Суд да дело-4
Как-то быстро оно все покатило, дело наше. Подозрительно быстро. Точно подстегнули.
Даже свидетели обвинения стали короче говорить -- и обнаружилась явная их нехватка. Пошли водители автобусов, солидные дядьки. Один просто сказал, что вынужден был изменить маршрут всего на одном кругу -- и то потому, что гаишники его завернули.
В общем, выяснилось, что подсудимых нечем занимать. И нам начали читать наше дело.
Ярких моментов было два. Первый -- когда оглашали протоколы прослушивания записей прослушки Некляева. Нет, я не спятил: не записи прослушки, а протоколы прослушивания следователями и оперативными сотрудниками записей прослушки, включавшие отдельные фрагменты расшифровки этих записей. Это чтобы защита не смогла настаивать на предоставлении основания, на котором давалась санкция на эту прослушку. Мол, ребята, будем самими прослушками, а не протоколами заниматься, так вот тогда мы и примем к рассмотрению соответствующее ваше ходатайство.
Тут не выдержал Рымашевский, о котором шел разговор в телефонной беседе Санникова и Некляева. И потребовал прекратить оглашение чужих разговоров. Но ему отказали. Тогда Некляев попросил прощения за содержание этих разговоров. Ему в этом праве -- попросить прощения -- никто не отказывал, но чтение продолжили.
Второй момент -- когда оглашали показания начальника ГАИ УВД Мингорисполкома Корзюка, приславшего факс о своей болезни. Если следовать показаниям, то 19 декабря г-н Корзюк умудрялся находиться одновременно в разных местах колонны, шествовавшей по проспекту, причем видел то, чего не было. Например, как Рымашевский шел впереди колонны -- хотя этого не видел никто больше из опрошенных прямо на суде свидетелей. В приглашении свидетеля Корзюка после его выздоровления защите было отказано.
Ну, и немного солененького.
Покопались в белье "Говори Правду!". Огласили черновик аналитической записки, на основании которой я носился и просил денег у доноров. Его обнаружили на флэшке одного из наших менеджеров. Ну, заодно и инструкции по ЗАКОННОМУ перевозу денег через границу огласили. Наста Полаженко все законспектировала, а Рымашевский сказал, что пригласит меня консультантом на следующую кампанию. В общем, открылись перспективы роста.
...
И -- о приятном.
Выступили свидетели Петр Марцев, martinovich и известный старшему поколению белорусских оппозиционеров Павел Жук. Все -- как очень приличные люди. Как и парень, бывший членом нашей инициативной группы и давший какой-то гараж под склад. Ему, хотя и не были мы знакомы, я с удовольствием пожал руку после заседания.
Из известных людей были Язэп Янушкевич, продолжающий косить галстуком-вышивкой под Дубовку, Франак Вечерко, Таня Шапутько (ныне Лободенко из Шапутек) и посол короля Швеции Стефан Эрикссон.
Была также пресса, которой спасибо!
Даже свидетели обвинения стали короче говорить -- и обнаружилась явная их нехватка. Пошли водители автобусов, солидные дядьки. Один просто сказал, что вынужден был изменить маршрут всего на одном кругу -- и то потому, что гаишники его завернули.
В общем, выяснилось, что подсудимых нечем занимать. И нам начали читать наше дело.
Ярких моментов было два. Первый -- когда оглашали протоколы прослушивания записей прослушки Некляева. Нет, я не спятил: не записи прослушки, а протоколы прослушивания следователями и оперативными сотрудниками записей прослушки, включавшие отдельные фрагменты расшифровки этих записей. Это чтобы защита не смогла настаивать на предоставлении основания, на котором давалась санкция на эту прослушку. Мол, ребята, будем самими прослушками, а не протоколами заниматься, так вот тогда мы и примем к рассмотрению соответствующее ваше ходатайство.
Тут не выдержал Рымашевский, о котором шел разговор в телефонной беседе Санникова и Некляева. И потребовал прекратить оглашение чужих разговоров. Но ему отказали. Тогда Некляев попросил прощения за содержание этих разговоров. Ему в этом праве -- попросить прощения -- никто не отказывал, но чтение продолжили.
Второй момент -- когда оглашали показания начальника ГАИ УВД Мингорисполкома Корзюка, приславшего факс о своей болезни. Если следовать показаниям, то 19 декабря г-н Корзюк умудрялся находиться одновременно в разных местах колонны, шествовавшей по проспекту, причем видел то, чего не было. Например, как Рымашевский шел впереди колонны -- хотя этого не видел никто больше из опрошенных прямо на суде свидетелей. В приглашении свидетеля Корзюка после его выздоровления защите было отказано.
Ну, и немного солененького.
Покопались в белье "Говори Правду!". Огласили черновик аналитической записки, на основании которой я носился и просил денег у доноров. Его обнаружили на флэшке одного из наших менеджеров. Ну, заодно и инструкции по ЗАКОННОМУ перевозу денег через границу огласили. Наста Полаженко все законспектировала, а Рымашевский сказал, что пригласит меня консультантом на следующую кампанию. В общем, открылись перспективы роста.
...
И -- о приятном.
Выступили свидетели Петр Марцев, martinovich и известный старшему поколению белорусских оппозиционеров Павел Жук. Все -- как очень приличные люди. Как и парень, бывший членом нашей инициативной группы и давший какой-то гараж под склад. Ему, хотя и не были мы знакомы, я с удовольствием пожал руку после заседания.
Из известных людей были Язэп Янушкевич, продолжающий косить галстуком-вышивкой под Дубовку, Франак Вечерко, Таня Шапутько (ныне Лободенко из Шапутек) и посол короля Швеции Стефан Эрикссон.
Была также пресса, которой спасибо!