"Шестое вымирание" Элизабет Колберт
Ранней весной 2007 года биологи из города Олбани отправились в привычное ежегодное путешествие. В их задачи входило навестить пещеру, где зимуют летучие мыши, и заняться "переписью населения" -- сколько мышей и каких видов, погруженные в спячку, висят под потолком пещеры? Но стоило им зайти под каменный кров, как стало понятно, что перепись не состоится. За отсутствием населения.
Первым словом в докладе начальству стало "Господи". Весь пол пещеры был устлан мёртвыми летучими мышами. У уцелевших зверьков мордочки казались вымазанными в какой-то белой муке или в тальке. Учёные, занимавшиеся биологией рукокрылых, ломали головы. Ничего похожего им не приходилось встречать ранее. Кое-кто позволил себе глупо сострить: это что же у вас за подозрительного белого порошку летучие мыши нанюхались? Виновником синдрома "белого носа" оказался неизвестный науке грибок, получивший название "геомицес разрушительный". На следующий год департамент окружающей среды с печалью констатировал, что из-за вымирания летучих мышей миллион с лишним килограммов насекомых остался несъеденным этими самыми мышами, насекомые сожрали урожай, а фермеры понесли большие убытки. Сказку Бианки про старика и сову помните? Вот тут то же самое, только не сказка. Элизабет Колберт [Elizabeth Kolbert], лауреатка Пулитцеровской премии 2015 года, не склонна к играм вооображения...
Давая своему труду подзаголовок "Неестественная история", Колберт вряд ли рассчитывает соревноваться с античным натуралистом Плинием, начавшим свою "Естественную историю" с космографии и закончившему драгоценными камнями. Скорее, в своей специфической сухой, но не бесстрастной манере констатирует -- история, разворачивающаяся на наших глазах в природе, совершенно не естественная. Формально мы с вами живём в голоцене, постледниковом периоде, длящемся последние 11-12 тысяч лет. Но существует ещё неформальный термин -- антропоцен. Период человеческого воздействия на природу. В "Шестом вымирании" тринадцать глав. Двенадцать посвящены исчезнувшему или исчезающему биологическому виду. Панамские золотые лягушки. Суматранские носороги. Хищные муравьи эситоны. Небольшое южноамериканское дерево Alzatea verticillata. Мамонты. Неандертальцы.
Тринадцатая и последняя глава -- о Homo sapiens. Что же произойдёт с нами самими в эпоху вымирания, вызванного нашими же собственными действиями? -- задаёт вопрос писательница, и я осознаю, что глава за главой -- ждала этого вопроса... Очень часто об экологических проблемах пишут в каком-то аффектированном алармистском тоне, "всё пропало, всё пропало". Колберт паникёрством не грешит, она просто и сдержанно подытоживает, что конкретно пропало, кто пропал, почему. В "Шестом вымирании", как ни странно, немало юмора, пусть этот юмор и сардонический местами. Чего стоят перипетии интимной жизни у гавайского ворона Кинохи, который (и над этим работает целая лаборатория) должен для возрождения своего вида произвести "эякулят высокого качества". Программа возвращения в природу гавайских воронов стоит четырнадцать миллионов долларов. Не такая уж смешная сумма, согласитесь. Очерки Элизабет Колберт меткие, детализированные, изумительно легко читаются -- но как же изумительно трудно было об этом писать! Можно корректно именовать вымирание "оскудением биоты", но от корректности суть не меняется.
Первым словом в докладе начальству стало "Господи". Весь пол пещеры был устлан мёртвыми летучими мышами. У уцелевших зверьков мордочки казались вымазанными в какой-то белой муке или в тальке. Учёные, занимавшиеся биологией рукокрылых, ломали головы. Ничего похожего им не приходилось встречать ранее. Кое-кто позволил себе глупо сострить: это что же у вас за подозрительного белого порошку летучие мыши нанюхались? Виновником синдрома "белого носа" оказался неизвестный науке грибок, получивший название "геомицес разрушительный". На следующий год департамент окружающей среды с печалью констатировал, что из-за вымирания летучих мышей миллион с лишним килограммов насекомых остался несъеденным этими самыми мышами, насекомые сожрали урожай, а фермеры понесли большие убытки. Сказку Бианки про старика и сову помните? Вот тут то же самое, только не сказка. Элизабет Колберт [Elizabeth Kolbert], лауреатка Пулитцеровской премии 2015 года, не склонна к играм вооображения...
Давая своему труду подзаголовок "Неестественная история", Колберт вряд ли рассчитывает соревноваться с античным натуралистом Плинием, начавшим свою "Естественную историю" с космографии и закончившему драгоценными камнями. Скорее, в своей специфической сухой, но не бесстрастной манере констатирует -- история, разворачивающаяся на наших глазах в природе, совершенно не естественная. Формально мы с вами живём в голоцене, постледниковом периоде, длящемся последние 11-12 тысяч лет. Но существует ещё неформальный термин -- антропоцен. Период человеческого воздействия на природу. В "Шестом вымирании" тринадцать глав. Двенадцать посвящены исчезнувшему или исчезающему биологическому виду. Панамские золотые лягушки. Суматранские носороги. Хищные муравьи эситоны. Небольшое южноамериканское дерево Alzatea verticillata. Мамонты. Неандертальцы.
Тринадцатая и последняя глава -- о Homo sapiens. Что же произойдёт с нами самими в эпоху вымирания, вызванного нашими же собственными действиями? -- задаёт вопрос писательница, и я осознаю, что глава за главой -- ждала этого вопроса... Очень часто об экологических проблемах пишут в каком-то аффектированном алармистском тоне, "всё пропало, всё пропало". Колберт паникёрством не грешит, она просто и сдержанно подытоживает, что конкретно пропало, кто пропал, почему. В "Шестом вымирании", как ни странно, немало юмора, пусть этот юмор и сардонический местами. Чего стоят перипетии интимной жизни у гавайского ворона Кинохи, который (и над этим работает целая лаборатория) должен для возрождения своего вида произвести "эякулят высокого качества". Программа возвращения в природу гавайских воронов стоит четырнадцать миллионов долларов. Не такая уж смешная сумма, согласитесь. Очерки Элизабет Колберт меткие, детализированные, изумительно легко читаются -- но как же изумительно трудно было об этом писать! Можно корректно именовать вымирание "оскудением биоты", но от корректности суть не меняется.