Теофиль ГОТЬЕ. Инесс де Лас Сьеррас
Перевод с французского Павла Антокольского
Нодье описал нам точно,
Как три офицера шли
В испанской мгле полуночной
И странный приют нашли.
Был замок в ненастных тучах.
В нем Радклиф скопила мглу,
А Гойя мышей летучих
Развесил в каждом углу.
Но замок, о прошлом грезя,
Утаивал все, что знал.
Плутал бы и Пиранези
В пустых лабиринтах зал.
С портретов глядел на ужин
Усопших прадедов сонм.
Но вот их покой нарушен, -
То песня, крик или сон, -
Изваяна лунным бликом
На ветхой обшивке стен,
Мерцает неясным ликом
Прелестная чья-то тень.
Блестящим гребнем подчеркнут
Двойной шиньон, а она
Вся в лентах белых и черных,
То скроется, то видна.
Качает бедрами в дреме,
В истоме грешных страстей,
Возникла в дверном проеме
И сводит с ума гостей.
На юбках смятых и жестких
Струится лучик луны,
На фольговых жалких блестках
Снежинки еле видны.
И вся - как трепет невроза -
Развенчанность злой тоски.
На кудри чайная роза
Осыпала лепестки.
На шее - шрам от кинжала,
Но давний рубец багров,
И краска с ланит сбежала,
И в жилах остыла кровь.
Бела как мел ее кожа.
В руках напряженья нет.
На щелк челюстей похожа,
Трескуча дробь кастаньет.
Молчит вакханка, танцуя.
И танец смертельно стар,
И муки ада к лицу ей,
И рвутся струны гитар.
Как крылышки черных пташек,
Дрожат ресницы ее.
И танец медлен и тяжек,
В нем странное забытье.
И в муке томной и лени
Свиваются юбки в жгут,
И мраморные колени
Лобзаний безумных ждут.
И тут же склонилась низко.
И зрительный зал затих.
В букет собрала артистка
Охапки цветов своих.
Реальна или бездушна,
Объемна или пуста,
Чьей воле чуждой послушна
Та женская красота?
Испанскою дикой сказкой
Овеян танец такой.
Гремит ее бубен бакский
Посмертной вечной тоской.
Струится и серебрится
Зубчатых юбок узор.
То ленту быка царице
Влюбленный дал матадор.
Смертельный удар когда-то
Нанес другой человек.
Но шрам остался - как дата,
Все та же - из века в век.
Париж не забыл кошмара,
Когда на сцену Жимназ
Явилась Петра Камарра,
Закутана в легкий газ.
И страстно иль безучастно
Закрыла глаза - гляди! -
Подобно Инес несчастной
С кинжальной раной в груди.
Сб. «Эмали и камеи»
Антокольский П. Г. Два века поэзии Франции: Переводы. - М.: Худож. лит., 1976. - С. 158-160.
Нодье описал нам точно,
Как три офицера шли
В испанской мгле полуночной
И странный приют нашли.
Был замок в ненастных тучах.
В нем Радклиф скопила мглу,
А Гойя мышей летучих
Развесил в каждом углу.
Но замок, о прошлом грезя,
Утаивал все, что знал.
Плутал бы и Пиранези
В пустых лабиринтах зал.
С портретов глядел на ужин
Усопших прадедов сонм.
Но вот их покой нарушен, -
То песня, крик или сон, -
Изваяна лунным бликом
На ветхой обшивке стен,
Мерцает неясным ликом
Прелестная чья-то тень.
Блестящим гребнем подчеркнут
Двойной шиньон, а она
Вся в лентах белых и черных,
То скроется, то видна.
Качает бедрами в дреме,
В истоме грешных страстей,
Возникла в дверном проеме
И сводит с ума гостей.
На юбках смятых и жестких
Струится лучик луны,
На фольговых жалких блестках
Снежинки еле видны.
И вся - как трепет невроза -
Развенчанность злой тоски.
На кудри чайная роза
Осыпала лепестки.
На шее - шрам от кинжала,
Но давний рубец багров,
И краска с ланит сбежала,
И в жилах остыла кровь.
Бела как мел ее кожа.
В руках напряженья нет.
На щелк челюстей похожа,
Трескуча дробь кастаньет.
Молчит вакханка, танцуя.
И танец смертельно стар,
И муки ада к лицу ей,
И рвутся струны гитар.
Как крылышки черных пташек,
Дрожат ресницы ее.
И танец медлен и тяжек,
В нем странное забытье.
И в муке томной и лени
Свиваются юбки в жгут,
И мраморные колени
Лобзаний безумных ждут.
И тут же склонилась низко.
И зрительный зал затих.
В букет собрала артистка
Охапки цветов своих.
Реальна или бездушна,
Объемна или пуста,
Чьей воле чуждой послушна
Та женская красота?
Испанскою дикой сказкой
Овеян танец такой.
Гремит ее бубен бакский
Посмертной вечной тоской.
Струится и серебрится
Зубчатых юбок узор.
То ленту быка царице
Влюбленный дал матадор.
Смертельный удар когда-то
Нанес другой человек.
Но шрам остался - как дата,
Все та же - из века в век.
Париж не забыл кошмара,
Когда на сцену Жимназ
Явилась Петра Камарра,
Закутана в легкий газ.
И страстно иль безучастно
Закрыла глаза - гляди! -
Подобно Инес несчастной
С кинжальной раной в груди.
Сб. «Эмали и камеи»
Антокольский П. Г. Два века поэзии Франции: Переводы. - М.: Худож. лит., 1976. - С. 158-160.