(no subject)
Гладиаторы, точнее, сами зрелища, гладиаторские игры, пользовались в Риме бешеной популярностью. В наши дни ее можно сравнить разве что с популярностью кино и звезд экрана. Тема гладиаторских боев - одна из самых распространенных в римском искусстве. Гладиаторов изображают на мозаиках, барельефах, в приступе восторга выцарапывают на штукатурке, перед боями с лотков торгуют сувенирными статуэтками, каждый третий светильник римской поры, обнаруженный археологами, украшен изображением гладиаторов, но, вот что любопытно, гладиаторы изображаются только «при исполнении»: на арене или в гладиаторском вооружении. Невозможно найти изображение гладиатора на отдыхе, во время тренировок, в очереди за пивом. Этот момент очень точно отражает отношение римлян к своим гладиаторам, отношение дуалистическое.
Участие в гладиаторских боях было наказанием и наказанием позорным. Римское уложение о наказаниях предусматривала присуждение «к гладиаторской школе», если не ошибаюсь, за разбой, поджог, осквернение храма и все в таком роде. По мысли римлян и рабы, сражавшиеся на арене, должны были отдаваться в гладиаторскую школу в наказание, впрочем, плохи были бы римляне, если бы не нарушали собственные законы. А вообще, логика здесь есть несомненная. На арену должны были попадать рабы буйные, с которыми хозяева не сумели совладать домашними средствами, а на арене их агрессивный темперамент найдет подобающее применение, здесь как раз буйные нужны.
Ничего удивительного, что в Риме слово «гладиатор» было эмоциональным эпитетом, как «шлюха» или «жульё» и ближе всего переводится нашим словом «бандюга». Цицерон расписывая личность своего лучшего врага Луция Сергия Катилины писал, что нет в Италии такого «отравителя, гладиатора, бандита, разбойника, убийцы, подделывателя завещаний» и т.д., (там очень длинный список, Цицерон и Катилина очень сильно дружили) который не назвал бы Катилину своим другом». Гладиаторы считались прирожденными преступниками, оттого их и запирали и очень тщательно охраняли в их школах. Отношение к гладиаторам - смесь страха, неприязни и презрения, причем страх вызван отнюдь не тем, что гладиаторы - это рабы, которых учат сражаться на мечах. В конце концов, убить можно и скалкой, вопрос, в чьих она руках, так вот гладиаторы считались такими людьми, которых стоит только выпустить на улицу и они обязательно кого-нибудь убьют или покалечат, потому что по своей преступной природе получают от этого удовольствие.
А вот когда гладиатор выходил на арену, он вызывал восхищение такое же бурное, каким было презрение, ему рукоплескали, его изображали на картинках, стоило же ему сделать шаг с арены, как он превращался в тупое и злобное животное, не способное вызвать вдохновение у художника. Противоречие кричащее, и мы к нему еще вернемся.
К числу «инфамес», т.е. «запятнанных» относились не только гладиаторы, но и их хозяева-ланисты. Отношение к гладиаторскому бизнесу в Риме было сродни современному отношению к проституции, услугами сутенеров пользуются, но руки при этом не подают. В Риме существовал любопытный нюанс, гладиаторский бизнес позорил человека, если был единственным источником дохода. Например, несчастный хозяин Спартака, мистер Лентулл Батиат, которого Плутарх пренебрежительно именует «некий Лентулл Батиат», скорее всего полностью существовал за счет своей гладиаторской школы. А вот если римлянин извлекал основную часть доходов из поместий, ну, или вот Юлий Цезарь, например, в молодости почтенно жил в долг, то завести гладиаторскую школу или купить нескольких гладиаторов считалось очень выгодным помещением капитала. Цицерон одобряет приобретение лучшим другом Аттиком двадцати гладиаторов и отмечает, что они сражаются так хорошо, что Аттик уже за два представления может вернуть потраченные на них деньги. Собственные гладиаторские школы держали Катилина, Сулла, Цезарь - и это их ничуть не позорило.
Продолжение следует
Участие в гладиаторских боях было наказанием и наказанием позорным. Римское уложение о наказаниях предусматривала присуждение «к гладиаторской школе», если не ошибаюсь, за разбой, поджог, осквернение храма и все в таком роде. По мысли римлян и рабы, сражавшиеся на арене, должны были отдаваться в гладиаторскую школу в наказание, впрочем, плохи были бы римляне, если бы не нарушали собственные законы. А вообще, логика здесь есть несомненная. На арену должны были попадать рабы буйные, с которыми хозяева не сумели совладать домашними средствами, а на арене их агрессивный темперамент найдет подобающее применение, здесь как раз буйные нужны.
Ничего удивительного, что в Риме слово «гладиатор» было эмоциональным эпитетом, как «шлюха» или «жульё» и ближе всего переводится нашим словом «бандюга». Цицерон расписывая личность своего лучшего врага Луция Сергия Катилины писал, что нет в Италии такого «отравителя, гладиатора, бандита, разбойника, убийцы, подделывателя завещаний» и т.д., (там очень длинный список, Цицерон и Катилина очень сильно дружили) который не назвал бы Катилину своим другом». Гладиаторы считались прирожденными преступниками, оттого их и запирали и очень тщательно охраняли в их школах. Отношение к гладиаторам - смесь страха, неприязни и презрения, причем страх вызван отнюдь не тем, что гладиаторы - это рабы, которых учат сражаться на мечах. В конце концов, убить можно и скалкой, вопрос, в чьих она руках, так вот гладиаторы считались такими людьми, которых стоит только выпустить на улицу и они обязательно кого-нибудь убьют или покалечат, потому что по своей преступной природе получают от этого удовольствие.
А вот когда гладиатор выходил на арену, он вызывал восхищение такое же бурное, каким было презрение, ему рукоплескали, его изображали на картинках, стоило же ему сделать шаг с арены, как он превращался в тупое и злобное животное, не способное вызвать вдохновение у художника. Противоречие кричащее, и мы к нему еще вернемся.
К числу «инфамес», т.е. «запятнанных» относились не только гладиаторы, но и их хозяева-ланисты. Отношение к гладиаторскому бизнесу в Риме было сродни современному отношению к проституции, услугами сутенеров пользуются, но руки при этом не подают. В Риме существовал любопытный нюанс, гладиаторский бизнес позорил человека, если был единственным источником дохода. Например, несчастный хозяин Спартака, мистер Лентулл Батиат, которого Плутарх пренебрежительно именует «некий Лентулл Батиат», скорее всего полностью существовал за счет своей гладиаторской школы. А вот если римлянин извлекал основную часть доходов из поместий, ну, или вот Юлий Цезарь, например, в молодости почтенно жил в долг, то завести гладиаторскую школу или купить нескольких гладиаторов считалось очень выгодным помещением капитала. Цицерон одобряет приобретение лучшим другом Аттиком двадцати гладиаторов и отмечает, что они сражаются так хорошо, что Аттик уже за два представления может вернуть потраченные на них деньги. Собственные гладиаторские школы держали Катилина, Сулла, Цезарь - и это их ничуть не позорило.
Продолжение следует