Загадка Бетти Фридан
Бетти Фридан родилась четвёртого февраля и умерла четвёртого февраля. В день её рождения, в 1921 году, барон Унгерн штурмовал Ургу. В день смерти, в году 2006, праздновала двухлетие социальная сеть Facebook, а в Бейруте и Дамаске горели посольства скандинавских стран из-за карикатур на пророка Мухаммеда. В тире между датами на могильной плите уместилась целая эпоха...
Про Пеорию, родной город Фридан, есть расхожая фраза: вместо того, чтобы спросить, угодит ли нечто массовому вкусу, придётся ли по нраву среднему американцу и средней американке, задают вопрос «А сыграет ли это в Пеории?». Что сыграет в Пеории, то сыграет везде и всюду в США, имеется в виду. Этакий эталон заурядности. Семейство Гольдстайн, Гарри и Мириам, урожденная Горвиц, потомки еврейских эмигрантов из России и Австро-Венгрии, держали в Пеории ювелирную лавку. То есть держал один Гарри, а Мириам была домохозяйкой. Когда глава семьи заболел и был вынужден продать лавку, Мириам не растерялась, устроилась в местную газету вести колонку светской хроники. И так у неё, неплохо образованной и журналистски одарённой, пошло дело, что будни хранительницы очага она вспоминала с гадливым содроганием. Ей понравилось работать, понравилось зарабатывать. И дочь по примеру матери тоже увлеклась журналистикой. Но предложение написать колонку в школьную газету осталось без ответа, и Бетти Голдстейн с шестью подругами основали собственный журнал «Прилив» [Tide], где обсуждали не школьную жизнь, а домашний уклад и семейные проблемы. В Пеории это сыграло. «Прилив» читали и учащиеся, и их родители, и даже бабушки и дедушки.
Колледж Смит, альма-матер таких разных женщин, как Глория Стайнем, Нэнси Рейган и Силвия Плат, принял девушку из Пеории радушно. После первой же сессии Бетти получила награду за выдающиеся академические успехи. На втором курсе увлеклась поэзией, опубликовала в студенческой многотиражке немало стихов, а к сорок первому году уже и редактировала эту многотиражку в политизированном и антивоенном духе, нередко вызывавшем конфликты. Закончив учёбу с магистерской степенью по психологии, будущая феминистка стажировалась в Беркли под руководством выдающегося психолога Эрика Эриксона, автора концепции кризисов идентичности. А в Беркли, сами понимаете, какая атмосфера. Много было марксистов, очень много. Некоторые друзья Бетти уже на себе испытывали слежку ФБР. О ней самой такое неизвестно. Пока ещё неизвестно. Бетти Голдстейн хотела продолжать учиться, хотела заниматься наукой, но любимый человек сказал: зачем это тебе, девочка моя? - и сумел переубедить. Она покинула Беркли.
Несмотря на замужество и двоих детей, Бетти с новой фамилией Фридан журналистику всё-таки не бросила, работала в различных газетах и журналах, в том числе в Космополитен. Через пятнадцать лет после выпускного вечера её однокурсницы из колледжа Смит задумали пообщаться, и на встрече Фридан порвела мини-опрос, как им нравится взрослая жизнь. Результаты опроса, мягко выражаясь, не вдохновили. Чем более реализованной казалась женщина: дом-полная чаша, любящий муж, дети - тем меньше радости и смысла она видела в своём существовании. Ангелы домашнего очага незаметно утирали слёзы и поглаживали больные опалённые крылья.
Я брала интервью у другой женщины, когда та находилась в большой кухне своего дома, который она сама помогала строить своими собственными руками. Она замешивала тесто для своего знаменитого домашнего хлеба: платье, которое она шила для дочери, было наполовину закончено и лежало на швейной машине; в углу стоял ручной ткацкий станок. Детские предметы ручного труда и их игрушки были разбросаны по всему дому, от входной двери до камина: в этих дорогих современных домах открытой планировки совсем не было дверей между кухней и жилой комнатой. Не было и у матери ни мечты, ни мысли, ни желания отгородиться от своих детей. Она была беременна седьмым ребенком; её счастье было полным, говорила она, проводя все дни с детьми. Возможно, это была счастливая домохозяйка. Но незадолго до того, как мне уйти, я сказала, как бы в продолжение своим мыслям, что догадалась, что она шутила, когда говорила о ненависти к своей соседке - профессиональном дизайнере и вместе с тем матери троих детей. «Нет, я не шутила», - ответила она; и эта безмятежная домашняя хозяйка, готовившая тесто для хлеба, который всегда пекла сама, расплакалась. И добавила: «Я ужасно её ненавижу. Она знает, чего хочет. Я не знаю. И никогда не знала. Когда я беременна и дети маленькие, я - кто-то, в конце концов, мать. Но они растут. А я не могу всё время рожать детей».
Успех «Загадки женственности», а в год издания эта книга сделалась всеамериканским бестселлером, объясняется не только и не столько наболевшей тематикой, сколько превосходным языком, которым она была написана, доступностью и трезвостью подхода. Фридан превозносили и критиковали, смешивали с грязью и расхваливали. С одной стороны, представительницы среднего класса потянулись благодаря «Загадке» к женскому движению, справедливо считая, что равноправие решит их проблемы. С другой стороны, справедливо пеняла, например, белл хукс: а почему только средний класс и только белые женщины? Где рабочие семьи, где цветные женщины, где все эти люди без мужчин, без детей и без дома в царстве, в котором мужчин, детей и дома недостаточно для счастья? Трогательно написала одна американская домохозяйка в журнал McCall's: Всю жизнь я считала себя хорошим человеком, и счастливым. Теперь я обнаруживаю, что всё это время была несчастна, была каким-то чудовищем под маской - теперь уже без маски. Какой кошмар.
Джермейн Грир вообще считала, что у Фридан мания величия. А уж бесконечные дискуссии с Глорией Стайнем вошли в историю женского движения, как печальный пример обоюдной скептичности и подозрительности двух выдающихся женщин.
К сожалению, не была написана вторая часть «Загадки женственности», её предполагалось назвать «Женщина: четвёртое измерение». Да и другие произведения Фридан: дискуссионный «Второй этап» [The Second Stage] (1981), «Это изменило мою жизнь: Письма о женском движении» [It Changed My Life: Writings on the Women's Movement] (1976), «Источник старости» [The Fountain of Age] (1993), «За пределами гендера» [Beyond Gender] (1997) читались как бы через призму «Загадки женственности». В автобиографии «Жизнь и так далее» [Life So Far] (2000) Фридан написала о себе:
Всю жизнь я была сукой с тяжёлым характером. Некоторые говорят, что с годами я сделалась мягче. Право, не знаю.
«Загадка женственности»: https://fem-books.livejournal.com/2169228.html
https://fem-books.livejournal.com/222173.html
https://fem-books.livejournal.com/282694.html
Статья «Безымянная проблема»: https://fem-books.livejournal.com/1520711.html
Про Пеорию, родной город Фридан, есть расхожая фраза: вместо того, чтобы спросить, угодит ли нечто массовому вкусу, придётся ли по нраву среднему американцу и средней американке, задают вопрос «А сыграет ли это в Пеории?». Что сыграет в Пеории, то сыграет везде и всюду в США, имеется в виду. Этакий эталон заурядности. Семейство Гольдстайн, Гарри и Мириам, урожденная Горвиц, потомки еврейских эмигрантов из России и Австро-Венгрии, держали в Пеории ювелирную лавку. То есть держал один Гарри, а Мириам была домохозяйкой. Когда глава семьи заболел и был вынужден продать лавку, Мириам не растерялась, устроилась в местную газету вести колонку светской хроники. И так у неё, неплохо образованной и журналистски одарённой, пошло дело, что будни хранительницы очага она вспоминала с гадливым содроганием. Ей понравилось работать, понравилось зарабатывать. И дочь по примеру матери тоже увлеклась журналистикой. Но предложение написать колонку в школьную газету осталось без ответа, и Бетти Голдстейн с шестью подругами основали собственный журнал «Прилив» [Tide], где обсуждали не школьную жизнь, а домашний уклад и семейные проблемы. В Пеории это сыграло. «Прилив» читали и учащиеся, и их родители, и даже бабушки и дедушки.
Колледж Смит, альма-матер таких разных женщин, как Глория Стайнем, Нэнси Рейган и Силвия Плат, принял девушку из Пеории радушно. После первой же сессии Бетти получила награду за выдающиеся академические успехи. На втором курсе увлеклась поэзией, опубликовала в студенческой многотиражке немало стихов, а к сорок первому году уже и редактировала эту многотиражку в политизированном и антивоенном духе, нередко вызывавшем конфликты. Закончив учёбу с магистерской степенью по психологии, будущая феминистка стажировалась в Беркли под руководством выдающегося психолога Эрика Эриксона, автора концепции кризисов идентичности. А в Беркли, сами понимаете, какая атмосфера. Много было марксистов, очень много. Некоторые друзья Бетти уже на себе испытывали слежку ФБР. О ней самой такое неизвестно. Пока ещё неизвестно. Бетти Голдстейн хотела продолжать учиться, хотела заниматься наукой, но любимый человек сказал: зачем это тебе, девочка моя? - и сумел переубедить. Она покинула Беркли.
Несмотря на замужество и двоих детей, Бетти с новой фамилией Фридан журналистику всё-таки не бросила, работала в различных газетах и журналах, в том числе в Космополитен. Через пятнадцать лет после выпускного вечера её однокурсницы из колледжа Смит задумали пообщаться, и на встрече Фридан порвела мини-опрос, как им нравится взрослая жизнь. Результаты опроса, мягко выражаясь, не вдохновили. Чем более реализованной казалась женщина: дом-полная чаша, любящий муж, дети - тем меньше радости и смысла она видела в своём существовании. Ангелы домашнего очага незаметно утирали слёзы и поглаживали больные опалённые крылья.
Я брала интервью у другой женщины, когда та находилась в большой кухне своего дома, который она сама помогала строить своими собственными руками. Она замешивала тесто для своего знаменитого домашнего хлеба: платье, которое она шила для дочери, было наполовину закончено и лежало на швейной машине; в углу стоял ручной ткацкий станок. Детские предметы ручного труда и их игрушки были разбросаны по всему дому, от входной двери до камина: в этих дорогих современных домах открытой планировки совсем не было дверей между кухней и жилой комнатой. Не было и у матери ни мечты, ни мысли, ни желания отгородиться от своих детей. Она была беременна седьмым ребенком; её счастье было полным, говорила она, проводя все дни с детьми. Возможно, это была счастливая домохозяйка. Но незадолго до того, как мне уйти, я сказала, как бы в продолжение своим мыслям, что догадалась, что она шутила, когда говорила о ненависти к своей соседке - профессиональном дизайнере и вместе с тем матери троих детей. «Нет, я не шутила», - ответила она; и эта безмятежная домашняя хозяйка, готовившая тесто для хлеба, который всегда пекла сама, расплакалась. И добавила: «Я ужасно её ненавижу. Она знает, чего хочет. Я не знаю. И никогда не знала. Когда я беременна и дети маленькие, я - кто-то, в конце концов, мать. Но они растут. А я не могу всё время рожать детей».
Успех «Загадки женственности», а в год издания эта книга сделалась всеамериканским бестселлером, объясняется не только и не столько наболевшей тематикой, сколько превосходным языком, которым она была написана, доступностью и трезвостью подхода. Фридан превозносили и критиковали, смешивали с грязью и расхваливали. С одной стороны, представительницы среднего класса потянулись благодаря «Загадке» к женскому движению, справедливо считая, что равноправие решит их проблемы. С другой стороны, справедливо пеняла, например, белл хукс: а почему только средний класс и только белые женщины? Где рабочие семьи, где цветные женщины, где все эти люди без мужчин, без детей и без дома в царстве, в котором мужчин, детей и дома недостаточно для счастья? Трогательно написала одна американская домохозяйка в журнал McCall's: Всю жизнь я считала себя хорошим человеком, и счастливым. Теперь я обнаруживаю, что всё это время была несчастна, была каким-то чудовищем под маской - теперь уже без маски. Какой кошмар.
Джермейн Грир вообще считала, что у Фридан мания величия. А уж бесконечные дискуссии с Глорией Стайнем вошли в историю женского движения, как печальный пример обоюдной скептичности и подозрительности двух выдающихся женщин.
К сожалению, не была написана вторая часть «Загадки женственности», её предполагалось назвать «Женщина: четвёртое измерение». Да и другие произведения Фридан: дискуссионный «Второй этап» [The Second Stage] (1981), «Это изменило мою жизнь: Письма о женском движении» [It Changed My Life: Writings on the Women's Movement] (1976), «Источник старости» [The Fountain of Age] (1993), «За пределами гендера» [Beyond Gender] (1997) читались как бы через призму «Загадки женственности». В автобиографии «Жизнь и так далее» [Life So Far] (2000) Фридан написала о себе:
Всю жизнь я была сукой с тяжёлым характером. Некоторые говорят, что с годами я сделалась мягче. Право, не знаю.
«Загадка женственности»: https://fem-books.livejournal.com/2169228.html
https://fem-books.livejournal.com/222173.html
https://fem-books.livejournal.com/282694.html
Статья «Безымянная проблема»: https://fem-books.livejournal.com/1520711.html