Два романа Цруйи Шалев
Она всегда думала, что я её недостаточно люблю, и мы оба верили - это, разумеется, была иллюзия, - что, если я полюблю её такой любовью, в которой она нуждается, всё образуется. Но оказалось, что любовь ничто. Полный ноль. Одна таблетка обезболивающего, и та больше стоит, чем любовь.
О первом романе израильской писательницы Цруйи Шалев «Я танцевала я стояла» в сообществе уже был пост. Вторая же книга, название которой можно перевести и как «Любовная жизнь», и как «Жизнь любви», и даже «Жизнь во время любви» (переводчик Борис Борухов выбрал вариант «Биография любви») снискала гораздо большую известность. Её даже экранизировали совместно с Германией под названием Liebesleben. Получилась исключительно красивая и страстная любовная история, с содержанием романа имеющая довольно мало общего. Ситуацию, в которую попала Яара, красивой никак не назовёшь. Посудите сами: молодая аспирантка из замечательной полной семьи, бросает молодого мужа, плюёт на перспективы будущего и даже (о ужас!) на диссертацию, чтобы предаваться греховной страсти с другом и одногодком своих отца с матерью. В Особую пикантность происходящему придаёт то, что пожилой красавец Арье, потасканный леопард, в эти дни сидит шиву по умершей жене, дома постоянно толкутся гости, соболезнующие и молящиеся, и сохрани Бог, если Яару кто-то увидит. Например, её родители.
В «Биографии любви» бездна эротики, граничащей местами с порнографией, но, как ни парадоксально, возбуждающего действия эта эротика не оказывает. Скорее наоборот, вызывает желание стать отшельницей на высокой горе и до самой смерти не видеть ничего, хотя бы отдалённо похожего на мужчину. Яара и сама понимает, что её бурные чувства ведут в никуда, что она теряет субъектность, превращается в «несуществующую женщину», в какую-то кикимору, прячущуюся по углам. Однако ничего поделать с собой не может.
А жизнь? Что мне делать с жизнью? Из неё невозможно выбраться живой. Она как непрерывная болезнь. Принимаешь лекарство, чтобы вылечить какую-нибудь болячку, а в результате появляется новая. Пьёшь лекарство от головной боли, и боль проходит, но начинается язва желудка. Принимаешь лекарство от язвы желудка, начинается изжога. Пьёшь лекарство от изжоги, начинается тошнота. Принимаешь лекарство от тошноты, начинается головная боль.
Стареющий, больной плейбой Арье становится для молодой женщины такой таблеткой обезболивающего от анемичной влюблённостирохли-мужа, страданий и переживаний отрочества, от гибели маленького брата, от взаимной ненависти отца и матери и ненависти Арье к ним, счастливой паре, у которой всё-таки родилась хотя бы девчонка, невзирая на все его проклятия... Да, даже отцовская фронтовая дружба оказалась одной большой лажей. Или легендой. Не случайно Яару преследуют страшные предания о разрушении Иерусалимского храма. Где же найдёт она покой, исстрадавшаяся душа? Спойлер: в библиотеке.
«Боль» (2019) на первый взгляд не так провокационна, как «Биография любви», да и написана более линейно, традиционно. В центре повествования не юная порывистая и нервная девушка, а взрослая, зрелая дама, мать двоих детей, прожившая в честном браке много лет, сделавшая недурную карьеру. Шутка ли, директриса школы! Впрочем, сама Ирис искренне считает, что её достижения не стоят и ломаного гроша, а всё полезное, доброе и вечное, что удалось посеять на ниве народного образования, абсолютно обнуляется одним незыблемым фактом: родных детей она упустила.Вечные тревоги: а как у них сложится? а как они адаптируются? а как сыну в армию идти, а вдруг что случится. Нервные баталии с благоверным, довольно тривиальным и пошлым типом по кличке Жирный Сексист. Уход за матерью, сражённой болезнью Альцгеймера. Редкие откровенные беседы с разбитной подругой. Горькие воспоминания о первой любви, не сложившейся и потому недостижимо прекрасной.
Уметь бы любить так же сильно, как мы умеем злиться, уметь бы мириться так, как умеем ссориться, радоваться и радовать, как умеем мучиться и мучить. Такое впечатление, что с способность причинять боль с годами развивается, а способность радовать и радоваться - атрофируется.
И внезапно, по закону жанра мелодрамы, эта самая первая любовь сваливается Ирис на голову. Несколько потрёпанный предыдущими браками и двумя детьми, но по-прежнему прекрасный и юный душой Эйтан, оказывается, любит её по-прежнему и даже горячее, чем прежде. Впрочем, сладкие песни бывшего жениха недолго обманывают пессимистку Ирис, и она даже записывает его в телефонную памяти под именем Ке'эв, Боль...
Казалось бы, все составляющие романтической драмы налицо. Вот сейчас госпожа директриса, сдуревшая от возвращения юной страсти, как гимназистка, пустит всё под откос, наплюёт и на опостылевшего супруга, и на сына, вымотавшего все нервы, и на дочь... на дочь она всю сознательную плевать хотела, дочери не привыкать. Так вот, ничего похожего. Что так презирала Ирис, сравнивая с быльём поросшей девичьей интрижкой, что она считала жалким барахтаньем в бытовухе, какими-то мелкими дрязгами, вдруг благодарно поворачивается к ней лицом и оказывается настоящим делом. Вдруг начнёт отдариваться за все вложения, которые Ирис делала, пусть и через «не хочу». Строила-строила она себе дом во Израиле, и наконец построила. Теперь нет причин его покидать.
Даже представить себе не могла, что Цруйя Шалев напишет настолько оптимистичную книгу. И тоже библейские аллюзии, правда, на сей раз история не разрушения, но созидания: об Иосифе, проданном завистливыми братьями в рабство. Не было бы счастья, да несчастье помогло? Возможно, но даже если и несчастье не помогает, личность сама сеет семена своего будущего счастья.
О первом романе израильской писательницы Цруйи Шалев «Я танцевала я стояла» в сообществе уже был пост. Вторая же книга, название которой можно перевести и как «Любовная жизнь», и как «Жизнь любви», и даже «Жизнь во время любви» (переводчик Борис Борухов выбрал вариант «Биография любви») снискала гораздо большую известность. Её даже экранизировали совместно с Германией под названием Liebesleben. Получилась исключительно красивая и страстная любовная история, с содержанием романа имеющая довольно мало общего. Ситуацию, в которую попала Яара, красивой никак не назовёшь. Посудите сами: молодая аспирантка из замечательной полной семьи, бросает молодого мужа, плюёт на перспективы будущего и даже (о ужас!) на диссертацию, чтобы предаваться греховной страсти с другом и одногодком своих отца с матерью. В Особую пикантность происходящему придаёт то, что пожилой красавец Арье, потасканный леопард, в эти дни сидит шиву по умершей жене, дома постоянно толкутся гости, соболезнующие и молящиеся, и сохрани Бог, если Яару кто-то увидит. Например, её родители.
В «Биографии любви» бездна эротики, граничащей местами с порнографией, но, как ни парадоксально, возбуждающего действия эта эротика не оказывает. Скорее наоборот, вызывает желание стать отшельницей на высокой горе и до самой смерти не видеть ничего, хотя бы отдалённо похожего на мужчину. Яара и сама понимает, что её бурные чувства ведут в никуда, что она теряет субъектность, превращается в «несуществующую женщину», в какую-то кикимору, прячущуюся по углам. Однако ничего поделать с собой не может.
А жизнь? Что мне делать с жизнью? Из неё невозможно выбраться живой. Она как непрерывная болезнь. Принимаешь лекарство, чтобы вылечить какую-нибудь болячку, а в результате появляется новая. Пьёшь лекарство от головной боли, и боль проходит, но начинается язва желудка. Принимаешь лекарство от язвы желудка, начинается изжога. Пьёшь лекарство от изжоги, начинается тошнота. Принимаешь лекарство от тошноты, начинается головная боль.
Стареющий, больной плейбой Арье становится для молодой женщины такой таблеткой обезболивающего от анемичной влюблённостирохли-мужа, страданий и переживаний отрочества, от гибели маленького брата, от взаимной ненависти отца и матери и ненависти Арье к ним, счастливой паре, у которой всё-таки родилась хотя бы девчонка, невзирая на все его проклятия... Да, даже отцовская фронтовая дружба оказалась одной большой лажей. Или легендой. Не случайно Яару преследуют страшные предания о разрушении Иерусалимского храма. Где же найдёт она покой, исстрадавшаяся душа? Спойлер: в библиотеке.
«Боль» (2019) на первый взгляд не так провокационна, как «Биография любви», да и написана более линейно, традиционно. В центре повествования не юная порывистая и нервная девушка, а взрослая, зрелая дама, мать двоих детей, прожившая в честном браке много лет, сделавшая недурную карьеру. Шутка ли, директриса школы! Впрочем, сама Ирис искренне считает, что её достижения не стоят и ломаного гроша, а всё полезное, доброе и вечное, что удалось посеять на ниве народного образования, абсолютно обнуляется одним незыблемым фактом: родных детей она упустила.Вечные тревоги: а как у них сложится? а как они адаптируются? а как сыну в армию идти, а вдруг что случится. Нервные баталии с благоверным, довольно тривиальным и пошлым типом по кличке Жирный Сексист. Уход за матерью, сражённой болезнью Альцгеймера. Редкие откровенные беседы с разбитной подругой. Горькие воспоминания о первой любви, не сложившейся и потому недостижимо прекрасной.
Уметь бы любить так же сильно, как мы умеем злиться, уметь бы мириться так, как умеем ссориться, радоваться и радовать, как умеем мучиться и мучить. Такое впечатление, что с способность причинять боль с годами развивается, а способность радовать и радоваться - атрофируется.
И внезапно, по закону жанра мелодрамы, эта самая первая любовь сваливается Ирис на голову. Несколько потрёпанный предыдущими браками и двумя детьми, но по-прежнему прекрасный и юный душой Эйтан, оказывается, любит её по-прежнему и даже горячее, чем прежде. Впрочем, сладкие песни бывшего жениха недолго обманывают пессимистку Ирис, и она даже записывает его в телефонную памяти под именем Ке'эв, Боль...
Казалось бы, все составляющие романтической драмы налицо. Вот сейчас госпожа директриса, сдуревшая от возвращения юной страсти, как гимназистка, пустит всё под откос, наплюёт и на опостылевшего супруга, и на сына, вымотавшего все нервы, и на дочь... на дочь она всю сознательную плевать хотела, дочери не привыкать. Так вот, ничего похожего. Что так презирала Ирис, сравнивая с быльём поросшей девичьей интрижкой, что она считала жалким барахтаньем в бытовухе, какими-то мелкими дрязгами, вдруг благодарно поворачивается к ней лицом и оказывается настоящим делом. Вдруг начнёт отдариваться за все вложения, которые Ирис делала, пусть и через «не хочу». Строила-строила она себе дом во Израиле, и наконец построила. Теперь нет причин его покидать.
Даже представить себе не могла, что Цруйя Шалев напишет настолько оптимистичную книгу. И тоже библейские аллюзии, правда, на сей раз история не разрушения, но созидания: об Иосифе, проданном завистливыми братьями в рабство. Не было бы счастья, да несчастье помогло? Возможно, но даже если и несчастье не помогает, личность сама сеет семена своего будущего счастья.