"Добрее одиночества" Июнь Ли -- впечатления от чтения
Самое удивительное, повсюду пишут, что книга удручающе скучная, что мало тайны, мало загадки... а я не легла спать, пока не дочитала. Не уснула бы. Можно писать сколь угодно отстранённо и отрешённо, но психологического накала это не отменит. Пусть "Добрее одиночества" не детектив, но преступление есть преступление. Добро бы убийство, а то хуже убийства: помните старинные байки о китайской казни "человек-свинья"? Вот что-то подобное и случилось в тихом пекинском дворике...
...в отнюдь не тихое время. Лето 1989 года запомнилось кровавыми событиями на площади Тяньаньмэнь, военным положением, ещё недавно на соседнем перекрёстке горел танк, а студентка Шаоай недаром ходит мрачная как туча. Она вышла на площадь и теперь ждёт решения своей участи: отчислят? оставят? На ту беду родители Шаоай, чтобы решить финансовые проблемы, пригласили в дом постоялицу, девочку школьного возраста. Жуюй -- подкидыш, её воспитали две религиозные престарелые сестрицы в провинции. Сказать, что ребёнок с причудами, означает промолчать. Для Бояна и Можань она как пришелица из другой вселенной. Многому им придётся научиться в эти дни... бедные дети.
Можань положила ложку. Ее мать вздохнула.
- Я тебе скажу - только между нами, не говори Тёте и никому, - тебе не кажется, что Шаоай отчасти сама несет ответственность? Почему нельзя было публично признать свою ошибку? Девяносто девять человек из ста поступили бы так. Её родителям не повезло, что у них такая упрямая дочь.
- Но разве это не значит, что Шаоай лучше всего этого большинства? - спросила Можань.
Шаоай высмеяла бы губную помаду, которую им дали, назвала бы это унижением; она не надела бы, как Можань этим вечером, шелковое платье во исполнение официального распоряжения принять красивый вид.
- Быть хорошей мало что значит. Поверь мне, быть хорошей не значит в этой стране ровно ничего. Вести себя правильно, быть в любом конфликте на правильной стороне - только так можно себя обезопасить. Плетью обуха не перешибёшь. [...] Родители кормят ребенка, одевают, дают образование. Чтобы за это отплатить, ребенок, какое бы решение он ни принимал, должен представить себе, как оно отразится на родителях. Ты плохо учишься - ты не только свою жизнь портишь, но и родительскую, потому что как ты им отплатишь, если не получишь хорошую работу? Выйдешь замуж за кого не надо - не только себе плохо сделаешь, но и родителям принесёшь горе. Что бы человек ни затевал, он прежде всего должен подумать о родителях. Только Царь Обезьян родился из расщелины в камне.
Будь здесь Шаоай, она нашла бы, что возразить, а Можань сказала только, что знает все это наизусть. Можань давно смирилась с тем, что она не какая-то там особенная; она заурядна во многих отношениях - в школе не из самых лучших, никакая блестящая карьера её не ждёт. У нее нет ни боевитости Шаоай, ни её острого ума; в ее возрасте Шаоай дважды подряд прошла со своей дискуссионной группой на городской конкурс. Будь Можань мальчиком, она приносила бы родителям пользу, когда надо починить крышу или притащить в начале ноября триста кило листовой капусты - единственного овоща на всю зиму. То, что она им не была, она возмещала доступными ей способами: была образцовым ребенком, уважающим родителей и всех взрослых вокруг; всем улыбалась, и соседям, и незнакомым людям, не потому, что хотела похвал за приветливость, а потому, что искренне верила, что любая толика солнца, какую она может предложить миру, придётся кстати; была верной подругой, надёжной няней - словом, хорошим человеком. Кем ещё она могла быть, если не хорошим человеком? Но быть хорошей, как выясняется, мало что значит в этом мире.
А Жуюй -- что Жуюй? При всей декларируемой странности и непритязательности это умненькая молодая женщина, прекрасно осознающая, с какой стороны бутерброд намазан маслом. Понять таких людей едва ли возможно, сострадать же им бессмысленно. Подробные и продуманные объяснения писательницы только запутывают дело, кажутся то чрезмерно замысловатыми, то искросыпительно банальными, и в финале Жуюй остаётся такой же таинственной "вещью в себе", какой была поначалу.
Оно и к лучшему.
...в отнюдь не тихое время. Лето 1989 года запомнилось кровавыми событиями на площади Тяньаньмэнь, военным положением, ещё недавно на соседнем перекрёстке горел танк, а студентка Шаоай недаром ходит мрачная как туча. Она вышла на площадь и теперь ждёт решения своей участи: отчислят? оставят? На ту беду родители Шаоай, чтобы решить финансовые проблемы, пригласили в дом постоялицу, девочку школьного возраста. Жуюй -- подкидыш, её воспитали две религиозные престарелые сестрицы в провинции. Сказать, что ребёнок с причудами, означает промолчать. Для Бояна и Можань она как пришелица из другой вселенной. Многому им придётся научиться в эти дни... бедные дети.
Можань положила ложку. Ее мать вздохнула.
- Я тебе скажу - только между нами, не говори Тёте и никому, - тебе не кажется, что Шаоай отчасти сама несет ответственность? Почему нельзя было публично признать свою ошибку? Девяносто девять человек из ста поступили бы так. Её родителям не повезло, что у них такая упрямая дочь.
- Но разве это не значит, что Шаоай лучше всего этого большинства? - спросила Можань.
Шаоай высмеяла бы губную помаду, которую им дали, назвала бы это унижением; она не надела бы, как Можань этим вечером, шелковое платье во исполнение официального распоряжения принять красивый вид.
- Быть хорошей мало что значит. Поверь мне, быть хорошей не значит в этой стране ровно ничего. Вести себя правильно, быть в любом конфликте на правильной стороне - только так можно себя обезопасить. Плетью обуха не перешибёшь. [...] Родители кормят ребенка, одевают, дают образование. Чтобы за это отплатить, ребенок, какое бы решение он ни принимал, должен представить себе, как оно отразится на родителях. Ты плохо учишься - ты не только свою жизнь портишь, но и родительскую, потому что как ты им отплатишь, если не получишь хорошую работу? Выйдешь замуж за кого не надо - не только себе плохо сделаешь, но и родителям принесёшь горе. Что бы человек ни затевал, он прежде всего должен подумать о родителях. Только Царь Обезьян родился из расщелины в камне.
Будь здесь Шаоай, она нашла бы, что возразить, а Можань сказала только, что знает все это наизусть. Можань давно смирилась с тем, что она не какая-то там особенная; она заурядна во многих отношениях - в школе не из самых лучших, никакая блестящая карьера её не ждёт. У нее нет ни боевитости Шаоай, ни её острого ума; в ее возрасте Шаоай дважды подряд прошла со своей дискуссионной группой на городской конкурс. Будь Можань мальчиком, она приносила бы родителям пользу, когда надо починить крышу или притащить в начале ноября триста кило листовой капусты - единственного овоща на всю зиму. То, что она им не была, она возмещала доступными ей способами: была образцовым ребенком, уважающим родителей и всех взрослых вокруг; всем улыбалась, и соседям, и незнакомым людям, не потому, что хотела похвал за приветливость, а потому, что искренне верила, что любая толика солнца, какую она может предложить миру, придётся кстати; была верной подругой, надёжной няней - словом, хорошим человеком. Кем ещё она могла быть, если не хорошим человеком? Но быть хорошей, как выясняется, мало что значит в этом мире.
А Жуюй -- что Жуюй? При всей декларируемой странности и непритязательности это умненькая молодая женщина, прекрасно осознающая, с какой стороны бутерброд намазан маслом. Понять таких людей едва ли возможно, сострадать же им бессмысленно. Подробные и продуманные объяснения писательницы только запутывают дело, кажутся то чрезмерно замысловатыми, то искросыпительно банальными, и в финале Жуюй остаётся такой же таинственной "вещью в себе", какой была поначалу.
Оно и к лучшему.