обмен на кров, сносное здоровье и немного безопасности. А затем, как и все хорошие игроки, они положились на удачу. Как и все женщины, они положились на удачу.
Вкратце о проституции: для нас как для женщин наилучшим решением была бы декриминализация проституции [речь идет декриминализации проституции для женщин, занимающихся ею - прим. перевод.]. Ее нелегальность оставляет наиболее обездоленных из нас полностью беззащитными перед этим наиболее кошмарным видом насилия и эксплуатации со стороны сутенеров, порнографов, профессиональных покупателей и продавцов живого товара. Но также для нас как женщин не менее важно, чтобы проституция не была легализована. Иными словами, законов против проституции быть не должно, как не должно быть и законов, регулирующих ее.
В странах, где проституция легализована, женщин часто держат в борделях против их воли. Рекомендую вам прочесть книгу Кэти Барри (Kathy Barry) «Женское сексуальное рабство» (Female Sexual Slavery), рассказывающую о принуждении к проституции в глобальном масштабе. Я жила в Амстердаме, в Голландии, где проституция de facto легализована - то есть, регулируется полицией практически в открытую. Люди в тех краях доживают до очень преклонного возраста - за исключением проституток, которые умирают очень молодыми. Там нет сколько-нибудь заметной проблемы с наркотиками - за исключением среды проституток. Они потребляют героин, они потребляют морфин, они курят опиум.
Женщины, которые занимаются проституцией там, где проституция легализована, так никогда не уходят из нее, и одна из причин этого - полиция, которая не дает им уйти. А потому это противоречит нашим интересам, как женщин, поддерживать то, что поставит других женщин - каких-то женщин, любых женщин - в положение, когда им приходится быть проститутками до конца своих дней.
Кроме того, есть и другой аспект: то, что проституция делает с самой женщиной как отдельным человеком. Это тот вопрос, который все мы, я думаю, должны задать самим себе, потому что все мы в какой-то степени торгуем собой. И профессиональная проститутка находится в особенно тяжелом положении. Согласно недавним исследованиям, в некоторых городах до семидесяти процентов занимающихся проституцией женщин были жертвами инцестуального насилия. Женщины часто становятся проститутками потому, что они сбежали из дома в очень раннем возрасте. Они сбегают из-за насилия. И для сутенеров они особенно легкая добыча - потому что у них нет никакой системы защиты и никакой формы самоуважения. А еще потому, что то, от чего они сбежали, должно быть для них гораздо страшнее того, на что их толкают. Мы должны изменить это.
Между проституцией и порнографией существует теснейшая связь, особенно ощутимая для женщин, которые в них вовлечены. Для этих женщин порнография часто становится своего рода повышением по служебной лестнице. Все, что не на улице - уже повышение. На улице холодно.
Порнография - это много чего. Это индустрия. По нашим подсчетам, она приносит годовую прибыль в 8 миллиардов долларов. Это больше, чем доход от кинематографической и звукозаписывающей промышленностей, вместе взятых. Подумайте, что это говорит о размахе потребления порнографии и о том, какое отношение это потребление имеет к мужчинам, к очень большому количеству мужчин, совершающих сексуальное насилие.
Содержимое порнографии практически всегда одно и то же. Она использует одну общую тему. Женщина либо хочет быть изнасилованной, любит испытывать боль и получает от этого удовольствие, либо она не любит и не хочет, и тогда с ней все равно проделывают это. И тут, о чудо из чудес, она обнаруживает, что на самом деле все это время она любила эти вещи и вообще ее жизнь была пуста до того, как это произошло с ней. Порнография - это пропаганда ненависти к женщинам. Она не только подстрекает к насильственным действиям против нас, но и утверждает, что мы это любим. Порнография - это чрезвычайно актуальная, энергичная и эффективная система ценностей, но также это и формирование навыков поведения.
Люди говорят «Да ладно, порнография - это всего лишь картинки для мастурбации, она никому не приносит вреда». Но оргазм - очень серьезное поощрение, не правда ли? Вспомните о собачках Павлова. Они не просто думали об испускании слюны, они действительно пускали ее. Они делали то, чему их научили. Точка. А теперь подумайте о порнографии. Дегуманизация является основным содержимым всей порнографии без исключения. За последние десять лет порнография в этой стране становилась все более и более жестокой во всех отношениях, включая «Плейбой», включая все то, что вы воспринимаете как само собой разумеющееся. И каждый оргазм - это награда за доверие к этому материалу, потребление этого материала, за реагирование на эту систему ценностей - переживание сексуальной реакции в ответ на вещи, изображающие женщину неполноценной, недочеловеком.
Ничто в этой системе не существует вне связи со всем остальным, и изнасилование и порнография тоже взаимосвязаны. Порнография - это гимн изнасилованиям. У нас на руках умопомрачительное количество информации об использовании порнографии в изнасилованиях, которое ни один представитель власти не пожелал посчитать достаточно важным. У нас на руках умопомрачительное количество информации от жертв инцеста о том, что их отцы потребляли порнографию. Так что позвольте мне кратко рассказать вам, откуда женское движение берет свои данные и почему мы практически всегда правы. [...] У нас в арсенале есть замечательный прием: мы слушаем женщин. Это методика высочайшей секретности, которую мы старательно скрываем ото всех. Это то, как мы узнали об инцесте. Когда женщины начали говорить о перенесенном в детстве инцестуальном насилии три, или четыре, или пять лет назад, все говорили, что этого не может быть. Теперь правоохранительная система пользуется нашими цифрами: одна из четырех. Сейчас мы думаем, что эта цифра занижена, и мы правы. Они увидят, что мы правы.
Так что связь между изнасилованиями и порнографией - это не досужий вымысел. [...] Как я уже говорила, у нас есть свидетельства женщин, что порнография была вовлечена в их изнасилования самым непосредственным образом. Мы знаем, что это правда. Порнография - это инструкция. Существуют насильники, которые именно так ее и используют. Существует избивающие жен мужья, которые именно так ее и используют. Существуют насильники собственных детей, которые именно так ее и используют. И, безо всякого сомнения, будет доказано: именно так ее использует огромное количество мужчин. [...]
Многие женщины восстают против феминизма, потому что они считают, что это мы настаиваем на том, что их уникальность как людей должна быть ограничена тем, что они женщины. Мы гонцы со слишком страшным посланием. Мы узнали, что значит быть женщиной в этом мире. И мы хотим это изменить. Но это не то, что навязывает политическое движение. Это навязывается самим доминированием мужчин. Это то, что мы хотим изменить - так, чтобы каждая женщина могла быть сама собой, существовать вне рамок тех ограничений, которые на нее накладывают предписанные ей функции, или ее тело, или ее определяемая другими и не имеющая никакого отношения к ней лично ценность. Однако иногда политическое движение против доминирования мужчин путают с ним самим, как будто это мы говорим: «если ты женщина, ты должна делать это, это и то». Но мы просто репортеры. Мы говорим вам, что потому что вы женщины, вы живете в мире, который я описываю, и единственный способ что-то с этим сделать - это принять определенную политическую ответственность за его существование, и работать вместе, но это не означает отказ от вашей индивидуальности. Это также не означает отказ от здравого смысла и приличий. Если это не так, то у вас проблемы с методами организации против того, что вас расстраивает, злит, что вас эксплуатирует и причиняет вам вред.
Феминистки ни о чем не мечтают так сильно, как о том, чтобы стать устаревшими. Мы хотим положить конец эксплуатации женщин; по пока существуют изнасилования - пока продолжаются изнасилования - не может быть никакого мира, справедливости, равенства или свободы. Вы не сможете стать тем, кем хотите. Вы не будете жить в мире, в котором вам хотелось бы жить. И таким образом, вам нужно организоваться вокруг общих целей. Мои цели - это все, о чем я могу думать, все, чем я могу заниматься, все время: движение, движение, физические, интеллектуальные и политические конфронтации с теми, кто обладает властью. Вам приходится рисовать плакаты для пикетов, маршировать, кричать, писать эти чертовы письма. Это ваша ответственность перед собой и другими женщинами.
Есть одна очень непрактичная вещь, и это то, во что я больше всего верю, и что важно видеть посреди того, что необходимо сделать - это не забывать ни на минуту о мире, в котором вам действительно хотелось бы жить и как вам хотелось бы жить в нем, и что это значит для вас, и насколько это для вас важно, что вы хотите для себя и что вы хотите для людей, которых вы любите. Сейчас по всей стране людям внушают, что им нужно смириться, потому что перемены невозможны. Перемены не невозможны. Это не невозможно. В мире можно изменить очень многое. И самое время изменить условия жизни женщин, полностью, абсолютно и навсегда.
Перевод главы «Феминизм: повестка» из книги А. Дворкин « Письма из зоны военных действий», приведен с сокращениями. Полный вариант статьи выложен здесь. Часть перевода (выделенная коричневым цветом) принадлежит sadcrixivan, оригинал можно найти по этой ссылке: « Феминизм - движение против человеческих страданий».
Большое спасибо simvol_leta за редакторскую правку.
Этот текст также написан для речи, произнесенной 8 апреля 1983 года в штате Нью-Йорк. Он был опубликован по предложению и инициативе одного молодого человека, студента колледжа, в литературном журнале университета “The ABC of Reading” в 1984 году. Я помню, как летела на самолете, более походившем на консервную банку, - только я и пилот. Помню сотни юных лиц вокруг меня. Той ночью парни из студенческого братства попытались вломиться в отведенную мне на кампусе комнату в практически пустом здании. Меня от них отделяли две наглухо запертые двери. Связь с городом не работала, а внутренняя линия не отвечала, так что я не могла вызвать охрану. Я затаилась. Они ушли.
Я все еще считаю, что проституция должна быть декриминализована, как об этом говорится в статье, но также все чаще думаю о том, что нам нужны простые, эффективные и работающие уголовные законы, направленные против эксплуатации женщин в рамках сексуального торгового оборота. Мы должны признать выгодополучателей - сутенеров и клиентов - преступниками и обходиться с ними соответственно, - точно так же, как это мы делаем с избивающими жен мужчинами.
Я представляю самую болезненную сторону женского движения. Я работаю с дерьмом, настоящим дерьмом. Робин Морган называет это «работой по зверствам». И в общем-то так оно и есть.
Я работаю с тем, что случается с женщинами в течение нормальной женской жизни по всей планете, - с самыми обычными вещами: насилием, преступлениями, нарушениями прав человека, - и проблема именно в том, что общество в целом считает все это совершенно нормальным. Насилие настолько системно, что мы просто не замечаем, как женщины повсеместно подвергаются ему, потому что проявления насилия стали такими привычными и обыденными.
Поскольку женщины повсюду; и поскольку, как писала Шуламит Файерстоун, пол как класс попросту не замечается - так как все считают, что это естественный ход вещей; и поскольку многие виды насилия, которым систематически подвергаются женщины, называются сексом; и поскольку женская социализация делает нас слепыми и глухими к страданиям других женщин; и поскольку у нас нет государственных механизмов компенсации за совершенные над нами преступления, иногда начинает казаться, что феминизм - это группа женщин, стоящих перед волной цунами с вытянутой вперед рукой и говорящих «Стоп». Поэтому люди говорят: «Ну, это безнадежно», и после «Это безнадежно» они говорят «Ничего не поделаешь, это жизнь».
Женское движение отказывается считать, что это «просто жизнь». Это политика, это история, это власть, это экономика, это институциональные методы организации общества, - это не «просто жизнь». И это касается всех проявлений: сексуального насилия, экономического угнетения, «естественных» отношений между женщинами и детьми (снова перефразируя Шуламит Файерстоун, женщины и дети объединены не биологией, а политикой, общим для нас бесправием; и я с ней согласна).
Есть один признак, по которому женское движение похоже на другие политические движения. Каждое политическое движение основано на вере в то, что люди не должны переживать определенные виды боли. Что эта боль не является необходимой. Что она не имеет оправдания. Что она не является частью установленного Богом порядка. Что она не является биологически неизбежной. Что эти страдания порождены человеческой волей. Что это то, что одни люди делают с другими людьми. [...]
Женское движение - не просто движение, распространяющее свою идеологию. Это движение, которое создает идеологию, а это очень разные вещи. Оно создает методы анализа мира, в котором живут женщины, методы анализа социальных конструктов маскулинности и феминности, методы осмысления того, какие из предрассудков являются социально сконструированными, как они работают, и как они передаются. Оно создает методы анализа, что значит ненависть к женщинам, что это такое, почему она существует, какую роль она играет в этом обществе или в любом другом, независимо от типа его экономической организации, независимо от того, по какую сторону Железного Занавеса оно находится, есть ли у него ядерное оружие или нет. Так что наша цель - это задавать вопросы и искать на них ответы.
Также женское движение - это движение против человеческих страданий. Никак невозможно оставаться феминисткой и забыть об этом. Если вы феминистка, и вы забыли, что ваша цель - конец бесконечных страданий неизвестных и невидимых женщин, против которых совершаются преступления - и да, мы также можем положить конец страданиям мужчин, совершающих эти преступления, да, это вполне возможно - тогда ваш феминизм пустой и не имеет никакого значения, он не в счет. Это движение против страданий. [...]
Одна из тех вещей, которые делает женское движение - оно заставляет вас чувствовать боль. Вы чувствуете собственную боль, боль других женщин, боль сестер, чью жизнь вы даже представить не можете. Вам потребуется огромная смелость, чтобы принять тот факт, что если вы посвятите не три месяца и даже не год или два года, а всю свою жизнь феминизму, женскому движению, тогда вам придется пережить много боли. В этой стране это не принято. Так что готовьтесь к психотерапевтам. Готовьтесь к рецептам и таблеткам. Готовьтесь к тому, что люди будут говорить вам, что это ваши личные проблемы, что это не социальные проблемы, что вы просто такая злая, и что с вами вообще не так? За всем этим обычно стоит вера в то, что изнасилования - это обман, что избиений на самом деле не было, что экономические трудности - это всегда личная неудача. Люди крепко держатся за отговорку о том, что это не правда: что это никогда не было правдой.
Существуют разные определения основных задач феминизма. Существует большой разброс мнений. Существуют серьезные идеологические трения в самом женском движении. Существуют разные списки приоритетов. И я собираюсь поделиться с вами моими личными приоритетами, как отдельная феминистка, которая пишет книги, много путешествует по стране, переписывается с женщинами со всех концов света. И вы сами решите, что это значит.
Я считаю, что корни нынешнего положения женщин лежат в отсутствии физической неприкосновенности наших тел. Я считаю, что именно из этого берет начало наше подчиненное положение в обществе. Я не думаю, что мы можем обсуждать положение женщин исключительно с точки зрения экономики, хоть я и не хотела бы, чтобы экономические факторы были исключены из какого бы то ни было обсуждения положения женщин. Но я хочу сказать, что сексуальная и репродуктивная неприкосновенность тела женщины являются фундаментальными и всегда должны браться во внимание. Если женщина - это отдельный человек, то женщины - это класс. Женский класс включает в себя женщин всех рас и любого экономического и социального положения в любом обществе по всей планете.
Феминистки, выступавшие с речами на студенческих кампусах, раньше говорили: «Вы слишком молоды, чтобы что-то знать. Что вы знаете, что видели? Вот когда вы выпуститесь и окажетесь в реальном мире, вот когда эти ублюдки начнут нае-вать вас, вот тогда вы узнаете, что значит феминизм». Исследования показали, что к возрасту большинства женщин в этой аудитории каждая четвертая уже подвергалась сексуальному насилию.
Первым видом насилия является инцест. Мы понятия не имели, что он так распространен. Все мы слышали о том, что инцест - это табу. Но, как вы уже наверняка слышали в другом контексте, законы существуют для того, чтобы их нарушать; и этот в первую очередь. Большинство жертв инцеста - это девочки. Они подвергаются разным видам насилия, часто со стороны их отцов, нередко от отчимов. Мы говорим о преступлении, совершаемом мужчинами, состоящими в близких властностных отношениях со своими жертвами: взрослые и дети, любимые взрослые. Очень малая часть инцестуальных преступлений совершается женщинами. Женщины могут избивать детей, это не редкость. Не будем забывать об этом. Многих женщин заставляют рожать нежеланных детей, и именно эти дети страдают особенно часто. Но, судя по всему, сексуального насилия совсем мало.
Инцест чрезвычайно важен для понимания положения женщин. Это преступление, совершенное над кем-то. Преступление, после которого многие жертвы так никогда и не оправляются. Что ж, жизнь жестока или, как говорит Джимми Картер, жизнь несправедлива. Ужасные вещи, после которых люди так никогда и не приходят в себя, происходят сплошь да рядом. Это так. Наверное, ни одна женщина не может полностью оправиться после изнасилования, ни одна женщина не может полностью оправиться после побоев. Но положение детей намного хуже потому, что девочке просто не оставляют шанса. Сама ее реальность, ее способность формировать отношения, ее способность понимать, что такое самоуважение, были уничтожены любимым ею человеком.
Жертвы инцеста сейчас объединяются по всей стране, и объединяются они политически. Они организовывают политические, а не психиатрические группы, так как понимают, что именно власть отца в семье и создает среду, благоприятствующую абьюзу. Они понимают это лучше, чем кто бы то ни было другой без опыта инцестуального насилия.
Они видели страх своих матерей перед отцами, они помнят свой собственный страх, они видели, как общество поддерживало их отцов, как психиатры защищали их отцов, как правосудие отказывалось признать их отцов преступниками, как религиозные лидеры не желали отнестись к инцесту так же серьезно, как к тяжкому преступлению гомосексуальности. Они понимают мир, в котором живут женщины. И самое важное, как мне кажется, они понимают страх своих матерей. Я не хочу сказать, что они простили их за то, что с ними сделали. В этом обществе очень тяжело простить свою мать, что бы с тобой ни случилось. Но жертвы инцеста находятся, как мне кажется, в самом центре нашей политической ситуации.
На мой взгляд, они были самыми отважными из решившихся заговорить потому, что не побоялись рассказать о том, что с ними сделали в детстве. Они объединяются, чтобы как-то защитить детей, дать им какие-то права. И женское движение должно более серьезно относиться к пониманию того факта, что связь между женщинами и детьми действительно носит политический характер. Отцовская власть делает и женщин, и детей политическим низшим классом.
Супружеское изнасилование тоже очень важно для понимания положения женщин. Я расскажу вам историю из жизни. У меня есть крестник. Этот факт меня саму несколько удивляет, но все же это так. Отец моего крестника - адвокат по защите гражданских свобод. Я не люблю адвокатов защиты гражданских свобод, потому что они защищают порнографов, расистов, насильников и нацистов. Во многих отношениях мы - идеологические и политические враги. Мать моего крестника, моя близкая подруга, - феминистка и активистка борьбы с изнасилованиями. Это означает, что она понимает феминизм через понимание изнасилований. Отец моего крестника говорит мне, а затем и публикует в газете статью, утверждающую, что когда женщину насилует знакомый ей человек, это не так уж плохо. Также он говорит мне и публике, что супружеское изнасилование невозможно - не потому что так считает закон (хотя зачастую это и так), а потому что мы никогда не можем знать, чего женщина хочет на самом деле.
Отец моего крестника - очень приятный, очень отзывчивый человек. Он защищает насильников в суде, несмотря на то, что это доставляет его жене невыносимую личную боль - потому что он уверен, что женщины постоянно обвиняют мужчин в изнасиловании, хотя на самом деле это был всего лишь секс, а также потому, что считает наказания за изнасилование в любом случае слишком тяжелыми.
Он не может даже подумать о том, что изнасилование знакомым человеком - например, собственным мужем - может быть хуже, чем изнасилование незнакомцем; что это может разрушить твою способность жить дальше; что это не только насилие над твоим телом, но и полное разрушение твоей личности, чувства собственного достоинства, доверия, надругательство над самым личным и сокровенным. Боль от физических повреждений при супружеском изнасиловании тоже не менее серьезна, чем при любом другом виде изнасилования. Тем не менее, дома за закрытыми дверями право на неприкосновенность личной жизни гарантирует мужу полный доступ к телу жены. Очень конкретные правовые нормы гарантируют ему этот доступ, эти права.
И в то же самое время люди в этой стране страшно боятся уличной преступности. Женщины до смерти боятся изнасилования. Но печальная правда в том - и это фактические данные, а не просто пустая риторика - что для женщины выше всего вероятность быть изнасилованной знакомым ей человеком, особенно отцом или мужем; и что домашний очаг, который представляют оазисом мира, гармонии и христианского блаженства, для женщины является самым опасным местом в мире. Такова правда. Убитая женщина, скорее всего, была убита в собственном доме, своим же мужем или любовником. Очень трудно сказать, как много женщин подвергается побоям на самом деле: приблизительная оценка, полученная исследованием, говорит о приблизительно пятидесяти процентах замужних женщин - половина замужних женщин, скорее всего, подвергалась побоям во время своей брачной жизни. Это война. Это не жизнь, это война.
Недавно в Нью-Бедфорде произошло групповое изнасилование. Вы организовывали здесь ночные дежурства. Сорок три процента изнасилований, совершенных в этой стране - это групповые изнасилования. Сорок три процента. Из них двадцать семь процентов - это трое и больше мужчин, шестнадцать процентов - двое мужчин. Групповые изнасилования очень распространены и практически никогда не заканчиваются для насильников обвинительным приговором, потому что мужчины свидетельствуют в пользу друг друга: все они рассказывают одну и ту же историю. Все они говорят, что жертва добровольно пошла с ними или согласилась за деньги. Что потом случилось с этой женщиной, значения не имеет. Такое дело и до суда-то не дойдет. И это приводит к совершенно ошеломительным последствиям, так как это значит, что любая группа мужчин может изнасиловать любую отдельную женщину. И так оно и есть на самом деле.
Институт Кинси, занимающийся изучением такого многогранного феномена, как секс, секс и секс, называет групповое изнасилование „полиандрическим вниманием”. Согласно исследованию Кинси, вот женщина идет по улице. Вообще-то, согласно определениям Кинси, под женщиной подразумевается лицо женского пола от 15 лет и старше. Так что, возможно, вот девушка-подросток идет по улице. Она подвергается групповому изнасилованию: мужчины-насильники преследуют или выслеживают ее, затем насилуют. Это „полиандрическое внимание”. Это было единственным упоминанием феномена групповых изнасилований в науке до тех пор, пока за проблему сексуального насилия не взялись феминистки.
Говоря об изнасилованиях, мы часто говорим о незнакомцах, которые насилуют женщин, - потому что это стереотипное представление об изнасиловании, а еще потому, что незнакомцы действительно насилуют - хотя и реже, чем знакомые. Больше половины женщин будут изнасилованы кем-то, кого они знают.
Так почему же нам говорят, что насилуют незнакомцы, хотя это по большей части и не так? На мой взгляд, изнасилование - это исключительно вопрос доступа. В этом отношении качественных различий между насилующими мужчинами просто не существует. Знакомые нам мужчины представляют для нас большую опасность, чем незнакомцы, потому что они обладают максимальным доступом к нам. А изнасилование - это вопрос доступа. Мужчины будут насиловать женщин, к которым у них есть доступ. Изнасилования незнакомцами обычно используются в политических целях - в первую очередь, для того, чтобы сплотить женщин правого крыла: незнакомец нужен как козел отпущения. В Соединенных Штатах незнакомец - негр, и он насильник. В нацистской Германии незнакомцем был еврей, и он был насильником. [...]
Теперь мы видим, как та же самая стратегия козла отпущения используется уже против гомосексуальных мужчин, которых обвиняют в растлении детей, несмотря на то, что большая часть жертв растления девочки. Я не хочу сказать, что гомосексуальные мужчины не могут быть насильниками. Это не так. Они насилуют - так же, как насилуют и негры, и евреи. Изнасилования совершают мужчины всех классов, всех рас, всех национальностей. Это не значит, что все мужчины насилуют. Но это значит, что изнасилования выгодны всем мужчинам - потому что всем мужчинам выгодно отсутствие свободы у женщин в этом обществе, женская забитость, женский страх, женская боязнь защищать свои и без того ограниченные права - и все это из-за вездесущей, преследующей нас всю жизнь угрозы изнасилования.
Когда феминистки обратили внимание на проблему сексуального насилия, нашему вторжению в эту сферу мужской мысли, мужских исследований и мужской деятельности не очень-то обрадовались. Нам говорили, что мы только ухудшаем положение для некоторых групп мужчин - в первую очередь для черных. До того, как феминистки привлекли внимание общества к этой проблеме, политически прогрессивные мужчины считали изнасилования либо плодом женского воображения, либо реакционистскими, расистскими попытками уничтожить кого-то, либо актом личной мести.
То, о чем я сейчас говорю, очень важно: потому что изнасилования реальны. Приписывание совершения изнасилований какой-то одной, конкретной группе мужчин, было ложью. И это ошеломляюще опасная информация - так как, если мы посмотрим на то, в какое бешенство приводят белых мужчин феминистки, посмевшие вообще заговорить об этой проблеме, то обнаружим, что впервые за всю историю этой страны в категорию потенциальных насильников были включены и белые мужчины. Кто-то наконец раскусил их игру. Им это не понравилось.
И именно белые либералы, которые все эти годы кричали, что борются с повсеместно лживыми обвинениями против черных мужчин, именно они упорнее всех отказывались признать тот факт, что изнасилования реальны и что совершаются они мужчинами всех классов и убеждений, включая их самих. Отказываясь признать, что изнасилования совершают мужчины всех рас и убеждений, они тем самым защищали расистский стереотип и предоставляли черным мужчинам оставаться насильниками в глазах общества.
Мы часто оказываемся в этих опасных и тяжелых ситуациях, потому что бросаем вызов не только власти мужчин (а власть - это серьезно, это важно), но и привычным и комфортным для людей представлениям о реальности, даже если сами они выступают против них. То, что люди протестуют против чего-то, еще не значит, что они действительно хотят его уничтожения. Такова уродливая, но элементарная правда жизни: слишком часто протест на самом деле является формой привязанности к текущему положению вещей. И когда вы изменяете это положение, то уничтожаете ту роль, которую эти люди создали для самих себя. Главная цель феминизма - сделать феминизм ненужным. И это то, что отличает феминизм от всех других политических движений в этой стране.
С принуждением к сексу тесным образом связана насильственная беременность. Радикальных феминисток постоянно обвиняют в самых разных вещах: например, в мужененавистничестве или в незнании чего-то. Люди говорят: «Если бы ты только знала это, ты бы такого не говорила». Мне кажется, что я единственная женщина старше тридцати, которую постоянно отводят в сторонку - и делают это радикальные люди, доброжелательные люди - и объясняют, как сперматозоид сливается с яйцеклеткой, чтобы я наконец уяснила основы сексуальности и размножения. А также, почему ныне действующая система просто необходима для продолжения рода человеческого. Ну что тут поделаешь? Когда тебе все время говорят, что ты чего-то не понимаешь, приходится приложить дополнительные усилия, чтобы понять это. Так что я попыталась разобраться и пришла к поразительному выводу: поскольку после слияния сперматозоида с яйцеклеткой возможность оплодотворения и рождения ребенка существует всегда, добровольность самого полового акта попросту не имеет значения. Беременность не зависит от того, дала ли женщина согласие; она зависит только от того, произошло ли само сношение.
А теперь давайте поразмыслим над тем, что мы знаем о женщинах и насильственном сексе. Мы знаем, что, возможно, пятьдесят процентов замужних женщин подвергаются или подвергались побоям. Мы знаем об эндемическом характере изнасилований и инцеста. Мы знаем, что в этих случаях женщины тоже могут забеременеть. Мы знаем, что когда женщина хочет прекратить беременность, ей говорят, что эта беременность - ее вина и что она должна нести ответственность за то, что дело вообще дошло до этого. Мы знаем, что ответственность за секс всегда возлагают на женщину, хотела она его или нет. Мы знаем, что вся ответственность за ребенка в конечном итоге падет на женщину. Ей придется кормить его, одевать его и именно от ее поведения будет зависеть, будет ли он жить или умрет. Именно на нее ляжет ответственность за выживание этого ребенка. [...]
Аборт также является идеологически ключевым для понимания положения женщин. Право на аборт для женщины означает безусловное право контролировать репродуктивные функции своего собственного тела. Есть и другие необходимые нам репродуктивные права: право не подвергаться насильственной стерилизации - как это систематически происходит с определенными группами населения из-за их принадлежности к определенной расе или классу. Но аборт - это символ жизни женщины: потому что в те времена, когда аборты в этой стране были незаконны, женщины умирали в огромных количествах, и умирали страшной, мучительной смертью. Смерть от подпольного аборта - это смерть под пыткой. Смерть от заражения. Смерть от гангрены. Продолжительное истекание кровью. Вот что это такое и вот почему женщины, которые пережили это, никогда не отступятся от своей борьбы за полную декриминализацию абортов, полное государственное финансирование, полную доступность безопасных абортов для всех женщин. Что подводит нас к вопросу денег.
Женщины, у которых есть деньги, при желании и сейчас могут сделать аборт; те же, у кого денег нет, не могут себе этого позволить. Женщины как класс бедны. Работающая женщина зарабатывает от пятидесяти шести до пятидесяти девяти центов на каждый доллар, получаемый мужчиной за ту же работу. Эти цифры очень важны. Они имеют огромное значение. На долю женщин выпадает 100% беременностей и только половина доллара.
Одна из причин, по которой женщин держат в состоянии экономического угнетения - а это положение большинства женщин - это то, что так легче всего удерживать их в состоянии постоянной сексуальной доступности. Мы также можем порассуждать о том, как устроен капитализм, как работают мультинациональные корпорации, как из дешевой рабочей силы извлекается прибыль путем эксплуатации самых разных людей по признаку их расы или класса. Но суть дела в том, что экономически зависимые женщины - это сексуально доступные женщины.
Женщинам приходится торговать сексом - и дома, и на работе. Некоторым женщинам кроме секса попросту и торговать-то нечем, потому что им не дают ни образования, ни квалификации и потому что в любом случае за «честную» работу им платят так мало. Системное экономическое угнетение превращает каждую женщину в женщину, которую можно купить. В женщину, которую купят. И в этом случае лучше всего быть женщиной с высокой рыночной ценой.
Не имея возможности получить прямой доступ к настоящей работе, чтобы самим начать зарабатывать деньги (и нести наравне с мужчинами экономическую и политическую ответственность за экономическую систему и эксплуатацию рабочих в целом), женщины работают за гроши и торгуют сексом. Равенство между полами означает равные блага и равную ответственность, включая равную экономическую и политическую ответственность за экономическую систему. [...]
Экономическая эксплуатация женщин как класса означает необходимость продавать секс. А это делает нас как класс - не безосновательно - проститутками в глазах мужчин, даже если они не называют нас этим словом. Многие из законов, с которыми мы имеем дело, основаны на той предпосылке, что женщина продаст себя любому за что бы то ни было. И если взять достаточно бедную группу людей - а женщины как группа достаточно бедны - то, скорее всего, окажется, что так оно и есть. Повальный характер сексуальных домогательств на работе вызван уверенностью мужчин, что женщина на рабочем месте в первую очередь сексуальный объект и в каком-то смысле проститутка просто по своей сути - она продаст секс за деньги или она продаст секс за рабочее место. Это отчасти то, для чего она существует. Это отчасти то, кто она такая.
Между браком и проституцией есть различия. Как и проституция, брак является чрезвычайно опасным для женщины институтом, институтом угнетения. В большинстве штатов женщина, выходя замуж, теряет свои гражданские права. Существует целый спектр прав, которыми ты, как замужняя женщина, более не обладаешь. Они варьируют от отсутствия права собственности на любое имущество (как, например, в Луизиане, которая все еще живет со сводом законов, заимствованных из кодекса Наполеона, если вы можете в это поверить) до потери права распоряжаться собственным телом. Ты должна предоставлять секс мужу, когда ему того захочется. Это его законное право и твоя законная обязанность. И одно из различий между браком и проституцией - это то, что тебе приходится иметь дело только с одним мужчиной.
Многие женщины предпочитают замужество проституции именно по этой причине. Это безопасней, более выгодная сделка. И это одна из главных причин, по которым женщины правого крыла защищают святость и неприкосновенность брака. Они не хотят, чтобы их отправили на улицу торговать задом. И можно ли сказать, что они глупы или ошибаются? Они не глупые. Они умненькие. Они хорошо поняли систему, в которой живут, и знают, чем именно им положено торговать в обмен на кров, сносное здоровье и немного безопасности. А затем, как и все хорошие игроки, они положились на удачу. Как и все женщины, они положились на удачу.
Вкратце о проституции: для нас как для женщин наилучшим решением была бы декриминализация проституции [речь идет декриминализации проституции для женщин, занимающихся ею - прим. перевод.]. Ее нелегальность оставляет наиболее обездоленных из нас полностью беззащитными перед этим наиболее кошмарным видом насилия и эксплуатации со стороны сутенеров, порнографов, профессиональных покупателей и продавцов живого товара. Но также для нас как женщин не менее важно, чтобы проституция не была легализована. Иными словами, законов против проституции быть не должно, как не должно быть и законов, регулирующих ее.
В странах, где проституция легализована, женщин часто держат в борделях против их воли. Рекомендую вам прочесть книгу Кэти Барри (Kathy Barry) «Женское сексуальное рабство» (Female Sexual Slavery), рассказывающую о принуждении к проституции в глобальном масштабе. Я жила в Амстердаме, в Голландии, где проституция de facto легализована - то есть, регулируется полицией практически в открытую. Люди в тех краях доживают до очень преклонного возраста - за исключением проституток, которые умирают очень молодыми. Там нет сколько-нибудь заметной проблемы с наркотиками - за исключением среды проституток. Они потребляют героин, они потребляют морфин, они курят опиум.
Женщины, которые занимаются проституцией там, где проституция легализована, так никогда не уходят из нее, и одна из причин этого - полиция, которая не дает им уйти. А потому это противоречит нашим интересам, как женщин, поддерживать то, что поставит других женщин - каких-то женщин, любых женщин - в положение, когда им приходится быть проститутками до конца своих дней.
Кроме того, есть и другой аспект: то, что проституция делает с самой женщиной как отдельным человеком. Это тот вопрос, который все мы, я думаю, должны задать самим себе, потому что все мы в какой-то степени торгуем собой. И профессиональная проститутка находится в особенно тяжелом положении. Согласно недавним исследованиям, в некоторых городах до семидесяти процентов занимающихся проституцией женщин были жертвами инцестуального насилия. Женщины часто становятся проститутками потому, что они сбежали из дома в очень раннем возрасте. Они сбегают из-за насилия. И для сутенеров они особенно легкая добыча - потому что у них нет никакой системы защиты и никакой формы самоуважения. А еще потому, что то, от чего они сбежали, должно быть для них гораздо страшнее того, на что их толкают. Мы должны изменить это.
Между проституцией и порнографией существует теснейшая связь, особенно ощутимая для женщин, которые в них вовлечены. Для этих женщин порнография часто становится своего рода повышением по служебной лестнице. Все, что не на улице - уже повышение. На улице холодно.
Порнография - это много чего. Это индустрия. По нашим подсчетам, она приносит годовую прибыль в 8 миллиардов долларов. Это больше, чем доход от кинематографической и звукозаписывающей промышленностей, вместе взятых. Подумайте, что это говорит о размахе потребления порнографии и о том, какое отношение это потребление имеет к мужчинам, к очень большому количеству мужчин, совершающих сексуальное насилие.
Содержимое порнографии практически всегда одно и то же. Она использует одну общую тему. Женщина либо хочет быть изнасилованной, любит испытывать боль и получает от этого удовольствие, либо она не любит и не хочет, и тогда с ней все равно проделывают это. И тут, о чудо из чудес, она обнаруживает, что на самом деле все это время она любила эти вещи и вообще ее жизнь была пуста до того, как это произошло с ней. Порнография - это пропаганда ненависти к женщинам. Она не только подстрекает к насильственным действиям против нас, но и утверждает, что мы это любим. Порнография - это чрезвычайно актуальная, энергичная и эффективная система ценностей, но также это и формирование навыков поведения.
Люди говорят «Да ладно, порнография - это всего лишь картинки для мастурбации, она никому не приносит вреда». Но оргазм - очень серьезное поощрение, не правда ли? Вспомните о собачках Павлова. Они не просто думали об испускании слюны, они действительно пускали ее. Они делали то, чему их научили. Точка. А теперь подумайте о порнографии. Дегуманизация является основным содержимым всей порнографии без исключения. За последние десять лет порнография в этой стране становилась все более и более жестокой во всех отношениях, включая «Плейбой», включая все то, что вы воспринимаете как само собой разумеющееся. И каждый оргазм - это награда за доверие к этому материалу, потребление этого материала, за реагирование на эту систему ценностей - переживание сексуальной реакции в ответ на вещи, изображающие женщину неполноценной, недочеловеком.
Ничто в этой системе не существует вне связи со всем остальным, и изнасилование и порнография тоже взаимосвязаны. Порнография - это гимн изнасилованиям. У нас на руках умопомрачительное количество информации об использовании порнографии в изнасилованиях, которое ни один представитель власти не пожелал посчитать достаточно важным. У нас на руках умопомрачительное количество информации от жертв инцеста о том, что их отцы потребляли порнографию. Так что позвольте мне кратко рассказать вам, откуда женское движение берет свои данные и почему мы практически всегда правы. [...] У нас в арсенале есть замечательный прием: мы слушаем женщин. Это методика высочайшей секретности, которую мы старательно скрываем ото всех. Это то, как мы узнали об инцесте. Когда женщины начали говорить о перенесенном в детстве инцестуальном насилии три, или четыре, или пять лет назад, все говорили, что этого не может быть. Теперь правоохранительная система пользуется нашими цифрами: одна из четырех. Сейчас мы думаем, что эта цифра занижена, и мы правы. Они увидят, что мы правы.
Так что связь между изнасилованиями и порнографией - это не досужий вымысел. [...] Как я уже говорила, у нас есть свидетельства женщин, что порнография была вовлечена в их изнасилования самым непосредственным образом. Мы знаем, что это правда. Порнография - это инструкция. Существуют насильники, которые именно так ее и используют. Существует избивающие жен мужья, которые именно так ее и используют. Существуют насильники собственных детей, которые именно так ее и используют. И, безо всякого сомнения, будет доказано: именно так ее использует огромное количество мужчин. [...]
Многие женщины восстают против феминизма, потому что они считают, что это мы настаиваем на том, что их уникальность как людей должна быть ограничена тем, что они женщины. Мы гонцы со слишком страшным посланием. Мы узнали, что значит быть женщиной в этом мире. И мы хотим это изменить. Но это не то, что навязывает политическое движение. Это навязывается самим доминированием мужчин. Это то, что мы хотим изменить - так, чтобы каждая женщина могла быть сама собой, существовать вне рамок тех ограничений, которые на нее накладывают предписанные ей функции, или ее тело, или ее определяемая другими и не имеющая никакого отношения к ней лично ценность. Однако иногда политическое движение против доминирования мужчин путают с ним самим, как будто это мы говорим: «если ты женщина, ты должна делать это, это и то». Но мы просто репортеры. Мы говорим вам, что потому что вы женщины, вы живете в мире, который я описываю, и единственный способ что-то с этим сделать - это принять определенную политическую ответственность за его существование, и работать вместе, но это не означает отказ от вашей индивидуальности. Это также не означает отказ от здравого смысла и приличий. Если это не так, то у вас проблемы с методами организации против того, что вас расстраивает, злит, что вас эксплуатирует и причиняет вам вред.
Феминистки ни о чем не мечтают так сильно, как о том, чтобы стать устаревшими. Мы хотим положить конец эксплуатации женщин; по пока существуют изнасилования - пока продолжаются изнасилования - не может быть никакого мира, справедливости, равенства или свободы. Вы не сможете стать тем, кем хотите. Вы не будете жить в мире, в котором вам хотелось бы жить. И таким образом, вам нужно организоваться вокруг общих целей. Мои цели - это все, о чем я могу думать, все, чем я могу заниматься, все время: движение, движение, физические, интеллектуальные и политические конфронтации с теми, кто обладает властью. Вам приходится рисовать плакаты для пикетов, маршировать, кричать, писать эти чертовы письма. Это ваша ответственность перед собой и другими женщинами.
Есть одна очень непрактичная вещь, и это то, во что я больше всего верю, и что важно видеть посреди того, что необходимо сделать - это не забывать ни на минуту о мире, в котором вам действительно хотелось бы жить и как вам хотелось бы жить в нем, и что это значит для вас, и насколько это для вас важно, что вы хотите для себя и что вы хотите для людей, которых вы любите. Сейчас по всей стране людям внушают, что им нужно смириться, потому что перемены невозможны. Перемены не невозможны. Это не невозможно. В мире можно изменить очень многое. И самое время изменить условия жизни женщин, полностью, абсолютно и навсегда.