Кременчуг как Рио-де-Жанейро
Да, лавры Буси Гольдштейна, скрипача-вундеркинда и лауреата Сталинской премии, не давали покоя еврейским мамам. И Рива не была исключением. Но фотографию эту люблю не за скрипку в папиных руках. И даже не за руки его кузена Люни, похожие на лапы каменного льва-охранника. А исключительно за белые штаны.
Дед Биньямин не был чужд прекрасному. И стилистически он сформировался в том же ареале, и в ту же эпоху, что и турецко-подданные граждане Одессы. Сам он, помню, приходил к нам в гости (это уже было в Москве, много-много лет спустя) в светло-сером летнем костюме и в светло-серой шляпе точно такого же цвета, что и костюм. Или в бежевой шляпе и в бежевом костюме. Или в кремовой шляпе... Мама говорила: "Дед Биньямин - лондонский денди. Джентльмен!" Непонятно, как при советском дефиците он доставал шляпы в тон костюму.
1939 год, последние мирные годочки. Разоблачена ежовщина, значит - сталинский террор пошел на спад. Рива уже не работает в тюрьме, А Биньямин еще не сел в тюрьму - это будет позже. Написана конституция - значит, отменен статус лишенца. В лишенцы попали, кстати, 70% евреев Украины. Председатель Евсекции зловещий коммуняка Семен Дименштейн сказал о них: "У них пролетарский кошелек и буржуазная психология". Прав лишали по психологии, а не по кошельку.
Биньямин был рожден в нищете и попал в пролетарии. Но и у него были, как мы видим, буржуйские замашки.
Может, из-за этой изначальной нищеты невестка Фейги Вера, дорвавшись до социального положения жены инженера Гуревича, вволю кормила свое семейство. Когда папа и Люня пошли на Днепр, папа с любопытством наблюдал, как Люня держится на воде. Он не двигал руками и ногами - это было не нужно. Живот, как надувной мяч, выпирал из воды и держал хозяина на плаву.
А потом будет война, и в конце войны Люня окончит летное училище, и станет военным штурманом. И похудеет. Не то, чтобы вовсе станет худым, но превратится в лихого плотного крепыша.
Но все это будет позже, позже.. А пока что - каникулы, лето, Днепр...