Тайны господ Чихачёвых
Кэтрин Пикеринг Антонова [Katherine Pickering Antonova] - специалистка по истории России, преподаватель Куинс-колледжа Городского университета Нью-Йорка. В своей монографии «Господа Чихачёвы. Мир поместного дворянства в николаевской России» [An Ordinary Marriage: The World of a Gentry Family in Provincial Russia] она, основываясь на документах семейного архива рода Чихачёвых, помещиков Ковровского уезда Владимирской губернии, рассказывает об их духовном и материальном быте, отношениях друг с другом, с детьми, родственниками, соседями и крепостными крестьянами.
Что греха таить, у меня представление о провинциальном помещичестве сложилось всё больше по классической литературе: «Мёртвые души», «Господа Головлёвы», онегинские строки вроде «служанок била, осердясь» или «лет сорок с ключницей бранился, в окно смотрел и мух давил»... Согласитесь, не особо вдохновляет, но, что характерно, и современники бывали о помещиках мнения ничуть не лучшего. Сам Белинский в 1835 году иронизировал:
Представьте себе семейство степного помещика, семейство, читающее всё, что ему попадется, с обложки до обложки… И в самом деле какое разнообразие! - Дочка читает стихи гг. Ершова, Гогниева, Струговщикова и повести гг. Загоскина, Ушакова, Панаева, Калашникова и Масальского; сынок как член нового поколения читает стихи г. Тимофеева и повести Барона Брамбеуса; батюшка читает статьи о двухпольной и трехпольной системе, о разных способах удобрения земли, а матушка о новом способе лечить чахотку и красить нитки...
Пикеринг-Антонова развенчивает это однобокое и наивное представление с почти пугающей лёгкостью. Вот, например, список чтенья семейства Чихачёвых: «Горе от ума» Грибоедова, Пушкин, Карамзин, барон Брамбеус, Булгарин, Джейн Остен, Дюкре-Дюмениль, «Естественная история» Бюффона, даже китайская классика Хао цю чжуань, или История счастливой четы», первый китайский роман, получивший европейскую славу. Короче, Виссарион Григорьевич, вы неправы. Хотя Загоскина, русского Вальтера Скотта, разумеется, читали тоже. И как читали! Активно обсуждая, переписываясь, восхваляя или, наоборот, критикуя в характерной чихачёвской манере: творение господина Свинина мне показалось за хрючанье его соименитых зверков.
Второе моё заблуждение развеял бы и «Онегин», читай я его повнимательнее. Искренне была убеждена, что провинциальная барская жизнь предполагала неукоснительную патриархальность. Жена за мужем, смотрит из его рук, занимается только домом и детьми, а уж глава семьи следит за всем хозяйством. Какое там! Наталья Чихачёва, преодолевая выкидыши и тяжёлые роды, мучаясь от тяжёлой прогрессирующей болезни (я так поняла, помещица страдала гипертонией), внедряется во все хозяйственные дела, объезжает поля и угодья, ведёт колоссальные хозяйственные записи, успевает заниматься рукоделием и продавать плоды трудов своих, лечит и учит детей. А Андрей Чихачёв? Женины хлопоты позволяют ему заниматься тем, что его интересует: он дилетант в науках и искусствах, ведёт обширную переписку, полемизирует с самим Огарёвым, причём Огарёва несёт по кочкам, а степной помещик местами говорит дело. К чести Андрея Ивановича, он много занимается детьми, чувствителен к их горестям и заботам, следит за их интеллектуальным развитием. Вот, кстати, небольшой отрывок, посвящённый тому, чему и как учились Чихачёвы-дети: https://polit.ru/article/2019/11/11/ps_pickering/
Эмоционально близки и дочери, и сыновья скорее с папенькой. Но если чадо отравилось, промывать желудок приходится маменьке. От Андрея остались письма, дневники, начало романа и куча разрозненных заметок. От Натальи -- амбарные книги и счета, счета, счета. За экономику и финансы в этой семье отвечала супруга, за дела духовные -- супруг. Его манера выражаться всё-таки местами напоминает маниловскую: Не вздумает ли милый наш братикосочка расхлебать с нами солянку очень порядочную; очень бы хорошо сделал.
Десятков агитационных брошюр о чудовищности крепостного права стоит глава «Деревня», описывающая тот почти карикатурный патернализм, на котором основывались отношения Чихачёвых к крестьянам. Впрочем, Андрей Иванович среди дежурных фраз о правильном и проникнутом религиозными принципами вотчиною управлении подмечает: должен отдать полную им [крепостным] справедливость, что они нашего брата [помещиков] оценивают безошибочно.
В общем, у Пикеринг-Антоновой получилась пространная и необыкновенно любопытная энциклопедия русской помещичьей жизни. Кого интересует XIX век, не пропустите эту книгу.
Что греха таить, у меня представление о провинциальном помещичестве сложилось всё больше по классической литературе: «Мёртвые души», «Господа Головлёвы», онегинские строки вроде «служанок била, осердясь» или «лет сорок с ключницей бранился, в окно смотрел и мух давил»... Согласитесь, не особо вдохновляет, но, что характерно, и современники бывали о помещиках мнения ничуть не лучшего. Сам Белинский в 1835 году иронизировал:
Представьте себе семейство степного помещика, семейство, читающее всё, что ему попадется, с обложки до обложки… И в самом деле какое разнообразие! - Дочка читает стихи гг. Ершова, Гогниева, Струговщикова и повести гг. Загоскина, Ушакова, Панаева, Калашникова и Масальского; сынок как член нового поколения читает стихи г. Тимофеева и повести Барона Брамбеуса; батюшка читает статьи о двухпольной и трехпольной системе, о разных способах удобрения земли, а матушка о новом способе лечить чахотку и красить нитки...
Пикеринг-Антонова развенчивает это однобокое и наивное представление с почти пугающей лёгкостью. Вот, например, список чтенья семейства Чихачёвых: «Горе от ума» Грибоедова, Пушкин, Карамзин, барон Брамбеус, Булгарин, Джейн Остен, Дюкре-Дюмениль, «Естественная история» Бюффона, даже китайская классика Хао цю чжуань, или История счастливой четы», первый китайский роман, получивший европейскую славу. Короче, Виссарион Григорьевич, вы неправы. Хотя Загоскина, русского Вальтера Скотта, разумеется, читали тоже. И как читали! Активно обсуждая, переписываясь, восхваляя или, наоборот, критикуя в характерной чихачёвской манере: творение господина Свинина мне показалось за хрючанье его соименитых зверков.
Второе моё заблуждение развеял бы и «Онегин», читай я его повнимательнее. Искренне была убеждена, что провинциальная барская жизнь предполагала неукоснительную патриархальность. Жена за мужем, смотрит из его рук, занимается только домом и детьми, а уж глава семьи следит за всем хозяйством. Какое там! Наталья Чихачёва, преодолевая выкидыши и тяжёлые роды, мучаясь от тяжёлой прогрессирующей болезни (я так поняла, помещица страдала гипертонией), внедряется во все хозяйственные дела, объезжает поля и угодья, ведёт колоссальные хозяйственные записи, успевает заниматься рукоделием и продавать плоды трудов своих, лечит и учит детей. А Андрей Чихачёв? Женины хлопоты позволяют ему заниматься тем, что его интересует: он дилетант в науках и искусствах, ведёт обширную переписку, полемизирует с самим Огарёвым, причём Огарёва несёт по кочкам, а степной помещик местами говорит дело. К чести Андрея Ивановича, он много занимается детьми, чувствителен к их горестям и заботам, следит за их интеллектуальным развитием. Вот, кстати, небольшой отрывок, посвящённый тому, чему и как учились Чихачёвы-дети: https://polit.ru/article/2019/11/11/ps_pickering/
Эмоционально близки и дочери, и сыновья скорее с папенькой. Но если чадо отравилось, промывать желудок приходится маменьке. От Андрея остались письма, дневники, начало романа и куча разрозненных заметок. От Натальи -- амбарные книги и счета, счета, счета. За экономику и финансы в этой семье отвечала супруга, за дела духовные -- супруг. Его манера выражаться всё-таки местами напоминает маниловскую: Не вздумает ли милый наш братикосочка расхлебать с нами солянку очень порядочную; очень бы хорошо сделал.
Десятков агитационных брошюр о чудовищности крепостного права стоит глава «Деревня», описывающая тот почти карикатурный патернализм, на котором основывались отношения Чихачёвых к крестьянам. Впрочем, Андрей Иванович среди дежурных фраз о правильном и проникнутом религиозными принципами вотчиною управлении подмечает: должен отдать полную им [крепостным] справедливость, что они нашего брата [помещиков] оценивают безошибочно.
В общем, у Пикеринг-Антоновой получилась пространная и необыкновенно любопытная энциклопедия русской помещичьей жизни. Кого интересует XIX век, не пропустите эту книгу.