Лепосава Миюшкович
Её называют первой сербской писательницей-модернисткой. Её творчеству посвящаются учёные диссертации и восторженные отзывы в твиттере и в тик-токе. В её честь в 2017 году учреждена премия её имени под эгидой министерства просвещения и культуры. Но что мы знаем о Лепосаве Миюшкович [Лепосава Мијушковић]?
Во-первых, год и место рождения. 1882, село Вукмановац, Поморавский округ. Родители - сельские ремесленники. Причём явно не бедные ремесленники: их дочь закончила престижную белградскую гимназию, а затем училась в Цюрихе. Из швейцарского университета Лепосава вынесла социалистические убеждения, которые с удовольствием развивала в женских журналах, где печаталась с двадцатилетнего возраста. В журнале «Сербский литературный вестник» напечатала четыре рассказа под инициалами Л. М. И всё. И последняя строчка в биографии: смерть от неустановленных причин в 1910 году. Мы даже не знаем, сколько Миюшкович было лет, когда она умерла, двадцать семь или двадцать восемь.
Стиль Миюшкович ценила Мир-Ям, романистка вполне консервативных убеждений. Рассказы под загадочным псевдонимом Л. М. влиятельный критик Йован Скерлич выбрал, чтобы представить взыскательной чешской публике современную прозу Сербии:
Юная девушка Лепосава Миюшкович выступила с тремя прекрасными, мрачными, беспокойными, почти невропатическими рассказами, которые могут указывать на литературное направление, но являются очень индивидуальными, очень впечатляющими, психологически символичными видениями и признаниями, написанными очень простым, но в то же время очень артистичным и оригинальным языком.
И он же писал в некрологе несколько лет спустя:
В последние годы в сербской литературе немного появилось произведений с такими оригинальными и редкими чувствами, с такой интимностью и болезненной чувствительностью. Всё, что писала эта юная одаренная девушка, обнаруживало высокоразвитую самостоятельную личность и совершенно самобытный талант. В её стиле, литературном и изящном, было что-то очень личное, что гармонично сочеталось с откровенно автобиографическим характером ее импрессионистских рассказов.
Рассказы Л.М. воспринимались широкой публикой как невропатичные в первую очередь потому, что они были целиком и полностью посвящены лесбийской любви. Их героини воспитывались во вполне патриархальном духе:
Я тоже вижу, что мне нужно сделать, чтобы не пропасть - выйти замуж! Любить мужа, рожать детей, создавать семью, быть покорной рабой всего этого мира - этой семьи, чтобы...
Чтобы? Да вопроса-то не возникало чтобы что! Супружество, многочисленные дети, затем внуки и, возможно, монастырь - это был предписанный поколениями женский путь, по которому следовало абсолютное большинство сербок... Хотя бы задуматься о чём-то другом означало взбунтоваться.
Исторически именно Женщина говорит об отсутствии; Женщина оседлая, мужчина охотится, путешествует; Женщина верна (она ждет), мужчина непостоянен (путешествует, тратит деньги). Именно женщина придает форму отсутствию, строит о нем историю, потому что у нее есть на это время; она ткет и поет. (...) Отсюда следует, что в каждом мужчине, говорящем об отсутствии другого, проявляется женственность: мужчина, который ждет и потому страдает, странно женственен, - рассуждает герой «Рассказа о душе, вечно тоскующей», несчастливый в любви, особенный и осознающий свою особенность. Но если его окружающий мир худо-будно приемлет, хотя бы в качестве чудака, молодую женщину из «Больной любви» её особенность приводит в психиатрическую лечебницу. Она исповедуется лечащим врачам как священникам, больше того, как богам, называя их Господами с прписной буквы и понимая, насколько они не всемогущи:
Почему меня заперли здесь? Между этими темными, толстыми стенами вы удерживаете меня?! (...) О Господа мои!. Вы не должны знать моей черной, сладкой истории, той истории, которая живет во мне, которую я питаю душой, своим сердцем, которую каждую ночь, когда все тихо, когда я остаюсь с собой, я повторяю слово в слово, точно боюсь, что забуду. (...) Теперь я хочу рассказать тебе эту историю, и если ты ее послушаешь, если ты поймешь её, - ты отпустишь меня. Ты должен отпустить меня. Выслушай же меня!
Но кто мог услышать эту чёрную и сладостную повесть? Две мировые войны и установившаяся в советской Югославии авторитарная диктатура не располагали к откровениям в духе Л.М. Только в начале девяностых забытое имя Миюшкович переоткрыл литературовед Д. Витошевич, в 1996 переиздали под заглавием «Рассказы о душе», и с тех пор она заняла заслуженное место на Олимпе балканских литератур. Переводов пока ещё нет. Но будут, чует моё сердце, хоть в самиздате, да будут.
И я смотрю на себя, весело блуждающую по улицам, спрашивающую между прочим высокое небо, и яркие звезды, и великого Бога, как я давно тосковала:
- что это?.. Любовь?.. Дружба?.. Счастье?... Что это за широкое всепоглощающее чувство, которое так возвышает меня внутри себя?
Во-первых, год и место рождения. 1882, село Вукмановац, Поморавский округ. Родители - сельские ремесленники. Причём явно не бедные ремесленники: их дочь закончила престижную белградскую гимназию, а затем училась в Цюрихе. Из швейцарского университета Лепосава вынесла социалистические убеждения, которые с удовольствием развивала в женских журналах, где печаталась с двадцатилетнего возраста. В журнале «Сербский литературный вестник» напечатала четыре рассказа под инициалами Л. М. И всё. И последняя строчка в биографии: смерть от неустановленных причин в 1910 году. Мы даже не знаем, сколько Миюшкович было лет, когда она умерла, двадцать семь или двадцать восемь.
Стиль Миюшкович ценила Мир-Ям, романистка вполне консервативных убеждений. Рассказы под загадочным псевдонимом Л. М. влиятельный критик Йован Скерлич выбрал, чтобы представить взыскательной чешской публике современную прозу Сербии:
Юная девушка Лепосава Миюшкович выступила с тремя прекрасными, мрачными, беспокойными, почти невропатическими рассказами, которые могут указывать на литературное направление, но являются очень индивидуальными, очень впечатляющими, психологически символичными видениями и признаниями, написанными очень простым, но в то же время очень артистичным и оригинальным языком.
И он же писал в некрологе несколько лет спустя:
В последние годы в сербской литературе немного появилось произведений с такими оригинальными и редкими чувствами, с такой интимностью и болезненной чувствительностью. Всё, что писала эта юная одаренная девушка, обнаруживало высокоразвитую самостоятельную личность и совершенно самобытный талант. В её стиле, литературном и изящном, было что-то очень личное, что гармонично сочеталось с откровенно автобиографическим характером ее импрессионистских рассказов.
Рассказы Л.М. воспринимались широкой публикой как невропатичные в первую очередь потому, что они были целиком и полностью посвящены лесбийской любви. Их героини воспитывались во вполне патриархальном духе:
Я тоже вижу, что мне нужно сделать, чтобы не пропасть - выйти замуж! Любить мужа, рожать детей, создавать семью, быть покорной рабой всего этого мира - этой семьи, чтобы...
Чтобы? Да вопроса-то не возникало чтобы что! Супружество, многочисленные дети, затем внуки и, возможно, монастырь - это был предписанный поколениями женский путь, по которому следовало абсолютное большинство сербок... Хотя бы задуматься о чём-то другом означало взбунтоваться.
Исторически именно Женщина говорит об отсутствии; Женщина оседлая, мужчина охотится, путешествует; Женщина верна (она ждет), мужчина непостоянен (путешествует, тратит деньги). Именно женщина придает форму отсутствию, строит о нем историю, потому что у нее есть на это время; она ткет и поет. (...) Отсюда следует, что в каждом мужчине, говорящем об отсутствии другого, проявляется женственность: мужчина, который ждет и потому страдает, странно женственен, - рассуждает герой «Рассказа о душе, вечно тоскующей», несчастливый в любви, особенный и осознающий свою особенность. Но если его окружающий мир худо-будно приемлет, хотя бы в качестве чудака, молодую женщину из «Больной любви» её особенность приводит в психиатрическую лечебницу. Она исповедуется лечащим врачам как священникам, больше того, как богам, называя их Господами с прписной буквы и понимая, насколько они не всемогущи:
Почему меня заперли здесь? Между этими темными, толстыми стенами вы удерживаете меня?! (...) О Господа мои!. Вы не должны знать моей черной, сладкой истории, той истории, которая живет во мне, которую я питаю душой, своим сердцем, которую каждую ночь, когда все тихо, когда я остаюсь с собой, я повторяю слово в слово, точно боюсь, что забуду. (...) Теперь я хочу рассказать тебе эту историю, и если ты ее послушаешь, если ты поймешь её, - ты отпустишь меня. Ты должен отпустить меня. Выслушай же меня!
Но кто мог услышать эту чёрную и сладостную повесть? Две мировые войны и установившаяся в советской Югославии авторитарная диктатура не располагали к откровениям в духе Л.М. Только в начале девяностых забытое имя Миюшкович переоткрыл литературовед Д. Витошевич, в 1996 переиздали под заглавием «Рассказы о душе», и с тех пор она заняла заслуженное место на Олимпе балканских литератур. Переводов пока ещё нет. Но будут, чует моё сердце, хоть в самиздате, да будут.
И я смотрю на себя, весело блуждающую по улицам, спрашивающую между прочим высокое небо, и яркие звезды, и великого Бога, как я давно тосковала:
- что это?.. Любовь?.. Дружба?.. Счастье?... Что это за широкое всепоглощающее чувство, которое так возвышает меня внутри себя?