режимы музеификациии
все не было времени отреагировать на интересный пост kidfe http://kidfe.livejournal.com/314243.html
он предлагает различать потребление и восприятие: мол, в музеях - потребление, а в "естественной среде" - восприятие.
Само по себе мне разделение нравится,ас его терминологическая спецификация - не очень. ибо в результате потребление и восприятие приобретают как бы оценочное пежоративное значение. Такой антибуржуазный контекст, в котором потреебление как бы бяка, а восптиятие - цака.
Вот мы ходили по Уфицци, и в зале Ботичелли две русские туристки бродили и восклицали: "жесть"! Смешно, конечно, но не повод дисквалифицировать. И даже две другие русские туристки там же, одна из которых все стравнивала женские фигуты на картине со своей и время от времени вослицала: а моя не хуже! Каждой маленькой зверушке свой маленький мимезис.
Безусловно, музей, выросший из кабинета курьезов в антикварную кладовую, предполагает специфический режим восприятия. Но современные концепции музея, предлагающие рассматривать экспонируемое произведение как элемент среды ( к примеру, игровой или среды отдыха)и трансформирующие под эти цели саму концепцию произведения - явно вышли за пределы антикварных лавок. Или виденная нами фреска воскресения Христа в Сансепулькре, встроенная в специальный зал со стеклянной стеной, выходящей на городскую средневековую площадь - явно трактует произведение и ландшафт как единое целое. Музей картин в рамах - пережиток кабинета курьезов, заключенных в шкафы и витрины, но отнюдь не концепция музея ВООБЩЕ. Но и они могут быть организованы иначе, как элементы среды.
т.е. вопрос целенаправленного потребления художественной ценнности в символическом поле, организуемом иерархией возвышенного (подлинного) искусства - частный вопрос для музейных пространств. Он имеет свой вес совсем в другой символической системе - системе поставляющего потребления в наличие, говоря словами русского Хайдеггера. Картография такого способа потребления под знаком субъекта, выводимого к эго -картография десакрализации идолов и и х редукции к себетождетсвенным предметам, тождественным ценностям. Т.е. гламурная картография.Но нельзя сказать, что это "потребление как таковое". как нельзя и сказать, что это "овеществляющее восприятие" - не восприятие, здесь свой режим восприятия и свой режим потребления. Разница между режимом потребления и режимом восприятия, по всей видимости, - разница между режимом "активности" и "пассивности", или, иначе говоря - субъективности и нейтрализации субъекта как инстанции сознания.
Потреблением будет всякий режим обмена, в котором происходит утверждение субъекта в качестве активной инстанции действия, т.е. совпадение телесного и грамматического процессов субъективации. В этом режиме обмена символическое редуцируется к знаковому. Восприятием будет всякий режим обмена, в котором совпадения грамматической и телесной субъективавции не происходит, т.е. эго не превращается в инстанцию субъекта, а субъект не утверждается в качетсве активной инстанции действия. Режиим данного как даримого, т.е. любой режим онщей экономии будет подходить под такое определение восприятия.
В этом контексте восприятие и потребление взаимодействуют в любом акте обмена как инстанции обмена (если говорить о современной ситуации местополагания человеческого среди вещей, но их отношение выстраивает разные режимы истины. Вполне возможно, что современный российский гламур как раз блокирует обращение символического в знаковое, режим эгологии, сохраняя исходную дистанцию идола между предметом и туземцем. Т.е. вписывает вещи потребления в режим общей экономии восприятия. То, что было знаком в утилкитарной карртогрсфии белых людей, становится символическим отношением рассогласования телесного и грамматического субъекта в туземном контексте.
Поскольку музей, строго говоря, вообще машина обращения знакового в символическое, т.е. перевода утилитарного режима местополагания присутствия в режим общей экономии - то музей - именно что место войны с потреблением, и перевода "потребления" в "восприятие". Отсюда музек как фильтр филантропии, данного как даримого (дарение коллекций и произведений, прежде всего, но и неутилитарных акций государства в любом его виде). Сам пюриход в музей - акция деутилитаритализации, собственного говоря, вписывающая в реъим потребления уникальных и редких вещей в режиме ограниченной экономии.
Интересно в этом контексте рассмотреть проект музеификации культуры у Федорова. ПО сути, он предлагает перевести музей из режима вита контемплятива в режим вита актива, но вита актива очень специфического - в проекте общей экономии, индустриального потлача, уравнивающего ойкос с полисом в космополисе. Его музейный проект весьма интересно раассматривать в вопрошании о соотнесении вита актива и вита контемплятива в мире победивший великой карго-революции. Поскольку вся топология субъективации в этом мире строится вне уравнения эго и субъекта, или в режиме рассогласования субъекта высказывания и агента действия, то проблемы Арендт, пытающейся найти внутри вита контемплятива источники внутреннего перерождения в вита актива - здесь едва ли имеют значение. Напротив, тема "раба", располагающегося в режиме исключительной "вита актива" для греков, здесь приобретает совершенно новый смысл, ибо раб здесь сопряжен с вита контемплятива, но в полностью переформатироваанном контексте концептуализации "политического".
Т.е. русские туристы в европейскм музее - достатчно любопытный предмет исследования границы антропологических размещений присутствия как разных режимов музеификации. Ну а советское как проект музеификации дает инетресные королларии на осмысление аппаратов тууземной памяти (Россия как хрустальная ваза в витрине, СССР как музей революции, ретросоветизм путинского режима и т.п.)
Вобщем, етть много интересного на подумать в том, что запускает разделение Кидфе.
он предлагает различать потребление и восприятие: мол, в музеях - потребление, а в "естественной среде" - восприятие.
Само по себе мне разделение нравится,ас его терминологическая спецификация - не очень. ибо в результате потребление и восприятие приобретают как бы оценочное пежоративное значение. Такой антибуржуазный контекст, в котором потреебление как бы бяка, а восптиятие - цака.
Вот мы ходили по Уфицци, и в зале Ботичелли две русские туристки бродили и восклицали: "жесть"! Смешно, конечно, но не повод дисквалифицировать. И даже две другие русские туристки там же, одна из которых все стравнивала женские фигуты на картине со своей и время от времени вослицала: а моя не хуже! Каждой маленькой зверушке свой маленький мимезис.
Безусловно, музей, выросший из кабинета курьезов в антикварную кладовую, предполагает специфический режим восприятия. Но современные концепции музея, предлагающие рассматривать экспонируемое произведение как элемент среды ( к примеру, игровой или среды отдыха)и трансформирующие под эти цели саму концепцию произведения - явно вышли за пределы антикварных лавок. Или виденная нами фреска воскресения Христа в Сансепулькре, встроенная в специальный зал со стеклянной стеной, выходящей на городскую средневековую площадь - явно трактует произведение и ландшафт как единое целое. Музей картин в рамах - пережиток кабинета курьезов, заключенных в шкафы и витрины, но отнюдь не концепция музея ВООБЩЕ. Но и они могут быть организованы иначе, как элементы среды.
т.е. вопрос целенаправленного потребления художественной ценнности в символическом поле, организуемом иерархией возвышенного (подлинного) искусства - частный вопрос для музейных пространств. Он имеет свой вес совсем в другой символической системе - системе поставляющего потребления в наличие, говоря словами русского Хайдеггера. Картография такого способа потребления под знаком субъекта, выводимого к эго -картография десакрализации идолов и и х редукции к себетождетсвенным предметам, тождественным ценностям. Т.е. гламурная картография.Но нельзя сказать, что это "потребление как таковое". как нельзя и сказать, что это "овеществляющее восприятие" - не восприятие, здесь свой режим восприятия и свой режим потребления. Разница между режимом потребления и режимом восприятия, по всей видимости, - разница между режимом "активности" и "пассивности", или, иначе говоря - субъективности и нейтрализации субъекта как инстанции сознания.
Потреблением будет всякий режим обмена, в котором происходит утверждение субъекта в качестве активной инстанции действия, т.е. совпадение телесного и грамматического процессов субъективации. В этом режиме обмена символическое редуцируется к знаковому. Восприятием будет всякий режим обмена, в котором совпадения грамматической и телесной субъективавции не происходит, т.е. эго не превращается в инстанцию субъекта, а субъект не утверждается в качетсве активной инстанции действия. Режиим данного как даримого, т.е. любой режим онщей экономии будет подходить под такое определение восприятия.
В этом контексте восприятие и потребление взаимодействуют в любом акте обмена как инстанции обмена (если говорить о современной ситуации местополагания человеческого среди вещей, но их отношение выстраивает разные режимы истины. Вполне возможно, что современный российский гламур как раз блокирует обращение символического в знаковое, режим эгологии, сохраняя исходную дистанцию идола между предметом и туземцем. Т.е. вписывает вещи потребления в режим общей экономии восприятия. То, что было знаком в утилкитарной карртогрсфии белых людей, становится символическим отношением рассогласования телесного и грамматического субъекта в туземном контексте.
Поскольку музей, строго говоря, вообще машина обращения знакового в символическое, т.е. перевода утилитарного режима местополагания присутствия в режим общей экономии - то музей - именно что место войны с потреблением, и перевода "потребления" в "восприятие". Отсюда музек как фильтр филантропии, данного как даримого (дарение коллекций и произведений, прежде всего, но и неутилитарных акций государства в любом его виде). Сам пюриход в музей - акция деутилитаритализации, собственного говоря, вписывающая в реъим потребления уникальных и редких вещей в режиме ограниченной экономии.
Интересно в этом контексте рассмотреть проект музеификации культуры у Федорова. ПО сути, он предлагает перевести музей из режима вита контемплятива в режим вита актива, но вита актива очень специфического - в проекте общей экономии, индустриального потлача, уравнивающего ойкос с полисом в космополисе. Его музейный проект весьма интересно раассматривать в вопрошании о соотнесении вита актива и вита контемплятива в мире победивший великой карго-революции. Поскольку вся топология субъективации в этом мире строится вне уравнения эго и субъекта, или в режиме рассогласования субъекта высказывания и агента действия, то проблемы Арендт, пытающейся найти внутри вита контемплятива источники внутреннего перерождения в вита актива - здесь едва ли имеют значение. Напротив, тема "раба", располагающегося в режиме исключительной "вита актива" для греков, здесь приобретает совершенно новый смысл, ибо раб здесь сопряжен с вита контемплятива, но в полностью переформатироваанном контексте концептуализации "политического".
Т.е. русские туристы в европейскм музее - достатчно любопытный предмет исследования границы антропологических размещений присутствия как разных режимов музеификации. Ну а советское как проект музеификации дает инетресные королларии на осмысление аппаратов тууземной памяти (Россия как хрустальная ваза в витрине, СССР как музей революции, ретросоветизм путинского режима и т.п.)
Вобщем, етть много интересного на подумать в том, что запускает разделение Кидфе.