Терминологическое, о сексуальном желании, объективации и личных границах
По следам недавнего поста evo-lutio " О сексуальной объективации" мне захотелось уточнить терминологию, которую мы все постоянно используем - но которая, как мне кажется, вносит некоторую путаницу.
Очень часто "объективация" используется как синоним сексуального желания, и этим постоянно пользуются сексистские комментаторы, восклицая: "Неужели вы не хотите, чтобы вас хоть кто-нибудь объективировал?!" Вообще-то нет. Я не хочу, чтобы меня объективировал кто бы то ни было - я хочу, чтобы меня хотели некоторые, строго определенные люди (а те, кто в их число не входит, могут конечно хотеть, если им так заблагорассудится, но только пусть моих личных границ при этом не нарушают:).
Итак, я хочу сказать, что объективация - это не то же самое, что сексуальное желание. А также ни объективация, ни сексуальное желание не тождественны нарушению личных границ.
Попробую для начала определить объективацию от противного. Её противоположность - это отношение к другому человеку как к субъекту. Когда мы находимся в отношениях "я - вы" или "я - ты", мы не объективируем другого, а готовы к взаимодействию с ним/ней как с субъектом, то есть готовы говорить, слушать, признавать факты его/ее внутреннего мира, нужды, желания и права (и соответственно ожидаем признания наших нужд, желаний и прав - но не можем контролировать, что другой человек решит делать или как он/а будет взаимодействовать с нами). Отношения "я - вы" больше подчеркивают дистанцию, раздельность между мной и другим, уважение к неприкосновенности чужих границ. "Я - ты" (условно говоря, поскольку можно продолжать даже с мужем/женой общаться на "вы", я знаю такие пары) - более близкие отношения, в которых есть место всевозможным переплетениям, частичным слияниям и взаимопроникновениям между мной и другим, но все равно это отношения между мной и другим субъектом, а не объективация.
Объективация, в свою очередь, вполне возможна и без сексуального желания, и без фактического нарушения границ другого человека. Вряд ли графический дизайнер, делающий календарь с двенадцатью голыми девушками для рекламы допустим металлоизделий, интенсивно хочет каждую из них. Да даже покупатель, у которого этот календарь висит на стене, может думать про большинство из них "ябневдул" - и это, как мы все знаем, не менее классическая объективация, чем "ябывдул". Но этот покупатель, если ему кто-нибудь не слил контакты этих девушек, не в силах нарушить их личные границы - все-таки они знать не знают, кто он такой, и что он думает об их коммерческих объективированных образах. (Еще - объективация может быть не только сексуализацией, а инструментализацией, но на этом я сейчас останавливаться не буду, это просто еще один аргумент в пользу знака "не равно" между объективацией и желанием или "восхищением телом", цитируя выражение evo-lutio).
А нарушение границ возможно не только без сексуального желания (что очевидно), но и без объективации: например, объективировать противника в драке, особенно с оружием (которое нарушает границы другого в буквальном физическом смысле), чревато быстрым превращением в неодушевленный объект. Объективировать в данном случае означало бы, как и во всех остальных, не воспринимать как отдельного субъекта со своей волей, чьи решения, намерения и действия нужно принимать к сведению.
Ну и кроме того - мне кажется не очень продуктивным понимать объективацию в терминах противопоставления "духовное - телесное", традиционной и всем знакомой пары понятий из монотеистических религий. Конечно это удобно, что все эту пару знают, но все-таки "объективация" принадлежит к другому ряду философских понятий, более новому, из философии двадцатого века. Объективация считается чем-то нехорошим не потому, что она отрицает или игнорирует духовность человека, сводя его/ее исключительно к телесности (хотя, кстати, я не уверена, что даже и сексуальное желание основано таком сведéнии). Проблема с ней в том, что она игнорирует, не уважает, отрицает или даже активно подавляет субъектность другого человека: его/ее свободу, суверенное право распоряжаться своим телом, судьбой, словами и решениями, неподконтрольность мне, отдельность от меня. Объективация как бы не признает, что существование другого человека оправдано само по себе, без связи с какой-либо его/ее функцией или ролью по отношению ко мне.
Мои два любимых примера объективации - из литературы девятнадцатого века (которая, как всегда, подготовила культурную почву для философии следующего века). У Роберта Браунинга в драматическом монологе "Моя последняя герцогиня" (тут неплохой перевод) герцог Феррары, ценитель искусства, гордится тем, что превратил свою жену в портрет, который теперь дарит свою улыбку, нежный взгляд и трепетный румянец только тем, перед кем он отдергивает занавеску. А у Генри Джеймса в "Женском портрете" антигерой Гилберт Осмонд воспитывает свою дочь так, чтобы ею можно было любоваться как идеальным произведением искусства (ну и понятно, что ничем хорошим это для девочки не заканчивается). В обоих случаях объективируется не только тело и внешность женщины/девочки, но и душевные качества (невинность, наивность, любовь к красоте), душевные движения, даже элементы ее личной истории. Я вижу параллель с большинством сегодняшних примеров объективации именно в превращении женщины в "произведение искусства", когда все, что не вписывается в образ (т.е. почти все, что составляет ее как живого человека), как бы отрезается, игнорируется. И это совсем не те же самые трансформации, которые производит с образом другого человека сексуальное желание - ну как я это себе представляю, по крайней мере.
П.С. хотела прислать авторке исходного поста ссылку на эти свои возражения, но обнаружила, что комментарии в нем уже заблокированы. Надеюсь, что она не расстроится, если прочтет этот пост.
Очень часто "объективация" используется как синоним сексуального желания, и этим постоянно пользуются сексистские комментаторы, восклицая: "Неужели вы не хотите, чтобы вас хоть кто-нибудь объективировал?!" Вообще-то нет. Я не хочу, чтобы меня объективировал кто бы то ни было - я хочу, чтобы меня хотели некоторые, строго определенные люди (а те, кто в их число не входит, могут конечно хотеть, если им так заблагорассудится, но только пусть моих личных границ при этом не нарушают:).
Итак, я хочу сказать, что объективация - это не то же самое, что сексуальное желание. А также ни объективация, ни сексуальное желание не тождественны нарушению личных границ.
Попробую для начала определить объективацию от противного. Её противоположность - это отношение к другому человеку как к субъекту. Когда мы находимся в отношениях "я - вы" или "я - ты", мы не объективируем другого, а готовы к взаимодействию с ним/ней как с субъектом, то есть готовы говорить, слушать, признавать факты его/ее внутреннего мира, нужды, желания и права (и соответственно ожидаем признания наших нужд, желаний и прав - но не можем контролировать, что другой человек решит делать или как он/а будет взаимодействовать с нами). Отношения "я - вы" больше подчеркивают дистанцию, раздельность между мной и другим, уважение к неприкосновенности чужих границ. "Я - ты" (условно говоря, поскольку можно продолжать даже с мужем/женой общаться на "вы", я знаю такие пары) - более близкие отношения, в которых есть место всевозможным переплетениям, частичным слияниям и взаимопроникновениям между мной и другим, но все равно это отношения между мной и другим субъектом, а не объективация.
Объективация, в свою очередь, вполне возможна и без сексуального желания, и без фактического нарушения границ другого человека. Вряд ли графический дизайнер, делающий календарь с двенадцатью голыми девушками для рекламы допустим металлоизделий, интенсивно хочет каждую из них. Да даже покупатель, у которого этот календарь висит на стене, может думать про большинство из них "ябневдул" - и это, как мы все знаем, не менее классическая объективация, чем "ябывдул". Но этот покупатель, если ему кто-нибудь не слил контакты этих девушек, не в силах нарушить их личные границы - все-таки они знать не знают, кто он такой, и что он думает об их коммерческих объективированных образах. (Еще - объективация может быть не только сексуализацией, а инструментализацией, но на этом я сейчас останавливаться не буду, это просто еще один аргумент в пользу знака "не равно" между объективацией и желанием или "восхищением телом", цитируя выражение evo-lutio).
А нарушение границ возможно не только без сексуального желания (что очевидно), но и без объективации: например, объективировать противника в драке, особенно с оружием (которое нарушает границы другого в буквальном физическом смысле), чревато быстрым превращением в неодушевленный объект. Объективировать в данном случае означало бы, как и во всех остальных, не воспринимать как отдельного субъекта со своей волей, чьи решения, намерения и действия нужно принимать к сведению.
Ну и кроме того - мне кажется не очень продуктивным понимать объективацию в терминах противопоставления "духовное - телесное", традиционной и всем знакомой пары понятий из монотеистических религий. Конечно это удобно, что все эту пару знают, но все-таки "объективация" принадлежит к другому ряду философских понятий, более новому, из философии двадцатого века. Объективация считается чем-то нехорошим не потому, что она отрицает или игнорирует духовность человека, сводя его/ее исключительно к телесности (хотя, кстати, я не уверена, что даже и сексуальное желание основано таком сведéнии). Проблема с ней в том, что она игнорирует, не уважает, отрицает или даже активно подавляет субъектность другого человека: его/ее свободу, суверенное право распоряжаться своим телом, судьбой, словами и решениями, неподконтрольность мне, отдельность от меня. Объективация как бы не признает, что существование другого человека оправдано само по себе, без связи с какой-либо его/ее функцией или ролью по отношению ко мне.
Мои два любимых примера объективации - из литературы девятнадцатого века (которая, как всегда, подготовила культурную почву для философии следующего века). У Роберта Браунинга в драматическом монологе "Моя последняя герцогиня" (тут неплохой перевод) герцог Феррары, ценитель искусства, гордится тем, что превратил свою жену в портрет, который теперь дарит свою улыбку, нежный взгляд и трепетный румянец только тем, перед кем он отдергивает занавеску. А у Генри Джеймса в "Женском портрете" антигерой Гилберт Осмонд воспитывает свою дочь так, чтобы ею можно было любоваться как идеальным произведением искусства (ну и понятно, что ничем хорошим это для девочки не заканчивается). В обоих случаях объективируется не только тело и внешность женщины/девочки, но и душевные качества (невинность, наивность, любовь к красоте), душевные движения, даже элементы ее личной истории. Я вижу параллель с большинством сегодняшних примеров объективации именно в превращении женщины в "произведение искусства", когда все, что не вписывается в образ (т.е. почти все, что составляет ее как живого человека), как бы отрезается, игнорируется. И это совсем не те же самые трансформации, которые производит с образом другого человека сексуальное желание - ну как я это себе представляю, по крайней мере.
П.С. хотела прислать авторке исходного поста ссылку на эти свои возражения, но обнаружила, что комментарии в нем уже заблокированы. Надеюсь, что она не расстроится, если прочтет этот пост.