Анна Вольтц
Чем дальше, тем больше становится детских книг на актуальные темы - от экологии до этнического разнообразия.
Однозначно прибавилось книг, затрагивающих сложные темы из реальной жизни: одиночество, развод родителей, болезни, потеря близкого. [Дарина Якунина]
Очень важно, что становится всё меньше табуированных тем. [Мария Зимина]
Эпиграфы из статьи, трогательно озаглавленной «Смерть, телесность и гендер вместо «Денискиных рассказов»». Отчего, собственно, вместо? Вместе! Детскую классику никто с парохода современности сбрасывать не собирается, но от современной тематики тоже отказываться неполезно. В книгах нидерландской писательницы Анны Вольтц и тематика актуальная, и сюжет необычный, интригующий даже взрослую, опытную читательницу вроде меня.
Есть такой старый анекдот, как сейчас говорят, категории Б: звонит телефон в сумерках.
- Алё! Не волнуйтесь. Я на кладбище!
- А что, умер кто-то?
- Вы не поверите, там все умерли...
В повести «Гипс» [Gips] двенадцатилетняя Фелиция, мучительно переживающая недавнее расставание родителей, попадает в больницу, где больно всем. Кто-то рожает, кто-то умирает, кто-то рождается, кто-то, в частности, таинственный инопланетянин Бенджамин, родился преждевременно, кто-то ещё не знает, что происходит, а оно происходит: неотвратимое, пугающее, таинственное. Как писал старинный французский терапевт Рене Лариш, болезнь - это драма в двух актах, из которых первый разыгрывается в угрюмой тиши тканей, при погашенных огнях. И только у одной Фелиции, которая хочет, чтобы её называли Фитц, ничего не болит. Разве что душа. Нелепый гипс, который она сама накладывает себе на здоровую руку, словно бы символ личной драмы девочки, вынужденной отныне жить на два дома: ездить от папы к маме, от мамы к папе. Какие утешения способны предложить ей окружающие? Каждый третий брак распадается, ничего необычного не происходит, умей сдерживаться и вести себя достойно. Да Фитц и сама знает эти нехитрые рекомендации. Новой подруге, недавно пережившей операцию на открытом сердце и по-детски хвастающейся новоявленным шрамом, она говорит:
- Немедленно застегнись! Даже люди, у которых не выросла грудь, не демонстрируют свои швы в вестибюле.
- Прости, но я уже так привыкла раздеваться перед каждым, кто подходит к моей кровати... - смущённо отвечает десятилетняя пациентка.
Страдающая индивидуальность: делает ли её страдание особенной, выделяет ли из общего ряда? На этот вопрос нам попытается ответить роман «Аляска» [Alaska]. В пятый класс обычной общеобразовательной школы приходит не совсем обычный ученик. Строго говоря, для общего образования Свен не вполне здоров, эпилептологи настойчиво рекомендуют ему специальное учебное заведение. Поэтому главная задача мальчика - чтобы его не затравили. А чтобы его не затравили, нужно найти другого кандидата. Или кандидатку. И изводить его или её глумливыми насмешками. Вот, например, противная девчонка опрометчиво похвасталась, что умеет лаять на определённый мотив... Всё! Судьба Паркер-Гавкер решена. Свен пока не понимает, что его с одноклассницей связывает не только положение изгоя.
- Из всех заключённых в тюрьмах, - сказала я шёпотом, - девяносто два процента - мужчины. И всего восемь - женщины. А с вооружёнными нападениями ещё хуже. Практически все нападавшие - мужчины. - Я подняла глаза. Настольная лампа перед Свеном была включена, и его волосы как будто светились. - Ты об этом знал?
- Нет. - сказал он и пожал плечами. - Ну и что?
- Ну и что? - возмущённо зашептала я. - Я просто не понимаю, почему это считается нормальным, что мужчины убивают, воруют и взрывают бомбы.
- А ты сама подумай, - сказал Свен. - Сто процентов всех голландских премьер-министров мужчины. Мужчины придумали компьютеры и самолёты. Они открыли силу тяжести и разобрались, как работает эволюция. Уже тысячи лет мы управляем миром, так что да, иногда бывают и промашки.
- Мы?
- Да, мы, мужчины. Мы, по крайней мере, хоть что-то делаем. Если ничего не делать, то даже в тюрьму не попадёшь. Всё просто.
Вот вам и гендерный вопрос! Поражает воображение, насколько по-разному относится окружение к драмам Свена и Паркер. Ради больного сына родители покупают новый, более удобный дом, берут собаку-поводыря, из-за которой сыр-бор и разгорелся, в общем-то, подстраивают всю жизнь к особым нуждам страдающего ребёнка. Паркер вдобавок к собственной посттравме и с тремя младшими братьями возится, и родителей поддерживает (это же они пострадали, не она!)... Преступление и то пришлось расследовать самостоятельно. «Аляска» книга сложная, многоплановая, чурающаяся одномерных решений. Повторюсь, мне прочитать было любопытно, очень любопытно. Некий новый взгляд на вещи... пусть я не всегда с ним согласна, но чувству интереса несогласие не помеха.
Однозначно прибавилось книг, затрагивающих сложные темы из реальной жизни: одиночество, развод родителей, болезни, потеря близкого. [Дарина Якунина]
Очень важно, что становится всё меньше табуированных тем. [Мария Зимина]
Эпиграфы из статьи, трогательно озаглавленной «Смерть, телесность и гендер вместо «Денискиных рассказов»». Отчего, собственно, вместо? Вместе! Детскую классику никто с парохода современности сбрасывать не собирается, но от современной тематики тоже отказываться неполезно. В книгах нидерландской писательницы Анны Вольтц и тематика актуальная, и сюжет необычный, интригующий даже взрослую, опытную читательницу вроде меня.
Есть такой старый анекдот, как сейчас говорят, категории Б: звонит телефон в сумерках.
- Алё! Не волнуйтесь. Я на кладбище!
- А что, умер кто-то?
- Вы не поверите, там все умерли...
В повести «Гипс» [Gips] двенадцатилетняя Фелиция, мучительно переживающая недавнее расставание родителей, попадает в больницу, где больно всем. Кто-то рожает, кто-то умирает, кто-то рождается, кто-то, в частности, таинственный инопланетянин Бенджамин, родился преждевременно, кто-то ещё не знает, что происходит, а оно происходит: неотвратимое, пугающее, таинственное. Как писал старинный французский терапевт Рене Лариш, болезнь - это драма в двух актах, из которых первый разыгрывается в угрюмой тиши тканей, при погашенных огнях. И только у одной Фелиции, которая хочет, чтобы её называли Фитц, ничего не болит. Разве что душа. Нелепый гипс, который она сама накладывает себе на здоровую руку, словно бы символ личной драмы девочки, вынужденной отныне жить на два дома: ездить от папы к маме, от мамы к папе. Какие утешения способны предложить ей окружающие? Каждый третий брак распадается, ничего необычного не происходит, умей сдерживаться и вести себя достойно. Да Фитц и сама знает эти нехитрые рекомендации. Новой подруге, недавно пережившей операцию на открытом сердце и по-детски хвастающейся новоявленным шрамом, она говорит:
- Немедленно застегнись! Даже люди, у которых не выросла грудь, не демонстрируют свои швы в вестибюле.
- Прости, но я уже так привыкла раздеваться перед каждым, кто подходит к моей кровати... - смущённо отвечает десятилетняя пациентка.
Страдающая индивидуальность: делает ли её страдание особенной, выделяет ли из общего ряда? На этот вопрос нам попытается ответить роман «Аляска» [Alaska]. В пятый класс обычной общеобразовательной школы приходит не совсем обычный ученик. Строго говоря, для общего образования Свен не вполне здоров, эпилептологи настойчиво рекомендуют ему специальное учебное заведение. Поэтому главная задача мальчика - чтобы его не затравили. А чтобы его не затравили, нужно найти другого кандидата. Или кандидатку. И изводить его или её глумливыми насмешками. Вот, например, противная девчонка опрометчиво похвасталась, что умеет лаять на определённый мотив... Всё! Судьба Паркер-Гавкер решена. Свен пока не понимает, что его с одноклассницей связывает не только положение изгоя.
- Из всех заключённых в тюрьмах, - сказала я шёпотом, - девяносто два процента - мужчины. И всего восемь - женщины. А с вооружёнными нападениями ещё хуже. Практически все нападавшие - мужчины. - Я подняла глаза. Настольная лампа перед Свеном была включена, и его волосы как будто светились. - Ты об этом знал?
- Нет. - сказал он и пожал плечами. - Ну и что?
- Ну и что? - возмущённо зашептала я. - Я просто не понимаю, почему это считается нормальным, что мужчины убивают, воруют и взрывают бомбы.
- А ты сама подумай, - сказал Свен. - Сто процентов всех голландских премьер-министров мужчины. Мужчины придумали компьютеры и самолёты. Они открыли силу тяжести и разобрались, как работает эволюция. Уже тысячи лет мы управляем миром, так что да, иногда бывают и промашки.
- Мы?
- Да, мы, мужчины. Мы, по крайней мере, хоть что-то делаем. Если ничего не делать, то даже в тюрьму не попадёшь. Всё просто.
Вот вам и гендерный вопрос! Поражает воображение, насколько по-разному относится окружение к драмам Свена и Паркер. Ради больного сына родители покупают новый, более удобный дом, берут собаку-поводыря, из-за которой сыр-бор и разгорелся, в общем-то, подстраивают всю жизнь к особым нуждам страдающего ребёнка. Паркер вдобавок к собственной посттравме и с тремя младшими братьями возится, и родителей поддерживает (это же они пострадали, не она!)... Преступление и то пришлось расследовать самостоятельно. «Аляска» книга сложная, многоплановая, чурающаяся одномерных решений. Повторюсь, мне прочитать было любопытно, очень любопытно. Некий новый взгляд на вещи... пусть я не всегда с ним согласна, но чувству интереса несогласие не помеха.