МЕНИНГОКОКЦЕМИЯ Из воспоминаний о старой скорой
Эта печальная история случилась очень давно.
Я работал тогда выездным педиатром на скорой помощи. Окончив интернатуру по детской реанимации, я не остался в клинике, а вернулся на скорую, потому что шел разговор об открытии второго детского реанимобиля (открыли его через 20 лет). Ну а пока я работал на обычной педиатрической бригаде.
Нет, машина у меня была забита всякими реанимационными прибабахами. У меня был и аппарат ИВЛ (Дар-5), и аппарат ЭКГ, и куча всяких нестандартных лекарств и даже дефибриллятор (!). Да это был монофазный "утюг" без монитора, но был! У других-то всего этого не было. Дефы у педиатров были только у меня и еще на одной подстанции, гле "пятерка" работала на Тамро-Рафе с штатным оборудованием.
Но вот ездить приходилось в основном на всякую фигню - больные животы, поносы, сопли... нет, были вызовы и на крупы, и на травму, да и на отравления мы ездили - Кунцево было просто заповедником малолетних "отрав", случавшихся по недосмотру родителей (в отличие от райнов типа Бибирево - там травились в основном девочки-подростки).
Но все же это была рутина. Даже отравления. Хотя как-то мы нарвались на отравление годовалого ребенка анилиновыми красителями - тогда они еще применялись в быту.
Но хотелось настоящих реанимационных вызовов. И вот - накаркал.
В 5:40 меня затрясла за плечо диспетчер. "Вставай, судороги" Я вылез из-под простыни (дело было летом) и взял карту. Судороги на фоне температуры у трехлетгего ребенка какого-то беспокойства не вызывади. Чаще всего это оказывались либо фебрильные судороги, либо вообще озноб.
Я разбудил фельдшерицу Катерину, поднял водителя и мы поехали. Катерина была девушкой своеобразной. Невысокая, кругленькая, она производила впечатление особы неумной. Но на деле она была далеко не глупа, просто ум у нее был скорее житейский, чем абстрактный. Однако проблемой был сложный характер. За это ее выпихнули со спецбригад, где она работала, и она прибилась ко мне на "пятерку". Зато и ездить с ней на тяжелые вызовы было хорошо.
Дом, в который нас вызвали был панельной пятиэтажкой на Рублевке. Нечетная сторона. На четной - Фили-Кунцево и Крылатское, а на нечетной были в основном пятиэтажки. Народ там обитал простой, хотя в одной из квартир проживали родственники цыганского барона (сам барон жил в собственном доме на ул. Козлова). Но мы приехали не к ним.
Мать встретила нас в дверях и выглядела очень испуганной. Когда мы подошли к кроватке, ее испуг стал понятен. В кроватке лежало практически тело. Дыхание было настолько поверхностным, что уловить его было сложно. Сердцебиение - глухие тоны и тахикардия. Но главное - сыпь. Приктически сливная геморрагическая. В некоторых местах еще оставались "звездочки".
"Менингококцемия" - диагноз был налицо.
Причем молниеносная форма. Мама рассказала, что температура поднялась вечером, вызвали неотложку (разъездной поликлинический педиатр с небольшим запасом медикаментов), сыпи вроде не было, доктор поставил ОРЗ, сбил температуру и пообещал утром прислать врача из поликлиники. А в полшестого утра мама увидела судороги, сыпь и вызвала скорую. Но пока мы приехали - минут через 10-15 - судорог уже не было, а была атоническая кома.
На самом деле можно быть суперреаниматологом, но нарваться на такое я бы не хотел и сейчас. Умирающий ребенок в тесной хрущобе, рядом ошалевшая мать, где-то на заднем плане возится такая же ошалевшая бабушка, слышен богатырский храп из-за стены и плач второго ребенка. А ребенок умирает на глазах. При этом сейчас у меня есть много-много всего - а тогда...
-Катерина, трубу, ларингоскоп... и давай в мышцу хотя бы дексазон
Катерина сует "четверку"
- Охренела? "Пять-с-половиной"!
Это размеры трубок. Четверка очень тонкая. Катька, как и многие линейные фельдшера, подсознательно занижает диаметры.
Дает и 5,5 и ларингоскоп. Лезу.
Опыта у меня нет. Только интернатура за плечами. Тем более нет опыта интубации на дому. Но лезу.
Детские реаниматологи и анестезиологи интубируют обычно прямым клинком. Удобнее. Но есть нюанс - можно провалиться в глотку и вход в трахею не увидеь. Соответственно, интубировать пищевод. Так и случается. Дую в трубу - живот вздувается. Вынимаю, снова шарю клинком. Ага, увидел! Пихаю, дую, грудная клетка вздымается - там!
Катерина пока пытается найти вену. Вен нет.
Есть на скорой поверье, что у детей найти периферическую вену очень сложно. Это не так - обе моих фельдшерицы - и Катерина и Алла - находили их прекрасно. Но тут другая ситуация - давления нет, а значит и вену отыскать очень трудно.
Значит, надо центральную ставить.
Катерина садится за амбушку, проводит ИВЛ.
А вот с центральной веной - проблемы. Дело происходит в конце 80х, игл для пункции центральных вен на скорой нет. Все их делают из подручных средств.у меня тоже из подручных. Но вот опыта нет. Опять же - только интернатура. Причем, если интубацию хоть на цикле анестезиологии приходилось проводить довольно часто, то с катетеризациями вен все было не так волшебно. Нет, ставили конечно, но хотелось бы больше.
Подсоединяю шприц с физраствором к игле, протираю спиртом подключичную область. Тык... мимо.
Снова тык. Зацепил. Начинаю ерзать. Мой тогдашний учитель - зав реанимацией "Дзержинки" Р.С. Кцоев если бы видел это - убил бы. Но вроде попал.
Катетер - в кармане. Леска пластиковая. Главное, чтоб игла не сместилась. Я сам бледный - бледнее ребенка. Но кое как провожу, потом запихиваю катетер, подклеиваю"внахлест".
- Катька, давай еще дексазон, левомицетин и капельницу с адреналином!!!
Катерина быстро все вводит и собирает капельницу. Спецовская закалка. Я дышу амбухой
Бегом в машину.
-Тольк! По витальным в "девятку"
Толик рвет с места. Бывший водитель-испытатель завода ЗиЛ. Умеет ездить с любой скоростью.
Рафик - это не наш нынешний "Крафтор", там особо не развернешься. Подключаем Дар. Монитора у нас нет. Цепляем электроды ЭКГ. Ребенок уже почти черный - сыпь расползлась
На ЭКГ - "ритм умирающегл сердца". Качаем. Еще адреналин, атропин. Толик въезжает в ворота Дзержинки, подъезжаем к боксированной реанимации, Катерина выскакивает и колотит в дверь бокса. Время - где-то 7:35. В реанимациях в это время тишь и благодать. Больных уже перестелили, усталые сестры заканчивают уборку, врачи дописывают дневники,прихлебывая кофе или крепкий чай.
А тут мы. Картина Репина "Приплыли". С практически мертвым ребенком на руках.
Вернее, на самом деле - уже мертвым. Этот ритм - это уже смерть. Есть только электрическая активность, а сердце не сокращается. Но они этого не знают пока, санитарка пытается "наехать", но прибегает доктор, хватает ребенка, в шоковую на стол. Продолжаем реанимацию.
Безуспешно.
Скаральный вопрос - кто будет констатировать? Я не хочу - тогда у меня будет смертьв машине. В то время это приводило к куче объяснительных и разборов. Да и довез я все-таки.
Им неохота - надо историю болезни заводить. Вяло препираемся. Наконец, я звоню на центр, старшему врачу.
Он принимает соломоново решение - констатируем по акту о клинической смерти. То есть они пишут не историю болезни, а акт - "доставлен в клинической смерти, продолжены реанимационные мероприятия", у меня в карте - госпитализация, а труп не пойдет в больничный морг, а скорая вывезет в судебку.
Так и сделали. За трупом приехал фельдшер Саня и отвез на Хользунов переулок во 2й морг.
Когда я вернулся на подстацию, я подошел уже к нашему старшему врачу и рассказал ситуацию.
- Ты только в карте про подключник не пиши и про аппарат. А то замучают разборами. Напиши, что амбушкой дышал и в вену все сделал.
Спорить я не стал, но до сих пор не понимаю- что тут криминального.
Я работал тогда выездным педиатром на скорой помощи. Окончив интернатуру по детской реанимации, я не остался в клинике, а вернулся на скорую, потому что шел разговор об открытии второго детского реанимобиля (открыли его через 20 лет). Ну а пока я работал на обычной педиатрической бригаде.
Нет, машина у меня была забита всякими реанимационными прибабахами. У меня был и аппарат ИВЛ (Дар-5), и аппарат ЭКГ, и куча всяких нестандартных лекарств и даже дефибриллятор (!). Да это был монофазный "утюг" без монитора, но был! У других-то всего этого не было. Дефы у педиатров были только у меня и еще на одной подстанции, гле "пятерка" работала на Тамро-Рафе с штатным оборудованием.
Но вот ездить приходилось в основном на всякую фигню - больные животы, поносы, сопли... нет, были вызовы и на крупы, и на травму, да и на отравления мы ездили - Кунцево было просто заповедником малолетних "отрав", случавшихся по недосмотру родителей (в отличие от райнов типа Бибирево - там травились в основном девочки-подростки).
Но все же это была рутина. Даже отравления. Хотя как-то мы нарвались на отравление годовалого ребенка анилиновыми красителями - тогда они еще применялись в быту.
Но хотелось настоящих реанимационных вызовов. И вот - накаркал.
В 5:40 меня затрясла за плечо диспетчер. "Вставай, судороги" Я вылез из-под простыни (дело было летом) и взял карту. Судороги на фоне температуры у трехлетгего ребенка какого-то беспокойства не вызывади. Чаще всего это оказывались либо фебрильные судороги, либо вообще озноб.
Я разбудил фельдшерицу Катерину, поднял водителя и мы поехали. Катерина была девушкой своеобразной. Невысокая, кругленькая, она производила впечатление особы неумной. Но на деле она была далеко не глупа, просто ум у нее был скорее житейский, чем абстрактный. Однако проблемой был сложный характер. За это ее выпихнули со спецбригад, где она работала, и она прибилась ко мне на "пятерку". Зато и ездить с ней на тяжелые вызовы было хорошо.
Дом, в который нас вызвали был панельной пятиэтажкой на Рублевке. Нечетная сторона. На четной - Фили-Кунцево и Крылатское, а на нечетной были в основном пятиэтажки. Народ там обитал простой, хотя в одной из квартир проживали родственники цыганского барона (сам барон жил в собственном доме на ул. Козлова). Но мы приехали не к ним.
Мать встретила нас в дверях и выглядела очень испуганной. Когда мы подошли к кроватке, ее испуг стал понятен. В кроватке лежало практически тело. Дыхание было настолько поверхностным, что уловить его было сложно. Сердцебиение - глухие тоны и тахикардия. Но главное - сыпь. Приктически сливная геморрагическая. В некоторых местах еще оставались "звездочки".
"Менингококцемия" - диагноз был налицо.
Причем молниеносная форма. Мама рассказала, что температура поднялась вечером, вызвали неотложку (разъездной поликлинический педиатр с небольшим запасом медикаментов), сыпи вроде не было, доктор поставил ОРЗ, сбил температуру и пообещал утром прислать врача из поликлиники. А в полшестого утра мама увидела судороги, сыпь и вызвала скорую. Но пока мы приехали - минут через 10-15 - судорог уже не было, а была атоническая кома.
На самом деле можно быть суперреаниматологом, но нарваться на такое я бы не хотел и сейчас. Умирающий ребенок в тесной хрущобе, рядом ошалевшая мать, где-то на заднем плане возится такая же ошалевшая бабушка, слышен богатырский храп из-за стены и плач второго ребенка. А ребенок умирает на глазах. При этом сейчас у меня есть много-много всего - а тогда...
-Катерина, трубу, ларингоскоп... и давай в мышцу хотя бы дексазон
Катерина сует "четверку"
- Охренела? "Пять-с-половиной"!
Это размеры трубок. Четверка очень тонкая. Катька, как и многие линейные фельдшера, подсознательно занижает диаметры.
Дает и 5,5 и ларингоскоп. Лезу.
Опыта у меня нет. Только интернатура за плечами. Тем более нет опыта интубации на дому. Но лезу.
Детские реаниматологи и анестезиологи интубируют обычно прямым клинком. Удобнее. Но есть нюанс - можно провалиться в глотку и вход в трахею не увидеь. Соответственно, интубировать пищевод. Так и случается. Дую в трубу - живот вздувается. Вынимаю, снова шарю клинком. Ага, увидел! Пихаю, дую, грудная клетка вздымается - там!
Катерина пока пытается найти вену. Вен нет.
Есть на скорой поверье, что у детей найти периферическую вену очень сложно. Это не так - обе моих фельдшерицы - и Катерина и Алла - находили их прекрасно. Но тут другая ситуация - давления нет, а значит и вену отыскать очень трудно.
Значит, надо центральную ставить.
Катерина садится за амбушку, проводит ИВЛ.
А вот с центральной веной - проблемы. Дело происходит в конце 80х, игл для пункции центральных вен на скорой нет. Все их делают из подручных средств.у меня тоже из подручных. Но вот опыта нет. Опять же - только интернатура. Причем, если интубацию хоть на цикле анестезиологии приходилось проводить довольно часто, то с катетеризациями вен все было не так волшебно. Нет, ставили конечно, но хотелось бы больше.
Подсоединяю шприц с физраствором к игле, протираю спиртом подключичную область. Тык... мимо.
Снова тык. Зацепил. Начинаю ерзать. Мой тогдашний учитель - зав реанимацией "Дзержинки" Р.С. Кцоев если бы видел это - убил бы. Но вроде попал.
Катетер - в кармане. Леска пластиковая. Главное, чтоб игла не сместилась. Я сам бледный - бледнее ребенка. Но кое как провожу, потом запихиваю катетер, подклеиваю"внахлест".
- Катька, давай еще дексазон, левомицетин и капельницу с адреналином!!!
Катерина быстро все вводит и собирает капельницу. Спецовская закалка. Я дышу амбухой
Бегом в машину.
-Тольк! По витальным в "девятку"
Толик рвет с места. Бывший водитель-испытатель завода ЗиЛ. Умеет ездить с любой скоростью.
Рафик - это не наш нынешний "Крафтор", там особо не развернешься. Подключаем Дар. Монитора у нас нет. Цепляем электроды ЭКГ. Ребенок уже почти черный - сыпь расползлась
На ЭКГ - "ритм умирающегл сердца". Качаем. Еще адреналин, атропин. Толик въезжает в ворота Дзержинки, подъезжаем к боксированной реанимации, Катерина выскакивает и колотит в дверь бокса. Время - где-то 7:35. В реанимациях в это время тишь и благодать. Больных уже перестелили, усталые сестры заканчивают уборку, врачи дописывают дневники,прихлебывая кофе или крепкий чай.
А тут мы. Картина Репина "Приплыли". С практически мертвым ребенком на руках.
Вернее, на самом деле - уже мертвым. Этот ритм - это уже смерть. Есть только электрическая активность, а сердце не сокращается. Но они этого не знают пока, санитарка пытается "наехать", но прибегает доктор, хватает ребенка, в шоковую на стол. Продолжаем реанимацию.
Безуспешно.
Скаральный вопрос - кто будет констатировать? Я не хочу - тогда у меня будет смертьв машине. В то время это приводило к куче объяснительных и разборов. Да и довез я все-таки.
Им неохота - надо историю болезни заводить. Вяло препираемся. Наконец, я звоню на центр, старшему врачу.
Он принимает соломоново решение - констатируем по акту о клинической смерти. То есть они пишут не историю болезни, а акт - "доставлен в клинической смерти, продолжены реанимационные мероприятия", у меня в карте - госпитализация, а труп не пойдет в больничный морг, а скорая вывезет в судебку.
Так и сделали. За трупом приехал фельдшер Саня и отвез на Хользунов переулок во 2й морг.
Когда я вернулся на подстацию, я подошел уже к нашему старшему врачу и рассказал ситуацию.
- Ты только в карте про подключник не пиши и про аппарат. А то замучают разборами. Напиши, что амбушкой дышал и в вену все сделал.
Спорить я не стал, но до сих пор не понимаю- что тут криминального.