Канада: Наоми Кляйн
Наоми Кляйн родилась в 1970 году в Монреале. У неё очень интересная семья. Дедушка и бабушка по отцу - убеждённые коммунисты, разуверились в СССР после пакта Молотова-Риббентропа. Кстати, о деде: Фил Кляйн работал мультипликатором на студии Уолта Диснея, и был убеждённый коммунист. Его уволили после известной забастовки сотрудников студии в 1942 году, так он пошёл работать на судостроительный завод. Сам отец учёной называет себя "младенцем в красных пелёнках" и считает, что быть сыном коммунистов очень трудно. В общем, в 60-е Майкл Кляйн резко захипповал, познакомился со студенткой Стэнфорда Бонни Шерр, которая мечтала снимать документальное кино, и в 1967 году семейство эмигрировало в Канаду в знак протеста против войны во Вьетнаме. У них родились двое детей: Сет и Наоми.
Майкл работал врачом, Бонни снимала фильмы (феминистические). Самый известный называется Not a Love Story и посвящён эксплуатации женщин в порноиндустрии. Наоми, непокорный подросток, находила, что быть дочерью публичной фигуры и феминистки зело утомительно, исповедовала идеологию поттребления и была без ума от фирменной одежды. Но внезапно, когда ей было 17 лет, случилось то, что изменило её судьбу полностью. Бонни Шерр Кляйн перенесла инсульт и была полностью парализована. Полгода она пролежала в больнице. Отложив на год поступление в университет, Наоми вместе с отцом и братом ухаживала за матерью. После трёх лет реабилитации интеллект госпожи Шерр Кляйн восстановился полностью, но передвигается она в основном на скутере. Скутер цикламенового цвета и носит имя Глэдис.
И второе переломное событие: расстрел студенток École Polytechnique воинствующим женоненавистником Марком Лепэном. В студенческой газете Наоми Кляйн опубликовала статью, посвящённую этому массовому убийству. Вскоре она поняла, что истинное её призвание - журналистика, и бросила институт ради работы в газете. Впоследствии Кляйн пыталась доучиться и получить степень, но, если не ошибаюсь, воз и ныне там. Зато в 2000 году вышла её первая книга: «No Logo. Люди против брендов». Я читала ещё в студенчестве, и было ощущение рушащейся тюремной стены. Подробно освещены вопросы влияния транснациональных корпораций на культуру и культурный выбор, искусство, рынок труда, а также альтернативные методы решения этих вопросов. Всё весьма последовательно, доказательно и с большой иронией. Ознакомиться можно здесь: http://kleinlogo.narod.ru.
Вторую книгу, «Fences and Windows», я недавно одолела в русском переводе,«Заборы и окна». В отличие от «No Logo» это не исследование, а собрание статей, "хорнику антиглобализационного движения". Кляйн критикует так называемую концепцию просачивания благ, в том числе и демократии, сверху вниз. Якобы стоит создать свободный рынок, как самоорганизуется свободное общество. С другой стороны, как только общество начинает эту свободу проявлять не так, как желалось бы корпорациям, можно ждать больших проблем. У нас в сообществе было несколько постов об Исабель Альенде, так вот её дядя, демократически избранный президент Чили, коммунист, погиб именно по этой причине. Как обтекаемо выразился Киссинджер, "нельзя допускать, чтобы страна становилась коммунистической из-за безответственности своего народа". А как будет выглядеть ответственное поведение, это будут решать уж не сами народы, понятно. Огрубляя, в странах "первого мира" господствовала точка зрения, что с падением Берлинской стены и распадом Советского Союза история кончилась, наступил рай земной, и никого не угнетают. Кляйн подробно развенчивает это мнение, рассказывая, как странам третьего мира не дают развиваться и даже выживать Международный Валютный Фонд и корпорации.
Когда мне было семнадцать, я в свободное от школы время работала в одежном магазине Esprit в Монреале. Это была приятная работа, связанная, главным образом, со складыванием одежды из хлопка в маленькие квадраты с такими твердыми углами, что можно глаз выколоть. Но корпоративное начальство почему-то не сочло наши футболочные оригами достаточно прибыльными. Однажды наш тихий мирок был поставлен с ног на голову: к нам ворвалась региональный менеджер, чтобы обучить нас культуре бренда Esprit - и заодно повысить нашу производительность. "Esprit, - сказала она, - это как добрый друг".Я усомнилась и не стала этого скрывать. Скептицизм, как я скоро узнала, в секторе низкооплачиваемых услуг не считается ценным активом. Две недели спустя начальница уволила меня за то, что я обладала самой неприемлемой на рабочем месте чертой - "неподобающей гримасой". Кажется, это был один из моих первых уроков в том плане, что транснациональные корпорации - вовсе не "добрый друг", ибо добрые друзья, хотя и могут порой делать нечто ужасное и зловредное, увольняют тебя редко.
А также - про коровье бешенство, 11 сентября 2001 года, партизанок штата Чьяпас, людей в костюмах морских черепах, проспанном митинге (в 4 часа утра!) и многое, многое другое.
Рекламные кампании пытались приравнивать свитера от Benetton к борьбе с расизмом, мебель от Ikea - к демократии, а компьютеры - к революции.
Майкл работал врачом, Бонни снимала фильмы (феминистические). Самый известный называется Not a Love Story и посвящён эксплуатации женщин в порноиндустрии. Наоми, непокорный подросток, находила, что быть дочерью публичной фигуры и феминистки зело утомительно, исповедовала идеологию поттребления и была без ума от фирменной одежды. Но внезапно, когда ей было 17 лет, случилось то, что изменило её судьбу полностью. Бонни Шерр Кляйн перенесла инсульт и была полностью парализована. Полгода она пролежала в больнице. Отложив на год поступление в университет, Наоми вместе с отцом и братом ухаживала за матерью. После трёх лет реабилитации интеллект госпожи Шерр Кляйн восстановился полностью, но передвигается она в основном на скутере. Скутер цикламенового цвета и носит имя Глэдис.
И второе переломное событие: расстрел студенток École Polytechnique воинствующим женоненавистником Марком Лепэном. В студенческой газете Наоми Кляйн опубликовала статью, посвящённую этому массовому убийству. Вскоре она поняла, что истинное её призвание - журналистика, и бросила институт ради работы в газете. Впоследствии Кляйн пыталась доучиться и получить степень, но, если не ошибаюсь, воз и ныне там. Зато в 2000 году вышла её первая книга: «No Logo. Люди против брендов». Я читала ещё в студенчестве, и было ощущение рушащейся тюремной стены. Подробно освещены вопросы влияния транснациональных корпораций на культуру и культурный выбор, искусство, рынок труда, а также альтернативные методы решения этих вопросов. Всё весьма последовательно, доказательно и с большой иронией. Ознакомиться можно здесь: http://kleinlogo.narod.ru.
Вторую книгу, «Fences and Windows», я недавно одолела в русском переводе,«Заборы и окна». В отличие от «No Logo» это не исследование, а собрание статей, "хорнику антиглобализационного движения". Кляйн критикует так называемую концепцию просачивания благ, в том числе и демократии, сверху вниз. Якобы стоит создать свободный рынок, как самоорганизуется свободное общество. С другой стороны, как только общество начинает эту свободу проявлять не так, как желалось бы корпорациям, можно ждать больших проблем. У нас в сообществе было несколько постов об Исабель Альенде, так вот её дядя, демократически избранный президент Чили, коммунист, погиб именно по этой причине. Как обтекаемо выразился Киссинджер, "нельзя допускать, чтобы страна становилась коммунистической из-за безответственности своего народа". А как будет выглядеть ответственное поведение, это будут решать уж не сами народы, понятно. Огрубляя, в странах "первого мира" господствовала точка зрения, что с падением Берлинской стены и распадом Советского Союза история кончилась, наступил рай земной, и никого не угнетают. Кляйн подробно развенчивает это мнение, рассказывая, как странам третьего мира не дают развиваться и даже выживать Международный Валютный Фонд и корпорации.
Когда мне было семнадцать, я в свободное от школы время работала в одежном магазине Esprit в Монреале. Это была приятная работа, связанная, главным образом, со складыванием одежды из хлопка в маленькие квадраты с такими твердыми углами, что можно глаз выколоть. Но корпоративное начальство почему-то не сочло наши футболочные оригами достаточно прибыльными. Однажды наш тихий мирок был поставлен с ног на голову: к нам ворвалась региональный менеджер, чтобы обучить нас культуре бренда Esprit - и заодно повысить нашу производительность. "Esprit, - сказала она, - это как добрый друг".Я усомнилась и не стала этого скрывать. Скептицизм, как я скоро узнала, в секторе низкооплачиваемых услуг не считается ценным активом. Две недели спустя начальница уволила меня за то, что я обладала самой неприемлемой на рабочем месте чертой - "неподобающей гримасой". Кажется, это был один из моих первых уроков в том плане, что транснациональные корпорации - вовсе не "добрый друг", ибо добрые друзья, хотя и могут порой делать нечто ужасное и зловредное, увольняют тебя редко.
А также - про коровье бешенство, 11 сентября 2001 года, партизанок штата Чьяпас, людей в костюмах морских черепах, проспанном митинге (в 4 часа утра!) и многое, многое другое.
Рекламные кампании пытались приравнивать свитера от Benetton к борьбе с расизмом, мебель от Ikea - к демократии, а компьютеры - к революции.