Семейный клан
У меня большая семья. Я - член никому неизвестного, но большого клана, который как осьминог раскинул свои щупальца в разные страны мира. Когда я была маленькая, то думала, что мир состоит из мамы-папы, дедушки-бабушки. Ну и еще из одного дедушкиного брата - Абраши и одного дяди. Дядя был похож на Юрия Сенкевича. Я была уверена, что это он и есть и каждый раз просила, чтобы он привез мне из Африки тигрика. Тигрика я так и не получила, класса до четвертого морочила народу голову, что мой дядя - тот самый, из "Клуб Кинопутешественников" и вообще я самая крутая. По мере моего взросления круг родственных связей расширялся. Расширялся мраморным надгробием на кладбище, отрывочными историями о прошлом. Так же, как расширяется мировоззрение маленького ребенка - кругами на воде. Сначала наш мир сужен до сиськи, пеленального столика и кроватки. По мере взросления мы исследуем постепенно нашу квартиру, двор, родственников. Когда-то мы выходим со двора, все теми же кругами расширяя наши познания мира.
До перестройки ни о каких щупальцах в Америке, или Израиле мы не знали. Дедушка достаточно скупо рассказывал о своем рождении и детстве. Он родился в 1919 году в селе Дубровно. Если не ошибаюсь, он был тринадцатым ребенком. Его мама вышла замуж за вдовца с 12 детьми. Дедушка был последним. Старшие дети эмигрировали и связь с ними была потерена. Вскоре после рождения дедушки отец его умер от тифа. Помню, как дедушка рассказывал о единственных штанах, босых ногах, в любую погоду, кроме зимы. Осталась размытая фотография его отчего дома - добротной деревянной избы. Я бесконечно жалею о том, что когда он рассказывал о своей жизни - не записывала, слушала вполуха, что свойственно молодым. Сегодня я понимаю, что нет ничего важнее знать о своих корнях, знать историю своего рода, какой бы она не была. А старики уходят, и мы остаемся с пустыми руками, без прошлого, за которое можно зацепиться. Я иногда ощущаю себя как в вакууме, когда думаю о том, а что же я передам своим детям, о чем я могу им рассказать.
Из Дубровно дедушка уехал в Ленинград, где поступил в военную академию. Вскоре после того, как он ее закончил началась война. В самом начале войны дедушкину маму расстреляли. Еврейка. Дедушка остался в Ленинграде и командовал артеллирийским подразделением у одной из Растральных колонн. В 43м познакомился с бабушкой, а в апреле 1944 года родилась моя мама. Деда дошел до Берлина.
По возвращении домой дедушку отписали командовать гарнизоном на одном из островов в Эстонии. Это было время репрессии и если бы его не отправили туда, то, как рассказывали родственники - его бы арестовали. Несколько лет семья провела на острове, а потом была переведена в Москву.
В Москве они и осели. Моя мама выросла, вышла замуж и родила меня. Когда мне было лет восемь, дедушка загорелся идеей купить дачу. Бабушка была против - офицерская жинка ни в какую не хотела марать ручки о землю. Но, видимо, деда звали деревенские корни и в 1980 году был акуплена дача, 6 соток в одном отдаленном, очаровательном местечке.
Я не люблю перепрыгивать с пятого на десятое, но в данном конкретном случае мне придется это сделать, немного забежать вперед и закончить рассказ о моей семье. Когда Горбачев провозгласил, что железная стена - пережиток прошлого и народ ринулся жадно пожирать плоды этой свободы - знакомый моего дедушки побывал в США. Приехав оттуда он позвонил деду и рассказал, что будучи в Нью-Йорской библиотеке и изучая какие-то ему нужные данные и документы - наткнулся на дедушкину фамилию. Беркенблит. В Нью-Йорке проживало совершенно непотребное количество Беркенблитов. Знакомый взял данные на этих товарищей и дедушка с моим дядей написали большое письмо, в котором приложили копии фотографий отчего дома, мамы и папы. И стали ждать ответа. Через несколько месяцев, получив ответ, семья отходила от шока. Те самые Беркенблиты из США оказались прямыми родственниками моего дедушки.
Дедушка с моим дядей поехали в Америку. Там, вместе с найденными родственниками они воссоздали фамильное древо. Длиной в несколько ватманских листов. Об этом даже писали в какой-то американской газете. А потом понеслось в прогрессии. Родственники в Америке уведомили родственников в Израиле, родственники в Израиле протелеграфировали родственникам в Грузию и т.д. И оказалось, что родственников у меня хренова туча, которых я и по сей день никогда не видела. Но осознание клана - греет. И я до сегодняшнего дня мечтаю получить копию этого фамильного древа. Потому что это - важно. Важно по одной простой причине - наше прошлое накрепко связано с настоящим и не уважать прошлое, значит - не уважать самое себя.
P.S. А про дачу я еще напишу, обязательно.
До перестройки ни о каких щупальцах в Америке, или Израиле мы не знали. Дедушка достаточно скупо рассказывал о своем рождении и детстве. Он родился в 1919 году в селе Дубровно. Если не ошибаюсь, он был тринадцатым ребенком. Его мама вышла замуж за вдовца с 12 детьми. Дедушка был последним. Старшие дети эмигрировали и связь с ними была потерена. Вскоре после рождения дедушки отец его умер от тифа. Помню, как дедушка рассказывал о единственных штанах, босых ногах, в любую погоду, кроме зимы. Осталась размытая фотография его отчего дома - добротной деревянной избы. Я бесконечно жалею о том, что когда он рассказывал о своей жизни - не записывала, слушала вполуха, что свойственно молодым. Сегодня я понимаю, что нет ничего важнее знать о своих корнях, знать историю своего рода, какой бы она не была. А старики уходят, и мы остаемся с пустыми руками, без прошлого, за которое можно зацепиться. Я иногда ощущаю себя как в вакууме, когда думаю о том, а что же я передам своим детям, о чем я могу им рассказать.
Из Дубровно дедушка уехал в Ленинград, где поступил в военную академию. Вскоре после того, как он ее закончил началась война. В самом начале войны дедушкину маму расстреляли. Еврейка. Дедушка остался в Ленинграде и командовал артеллирийским подразделением у одной из Растральных колонн. В 43м познакомился с бабушкой, а в апреле 1944 года родилась моя мама. Деда дошел до Берлина.
По возвращении домой дедушку отписали командовать гарнизоном на одном из островов в Эстонии. Это было время репрессии и если бы его не отправили туда, то, как рассказывали родственники - его бы арестовали. Несколько лет семья провела на острове, а потом была переведена в Москву.
В Москве они и осели. Моя мама выросла, вышла замуж и родила меня. Когда мне было лет восемь, дедушка загорелся идеей купить дачу. Бабушка была против - офицерская жинка ни в какую не хотела марать ручки о землю. Но, видимо, деда звали деревенские корни и в 1980 году был акуплена дача, 6 соток в одном отдаленном, очаровательном местечке.
Я не люблю перепрыгивать с пятого на десятое, но в данном конкретном случае мне придется это сделать, немного забежать вперед и закончить рассказ о моей семье. Когда Горбачев провозгласил, что железная стена - пережиток прошлого и народ ринулся жадно пожирать плоды этой свободы - знакомый моего дедушки побывал в США. Приехав оттуда он позвонил деду и рассказал, что будучи в Нью-Йорской библиотеке и изучая какие-то ему нужные данные и документы - наткнулся на дедушкину фамилию. Беркенблит. В Нью-Йорке проживало совершенно непотребное количество Беркенблитов. Знакомый взял данные на этих товарищей и дедушка с моим дядей написали большое письмо, в котором приложили копии фотографий отчего дома, мамы и папы. И стали ждать ответа. Через несколько месяцев, получив ответ, семья отходила от шока. Те самые Беркенблиты из США оказались прямыми родственниками моего дедушки.
Дедушка с моим дядей поехали в Америку. Там, вместе с найденными родственниками они воссоздали фамильное древо. Длиной в несколько ватманских листов. Об этом даже писали в какой-то американской газете. А потом понеслось в прогрессии. Родственники в Америке уведомили родственников в Израиле, родственники в Израиле протелеграфировали родственникам в Грузию и т.д. И оказалось, что родственников у меня хренова туча, которых я и по сей день никогда не видела. Но осознание клана - греет. И я до сегодняшнего дня мечтаю получить копию этого фамильного древа. Потому что это - важно. Важно по одной простой причине - наше прошлое накрепко связано с настоящим и не уважать прошлое, значит - не уважать самое себя.
P.S. А про дачу я еще напишу, обязательно.