(no subject)
Некоторые питаются женщинами, как консервами.
Громко сопя, открывают их, нюхают, морщатся и шумно чавкая едят. Трясут спелые груши или лучше сказать персики... И они падают, ушибая пушистые бочки... Катятся, розовые под ноги... Они оттирают их об штаны и надкусывают, обтирают их об штаны и надкусывают...
Как Ева вкусила от запретного плода в Раю,
Как Адам вкусил от Запретного Плода в Раю...
Как наказание, они не могут насытиться, они надкусывают и бросают...
В саду стоит самовар, в тазике помешивается, варится варенье из золотистой падалицы и летают
сердитые шмели, а вдали слышна песня:
"Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой..."
И это бледная, как кобальт с молоком, небесная лазурь...
Гамак и стрекот кузнечиков...
Дед поехал продавать вишню, поэтому все ждут его с ведром баранок...
Вот скоро его фигура отделится от придорожного столба...
Как в кино. Зеркало.
И облака бегут радостно, куда-то...
Туда, где цветут яблони и груши...
Громко сопя, открывают их, нюхают, морщатся и шумно чавкая едят. Трясут спелые груши или лучше сказать персики... И они падают, ушибая пушистые бочки... Катятся, розовые под ноги... Они оттирают их об штаны и надкусывают, обтирают их об штаны и надкусывают...
Как Ева вкусила от запретного плода в Раю,
Как Адам вкусил от Запретного Плода в Раю...
Как наказание, они не могут насытиться, они надкусывают и бросают...
В саду стоит самовар, в тазике помешивается, варится варенье из золотистой падалицы и летают
сердитые шмели, а вдали слышна песня:
"Расцветали яблони и груши,
Поплыли туманы над рекой..."
И это бледная, как кобальт с молоком, небесная лазурь...
Гамак и стрекот кузнечиков...
Дед поехал продавать вишню, поэтому все ждут его с ведром баранок...
Вот скоро его фигура отделится от придорожного столба...
Как в кино. Зеркало.
И облака бегут радостно, куда-то...
Туда, где цветут яблони и груши...