«Разговор о трауре» Ольги Мартыновой
И ещё воспоминания поэтессы: «Разговор о трауре» Ольги Мартыновой, сборник эссе, посвящённый её умершему мужу, ленинградском поэту Олегу Юрьеву. Сама О. Б. Мартынова родилась в Дудинке, но выросла в Ленинграде, закончила филфак Герценовского института, с будущим мужем она познакомилась на переводческом семинаре Эльги Линецкой, про которую надо вообще отдельный пост и дом её на Чайковского сфотографировать, и как её с мужем арестовали и сослали, написать - целый роман. Вернувшись из ссылки, Эльга Львовна много лет вела семинар для переводчиков при Доме писателей. Оттуда вышли, например, Александра Косс (Камоэнс, Кеведо, Унамуно, Кортасар), Майя Квятковская (Лафонтен, Бодлер, Верлен, целая книга выходила «Поэзия Франции в переводах М. Квятковской»). Ольга Мартынова переводила Киплинга, но и она, и Олег Юрьев, сама писала стихи.
И тогда на свет появилась «Камера хранения».
Трудно объяснить, что она собой представляла. Неформальное литобъединение? Поэтическая школа неомодернистов? Издательский (самиздательский) дом? И первое, и второе, и непременнт третье. За конволютами [сборниками нескольких авторов под одним переплетом] «Камеры хранения» охотятся библиоманы всей Европы. В них публиковались Елена Шварц, Наталья Горбаневская, Гали-Дана Зингер, Нина Садур... Там было что почитать, поверьте! В начале девяностых Мартынова и Юрьев, а также Дмитрий Закс, третий участник «Камеры хранения», эмигрировали в Германию. Остался в России только В. Шубинский, впоследствии автор биографией Ходасевича, Хармса и Н. Гумилёва.
В Германии Ольга Мартынова продолжала писать стихи по-русски. На немецкий её переводила славистка Эльке Эрб [Elke Erb]. А вот прозу она писала по-немецки, и Германия этой прозой прониклась. За роман «Нас переживут даже попугаи» [Sogar Papageien überleben uns] (2010) О. Мартынова получила премию Шамиссо, а в 2012 году - премию Ингеборг Бахман. На русский язык, что характерно, ни один её роман не переведён. И только написанный в прошлом году «Разговор о трауре» [Gespräch über die Trauer] к российскому читателю пришёл в переводе Татьяны Баскаковой. Издательство Ивана Лимбаха, 2024 год.
.jpg)
Есть такой вид старинных лекарств, называется горечи. Горечь следует принимать маленькими порциями, по несколько капель. Иначе она опасна. И вот «Разговор о трауре» - это такая горечь. Читать лучше понемногу.
3 августа. Жизнь с лицом палача.
14 августа
Из письма Елены Шварц 1999 года (тогда я не придала ему дóлжного значения, а только теперь): «Самое худшее, что всё становится предметом искусства. Даже то, что никак не может им стать». Речь идет о стихотворениях, которые она написала после смерти своей матери.
Мать была для Лены самым важным человеком в её жизни (потом следовал её первый муж, потом пудель Яша. В последние годы - японский хин Хайку. Думаю, ближайшие друзья, такие как Олег и я, помещались в этом ряду где-то между Яшей и Хайку).
10 сентября, Белград
Я всякий раз, когда есть возможность воспользоваться вай-фаем, поддаюсь навязчивой потребности проверить свои имейлы, как если бы верила, что Олег может написать мне сообщение. А я - ответить ему.
Через вай-фай - в Ничто:
Кошава. Здешний ветер называется кошава.
Повсюду попкорн. Сербы, похоже, полагают, что они живут в кино. В каком-то фильме и одновременно - как кинозрители.
Книжные магазины («Иво Андрич») и рестораны («Вук Караджич») здесь называют в честь писателей.
Здесь, на востоке Европы, пожилые господа всё ещё чувствуют себя вправе патерналистски дотронуться до плеча женщины или её обнаженной руки - самоуверенно и самовлюблённо.
15 сентября. Орфей, согласно Платону, пожелал вновь родиться в образе лебедя: из-за менад, растерзавших его, он испытывал отвращение к женщинам и хотел вылупиться из яйца. А как же Эвридика?
27 октября. Я стою на сцене в качестве эксцентрика боли. Как будто я продаю свое горе,.. Но не делай я этого, это было бы, как будто я передаю Олега и себя.
Мысль о самоубийстве не может не приходить в голову, это естественная составная часть траура, что очень трудно объяснить людям посторонним.
5 ноября. Задающие этот вопрос [Как ты?] ни в коей мере не виноваты, они следуют несомненно необходимым формальностям. Когда встречаются двое пребывающих в трауре, они задают друг другу тот же вопрос, прекрасно понимая, насколько он бессмыслен. Во встрече двух пребывающих в трауре есть что-то от фарса.
Ответ «спасибо, хорошо» ощущается как предательство, как будто ты отрекся от своего умершего.
Спасение для всех! Это не менее утопично, чем надежда, что шампанского хватит на всех.
2022 год. Я не могу поехать в Россию. Не могу - к его могиле. И если я сейчас умру, мой прах должен будет ждать где-то, пока его смогут доставить к праху Олега. Большие катастрофы влекут за собой много незримых для мира последствий.
Глава из книги: https://gorky.media/fragments/chetyre-dnya-v-moskve/
И тогда на свет появилась «Камера хранения».
Трудно объяснить, что она собой представляла. Неформальное литобъединение? Поэтическая школа неомодернистов? Издательский (самиздательский) дом? И первое, и второе, и непременнт третье. За конволютами [сборниками нескольких авторов под одним переплетом] «Камеры хранения» охотятся библиоманы всей Европы. В них публиковались Елена Шварц, Наталья Горбаневская, Гали-Дана Зингер, Нина Садур... Там было что почитать, поверьте! В начале девяностых Мартынова и Юрьев, а также Дмитрий Закс, третий участник «Камеры хранения», эмигрировали в Германию. Остался в России только В. Шубинский, впоследствии автор биографией Ходасевича, Хармса и Н. Гумилёва.
В Германии Ольга Мартынова продолжала писать стихи по-русски. На немецкий её переводила славистка Эльке Эрб [Elke Erb]. А вот прозу она писала по-немецки, и Германия этой прозой прониклась. За роман «Нас переживут даже попугаи» [Sogar Papageien überleben uns] (2010) О. Мартынова получила премию Шамиссо, а в 2012 году - премию Ингеборг Бахман. На русский язык, что характерно, ни один её роман не переведён. И только написанный в прошлом году «Разговор о трауре» [Gespräch über die Trauer] к российскому читателю пришёл в переводе Татьяны Баскаковой. Издательство Ивана Лимбаха, 2024 год.
Есть такой вид старинных лекарств, называется горечи. Горечь следует принимать маленькими порциями, по несколько капель. Иначе она опасна. И вот «Разговор о трауре» - это такая горечь. Читать лучше понемногу.
3 августа. Жизнь с лицом палача.
14 августа
Из письма Елены Шварц 1999 года (тогда я не придала ему дóлжного значения, а только теперь): «Самое худшее, что всё становится предметом искусства. Даже то, что никак не может им стать». Речь идет о стихотворениях, которые она написала после смерти своей матери.
Мать была для Лены самым важным человеком в её жизни (потом следовал её первый муж, потом пудель Яша. В последние годы - японский хин Хайку. Думаю, ближайшие друзья, такие как Олег и я, помещались в этом ряду где-то между Яшей и Хайку).
10 сентября, Белград
Я всякий раз, когда есть возможность воспользоваться вай-фаем, поддаюсь навязчивой потребности проверить свои имейлы, как если бы верила, что Олег может написать мне сообщение. А я - ответить ему.
Через вай-фай - в Ничто:
Кошава. Здешний ветер называется кошава.
Повсюду попкорн. Сербы, похоже, полагают, что они живут в кино. В каком-то фильме и одновременно - как кинозрители.
Книжные магазины («Иво Андрич») и рестораны («Вук Караджич») здесь называют в честь писателей.
Здесь, на востоке Европы, пожилые господа всё ещё чувствуют себя вправе патерналистски дотронуться до плеча женщины или её обнаженной руки - самоуверенно и самовлюблённо.
15 сентября. Орфей, согласно Платону, пожелал вновь родиться в образе лебедя: из-за менад, растерзавших его, он испытывал отвращение к женщинам и хотел вылупиться из яйца. А как же Эвридика?
27 октября. Я стою на сцене в качестве эксцентрика боли. Как будто я продаю свое горе,.. Но не делай я этого, это было бы, как будто я передаю Олега и себя.
Мысль о самоубийстве не может не приходить в голову, это естественная составная часть траура, что очень трудно объяснить людям посторонним.
5 ноября. Задающие этот вопрос [Как ты?] ни в коей мере не виноваты, они следуют несомненно необходимым формальностям. Когда встречаются двое пребывающих в трауре, они задают друг другу тот же вопрос, прекрасно понимая, насколько он бессмыслен. Во встрече двух пребывающих в трауре есть что-то от фарса.
Ответ «спасибо, хорошо» ощущается как предательство, как будто ты отрекся от своего умершего.
Спасение для всех! Это не менее утопично, чем надежда, что шампанского хватит на всех.
2022 год. Я не могу поехать в Россию. Не могу - к его могиле. И если я сейчас умру, мой прах должен будет ждать где-то, пока его смогут доставить к праху Олега. Большие катастрофы влекут за собой много незримых для мира последствий.
Глава из книги: https://gorky.media/fragments/chetyre-dnya-v-moskve/